Прочный гроб отдал – получил награду,
Где же мои лица в духовом шкафу?
Радости и Счастье в шёлковом бреду
Ода верности
Вероломно прокрасться в подавал,
Устроить мертвый обвал,
Прекратить горевать
И начать умирать,
Прославлять непредвиденное
И смотреть неувиденное,
Зачем-то быть всем,
Когда ничто – есть все
Иметь достаток – пожинать порядок,
Книжки читать – себя уважать…
Так!
Стоп!!!
Если можно прийти до станции
Что на Ленинской кастрации,
То и жить нельзя,
Помереть не можно,
А что делать-то?
Что возможно???
Как понять то, что видишь?
Иль ты это всё предвидишь?
Нет, друг мой, нельзя грезить мечтами,
Временами, где не жил ни Бах, ни Немцов,
Но в жопе полно огурцов,
Вода течёт как ротозей,
Взывая в космос коллизей,
И беспощадно рвя бока,
Вкушая трупы тумака
Забиться в огородной стачке
Болванкой транснародной тачке.
Мораль сей басни такова: Пролёт взошёл, но поездов – нема!
Послесловие:
Сходить бы в лес, да в баню. Жаль пива нет, а то бы вина налил.
Превращение
Измызганный до нельзя,
Измождённый страхом,
Переросший поле
Всеотребным мраком,
Домогавший деток,
Прочитавший Кафку,
Православным мохом
Недостигщий матку…
Вдруг созрел, да одичал,
Порицал и восхищал,
Был размыздан и смешон,
Был хуем умалишён,
Сопоставил всё как есть,