Жизнь Русакова. Часть I

А потом в один из вечеров какая-то чуть более старшая девчонка вдруг заговорщицки сказала: а давайте сыграем «в бутылочку»? А что это, как это? – спросили пацаны. А так – берем пустую бутылку, садимся в круг, и каждый по очереди начинает эту бутылку крутить. На кого она укажет – того надо поцеловать! Вот так так… Честно говоря, у самого Русакова такое предложение вызвало смешанные чувства. С одной стороны, достаточно сильное желание участвовать в такой игре. Потому как, что же греха таить, почти всем его сверстникам нравилась хотя бы одна (а как правило – всем практически одна и та же «королева двора») дворовая девчонка. И где, как не в такой игре, предоставлялась возможность проявить себя самым непосредственным образом – поцеловать ее, тем более под очень благовидным предлогом. С другой стороны… Был какой-то страх, волнение. Почему-то казалось, что каждый в таких делах гораздо опытнее тебя. И как бы это сказать, очень не хотелось в таком деликатном деле выглядеть дилетантом, выглядеть смешным. А уж особенно оплошать перед предметом твоих тайных воздыханий! Как потом выяснилось, подобными же чувствами были обуреваемы и другие приятели Русакова.

Но показать-то это было нельзя, ну просто никак нельзя! Поэтому пацаны как можно равнодушнее сказали (так, как будто до этого занимались подобным каждый день): ну давайте сыгранем. Так, прямо-таки слегка позевывая, сказали. Ну значит, дело за малым. Началась какая-то нервная суета – все кинулись на поиски бутылки. И тут Русакову закралась в голову предательски малодушная мысль – может быть, сегодня вечером бутылка не найдется? Ну как же, как же, в то время и не найти во дворе пустой бутылки? Эх, Русаков, святая простота! Есть, есть бутылка, – уже с восторгом орет на весь двор их самый маленький приятель! Ему-то что, он совсем малыш, «малёк», ему не страшно, зло думал Русаков. А малёк еще пуще да на весь двор: уррра, сейчас чмокаться будем! Русаков готов был его прибить, ибо волнение и так зашкаливало. Ну, тем временем главный атрибут (бутылка) был в наличии, надо было начинать. Нашли удобное темное местечко в глубине двора, расселись вкруговую. И… началось.

Круг отчего-то сформировали неравномерно – парни сели рядом друг с другом, девчонки (кажется, их и было всего две – «бывалая», что постарше, и та самая – «королева двора») тоже. Первыми крутить стали парни. Сначала долгое время шел настоящий цирк, ибо бутылочка упорно указывала на соседних пацанов. Парням целоваться друг с другом? Что за мерзость! Этого делать не стали, решили перекручивать, пока своеобразный волчок не укажет на представительницу противоположного пола. После такого «настоящего» поцелуя и делать переход хода. Первым «докрутился» до «бывалой» девчонки самый младший представитель мужской части играющих – малёк. Со словами «я тебя буду целовать, как маму» малёк трогательно, но уверенно чмокнул «бывалую» куда-то в район лба. Пришла очередь крутить старшим парням. Сосед Русакова раза с третьего тоже докрутился до «бывалой». В отличие от малька, он избрал другую тактику – метнулся к девчонке резким движением, так, что никто ничего не успел понять. Конечно, играющие стали требовать более отчетливого поцелуя, но куда там!

И вот настала очередь Русакова. Как обычно, первые кручения волчка-бутылочки прошли впустую – он указал на друзей-пацанов. Но вот яростно раскрученная Русаковым бутылка своим горлышком наметила очередной объект… Это была, конечно, «королева двора»! Дальше все было как в тумане, как в замедленной съемке. Русаков коротко взглянул на «королеву». В темноте ему показалось, что та улыбнулась ему таинственной Джокондой. Что-то лепеча про «а я стесняться не буду», Русаков медленно подошел к девочке. В своем воображении он представил, как приобнимет ее за плечо и нежно поцелует – так, как это делали ловеласы из кинофильмов. Однако в последний момент он поступил практически так же, как его приятель – резким движением чмокнул «королеву» в щечку. Такая рутинная процедура была ему хорошо знакома – так бесчувственно и наспех целуются с родней, провожающей вас на поезд. Все оказалось так не страшно!

Дальше «дамы», как это им и свойственно, выкинули фортель. Когда очередь дошла до них, они крутить отказались. Игру после вялых препирательств пришлось прекратить. Взамен девчонки согласились на утешительный приз – игру в фанты, но с уговором, что поцелуи загадывать нельзя. В итоге Русаков сорвал еще один куш – прошелся с «королевой» по ночному двору под ручку. Для него это был незабываемый вечер! Тем более что основного конкурента за благосклонность «королевы двора» не было – он уехал с родителями на море! Вскоре ребят стали созывать домой, ведь было уже достаточно поздно. Русаков преодолел несколько этажей до своей квартиры буквально в три прыжка. Ночью он долго не мог уснуть, думая про прошедший вечер и про свой, в общем-то, первый поцелуй девчонки, которая давно нравилась…

Но все это были еще совсем детские игры. Более серьезные отношения с противоположным полом наступят для Русакова и многих его сверстников только в юности, хотя «молодые да ранние» были знакомы ему и тогда. Но все эти амурные дела не так явно маркировали окончание светлого и доброго детства. Гораздо сильнее для Русакова стало первое, по-настоящему шоковое испытание подростковой жестокостью. В южном дворе, когда Русаков был классе в седьмом (конец 70-х) стало «модно» отлавливать диких котов и кошек. Около мусорных баков ставили с опорой на одну палку деревянный ящик, внутри которого помещали съестное (колбасу, сыр). К палке привязывали веревку. Когда кошка заходила под ящик за колбасой, дергали за веревку, подпорка вышибалась, и ящик накрывал жертву. Потом пойманное животное… казнили. Совершенно жестоко – вешали, или, раскручивая, били об каменный забор… Тогда вступился за животных только он, Русаков. За что чуть не получил по морде от дворовых парней постарше, бывших инициаторами этой бойни… Причем эти парни даже не были хулиганами, обычные ребята… Никто из друзей Русакова тогда не возмутился и не поддержал его. А ведь в том же дворе когда все были еще малышами, то строили для бездомных котят домики, кормили их…

Оглянувшись назад

Советское детство Русакова до поры было беззаботным и добрым. Советские двор, детский садик и начальные классы школы были весьма комфортной и практически безопасной средой обитания. В советском детстве Русакова не было ни вопиющей несправедливости, ни дикой жестокости, ни подавляющей идеологии. В этом «сверхдержавном» детстве даже идеологически противоположный Запад не вызвал никакой враждебности. Просто советские дети твердо знали, что покушающиеся на их покой «буржуины» всегда получат по заслугам. А так в том самом «западном мире» жили и живут достойные персонажи – Чипполины и Буратины, Малыши и Карлсоны, Чингачгуки и Айвенго, Пятнадцатилетние капитаны и Томы Сойеры, Д'Артаньяны и Робинзоны Крузо! Советское детство Русакова (как на севере, так и на юге) – это бесконечные подвижные игры на свежем воздухе, беззаветное боление за футбольные команды, верные друзья, любимые книги и захватывающее кино. В общем, советское детство Русакова было настоящим Детством с большой буквы. Однако сколько веревочка ни вейся, а стабильное детство-отрочество Русакова неумолимо должно было уступить место достаточно беспокойной и противоречивой юности…

Глава 2. Юность

Граница между концом детства и началом юности Русаковым проводилась достаточно условно. Если уж совсем грубо, то она, пожалуй, соответствовала периоду после восьмого класса советской десятилетки и до первых курсов вуза. Тем не менее различные пристрастия Русакова (фильмы, книги, музыка, спорт), разумеется, невозможно абсолютно четко разнести по времени. Они, конечно, образуют значительные временные «нахлесты» и перекрытия. Но очень важным здесь являлся достаточно четкий маркер в виде ощутимо резкой смены основных приоритетов. Например, смена книжно-фильмовых пристрастий на музыкальные. Поэтому с достаточной долей условности далее мы рассмотрим, так сказать, взросло-школьный отрезок жизни Русакова. Студенческая эпопея героя представляет отдельный цельный период его перехода в самостоятельную, взрослую жизнь и поэтому заслуживает специальной главы.

Двор в юности

Во дворе в период наступления юности, пожалуй, произошли для Русакова самые заметные изменения. Во-первых, как в южном, так и в северном дворах как-то резко исчезла тяга подростков к играм. Во дворе северном просто так, без подвижных игр, тусоваться было, прямо скажем, прохладно. Поэтому оттуда общение Русакова с приятелями переместилось в подъезды, в квартиры и даже в достаточно теплый подвал в их же доме. Что же касается двора южного, то в нем наступила самая настоящая маята…

Карточные игры и сигареты

Днем жизнь южного советского двора в юности практически замирала. А если и оживала, то исключительно за столиками, скамейками или в беседках, где в течение дня весьма вяло резались в карты и… курили. Карточные игры в советское время хотя и отличались большим разнообразием, но в принципе их можно было свести к нескольким наиболее популярным. В «дурака» играли очень редко и так – для разминки. Такие игры, как «сека», «бура», «стос» («штосс»), были распространены в достаточно узких (в основном блатных) кругах. Так же как и более интеллектуальные «преферанс» и «покер».

Наиболее же популярной в разных регионах СССР (а для Русакова – и на юге, и на севере) была так называемая игра «в козла». В разных регионах она была с вариациями, но общий смысл был примерно близок. Обычно «в козла» играли пара на пару (в одном из «облегченных» южных вариантов можно было играть один на один), и задача была простая – набрать на взятках максимальное количество очков. Если во всей колоде, по существующим правилам подсчета, разыгрывалось 120 очков, то в каждом кону победителям надо было набрать больше 60. При этом существовал и частный случай, когда набранные очки распределялись между парами поровну, по 60. Такая ситуация получила в народе меткое название – «яйца». В таком случае в кону фиксировалась ничья и счет никак не изменялся. А так правила были достаточно сложные для подробного описания, с разной шкалой козырей (все дамы и вальты) в зависимости от масти. Играли без шестерок, с помощью которых отображали счет. Еще одной особенностью игры было поймать у соперника трефовую (крестовую) даму семеркой треф – «шамком». В зависимости от набранных очков одна команда «открывает» для другой на импровизированном «табло» из свободных карт-шестерок одну или две строчки. Игра заканчивается, когда для проигравших открыты все шесть строчек. На севере у играющих «в козла» было обязательное условие – уметь «мигаться», т. е. подавать товарищу по команде условные знаки о своих картах. Если ты не умел «мигаться», тебя просто никто не хотел видеть в партнерах.