Здравствуй, юность в сапогах. Повесть

И за этот год, многого достиг – «в боевой и политической»… Да и вообще!.. Помнит день прибытия на «Оман». И второй день, – то есть вторую ночь, когда в первый раз ему довелось увидеть – ощутить границу каждой клеточкой своего тела… О которой мечтал с детских лет. О которой запоями читал книги, – мечтал, что так же как и Никита Фёдорович Карацупа – легендарный следопыт – пограничник, гроза нарушителей и диверсантов – будет пачками задерживать оных.

Помнит и то, что на границу, служить пошёл по своей личной просьбе. – Вступил за пару недель – до призыва – в комсомол (иначе пошёл бы служить в другие войска) – И как сразу же в горкоме комсомола выдали на руки путёвку – направление…

Помнит и никогда в жизни, до самой смерти, не забудет дыхания границы!..

На вторую ночь… ровно в полночь… Ивана разбудил дежурный по заставе – ефрейтор старослужащий – и тихо, что бы не разбудить спящих бойцов, – прошептал: Вставай дружище, – на службу пора!

Иван ещё толком не проснувшись вскочил как ошпаренный с кровати и бросился стремительно заправлять одеяло. Улыбчивый ефрейтор положив руку на плечо прошептал почти на ухо: – Кровать оставь в покое… – Через пару тройку часиков вернёшься и будешь дальше её топтать…

Давай – одевайся и мухой в оружейную комнату. – С летёхой Трошиным сходишь на проверку нарядов… службу проверите на левом фланге – и домой.

Как на проверку?.. – Куда на проверку?.. – ещё полностью не проснувшись бормотал Иван.

Давай в оружейку, там всё популярно объясню! – пробурчал дежурный и исчез за дверью. В спальном помещении, которое почему-то называлось – кубриком, стояло с десяток железных кроватей, – и всего лишь несколько штук из них были двухъярусными.

Ивану повезло, его ряд весь был одноярусный. Его кровать вторая слева от двери.

В оружейной комнате, она находилась ближе к выходу – по соседству с комнатой связи, Иван увидел ещё одного бодрствующего… – Как потом выяснилось, звали бойца – Александр Куликов. Александр, как и, Иван поднялся на заставу только вчера. Боец стоял у оружейного шкафа и снаряжал (набивал) свои два автоматных рожка (магазина) патронами из деревянной колодки. Вчера ещё все удивлялись, когда закрепив за каждым вновь прибывшим автомат – закрепили деревянную колодку в которой торчали гильзами в верх пятьдесят патронов. Магазины к АК ведь рассчитаны на 30 патронов каждый. Объяснение было более чем доходчивым.

Наряды на границе несут службу: 6, 8, и даже 10 часов, – чтоб не ослабла пружина подачи магазина, со временем.

Ивану при распределении оружия достался АКМ за номером: НХ 0672. И – ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7в за номером: КД 598.

Когда из рук старшины Богуславского принимал автомат, принял и напутствие:

– «С этим автоматом служил достойный человек, командир отделения, участник задержания нарушителя государственной границы!.. Будь достоин. Носи с честью. Пристрелку делал сам лично, лупит точно. Береги и он тебя никогда не подведёт.»

И он был прав. В каких только условиях автомат не побывал за два года службы, но на стрельбищах всегда валил все цели исправно, – на раз!

На левый фланг шли минут тридцать, сорок. Всё выше и выше, затяжной подъём. (Застава стоит на отметке 1900 метров над уровнем моря. А вот левый фланг, стык с соседней 5-й заставой, – на отметке 2300 уже.)

Лейтенант Трошин шёл первым. Иван вторым – след в след. Александр – замыкающим. Трошиным была установлена дистанция на движение, которую нужно было выдерживать Ивану с Александром… Ивана раздражало, что Куликов частенько отставал. Он был на пол головы выше Ивана и на вид покрепче.

Было очень много снега и по этому двигались только по проторенной солдатскими сапогами, валенками, и лыжами тропе. Луны не было, видимость – отвратительная.

Тёмные лохматые сосны нависали по обе стороны «дороги» – словно склонившие головы стражи великаны.

Впереди, сквозь темень безлунной ночи – стала, всё более – вырисовываться пограничная наблюдательная вышка. (ПН-23) Стояла она чуть правее дороги – у подножия горного погранхребта, (район горы Гюней баши) – чуть ниже пограничных столбов №218. (СССР – Турция)

И было такое ощущение будто вышка смотрела на путников сверху в низ своими тёмными невзрачными окошками и спрашивала: «А вы куда? Зачем?»

Когда вышка уже совсем растворилась в ночной мгле Иван вдруг увидел подаваемую рукой команду старшего: «Внимание – вижу неизвестного!»

Передав команду дальше – Иван бросился в право, проваливаясь местами в снежный массив, пробежав десятка полтора шагов – залёг на какой-то небольшой возвышенности.

Он до боли в глазах всматривался в ту сторону куда показал Трошин, – при этом с силой сжимая в руках холодный метал автомата.

Согласно поставленной задачи при появлении нарушителя Иван должен был отрезать путь к границе, а Куликов – в сторону тыла. Сам же лейтенант Трошин, как старший наряда, – должен производить задержание.

Но, Куликов – по всему, по усталости – завалился в снег почти там где его застала команда.

Иван увидел впереди три тёмные точки которые очень быстро, треугольником, двигались в их сторону. У него по спине пробежал холодок. Сердце так забилось, что казалось вот-вот выскочит из груди. Ведь где-то здесь совсем рядом проходит государственная граница.

Вдруг, со стороны тёмных точек раздался громкий окрик: Стой! Пропуск!

Трошин назвал пропуск… Следом прозвучал отзыв…

Как оказалось, это был наш пограничный наряд который нёс службу в районе стыка с соседней заставой по границе. (ЧГ) Наряд был в белых маскировочных халатах… на белом фоне выделялись лишь тёмные обветренные лица.

Вот эти лица и ввели Ивана в заблуждение, – пограничный наряд был совсем близко – а казалось, что очень далеко…

Спустились они на лыжах по склону горы со стороны пятой заставы, о проверке ничего не знали, – шли на задержание согласно инструкции.

Действовали быстро… Слаженно… Умело…

Трошин подошёл к Ивану, спросил:

– Патрон в патронник догнал?

– Нет. Я только с предохранителя снял… на всякий случай – каким-то чужим голосом пробасил Иван.

– Молодец. Не забудь предохранитель на место поставить.

А вот твой одногодок видно растерялся, что он может видеть от туда где лежит, только снег да сосны… Ну да ладно, ничего, оботрётся.

– Товарищ лейтенант, – а где же здесь граница? Кругом снег и только… Там где пограничные столбы у вышки стояли там понятно, а здесь? – с интересом спросил Иван.

– Здесь. Здесь граница. А точнее, вот в этом вот самом месте… ты как раз угадал, – залёг на самой линии границы. Здесь в седловине горного хребта всегда много снега. А следующие пограничные столбы №217 стоят вон аж на той горе, – откуда скатился наряд, но их отсюда невидно так как они стоят уже в другой седловине – на участке соседней заставы.

А вот там – внизу ущелья, примерно в полукилометре отсюда находится турецкое селение.

Ну, да, ладно… аскеры сюда зимой не ходят, так, что лежи где и лежишь… Пойду пообщаюсь с нарядом. Лейтенант ушёл к залёгшему в снегу наряду.

Иван развернулся лицом в сторону турецкого селения – о котором только что узнал…

Как только не всматривался он в тёмную заснеженную даль… селения так и не увидел. Ни огонька тебе, ни какого либо шума, – только шум ветра да шуршание снега который порывы ветра гнали с той стороны.

Ветер усиливался, снежная пыль била в лицо. Снег забивало в рукава шинели. Пальцы рук застыли и стали непослушными. Шапку ушанку Иван не откатывал из соображения, – лучше слышать – и по этому то и дело тёр свои уши застывшими ладонями, чтоб не отморозить – и заодно согревая руки. Уши растирал так, что снег который на них ложился, мгновенно таял…

Здесь на возвышенности ветер дул с каким то особым остервенением…

Иван то и дело поворачивал голову в ту сторону куда ушёл Трошин, надеясь увидеть, что тот уже возвращается…

Где-то там внизу, вблизи стайки невысоких сосёнок лежит Александр Куликов. – «Ему там хорошо… Там так не метёт…»

Лейтенант Трошин сверхсрочник… на заставе прослужил пять лет в качестве заместителя начальника по боевой подготовке. (зампобой) Продлевать срок службы не стал по понятной только одному ему причине.

Утром – спустится в отряд и прощай граница, – на гражданку. На проверку нарядов напросился сам – попрощаться с границей.