Записки командующего фронтом

Конев, Лестев, Соколовский».

В соответствии с нашими выводами о подготовке противником наступления я отдал 26 сентября приказ командующим 16, 19, 20, 22, 29 и 30-й армиями. Этот приказ также считаю долгом воспроизвести здесь:

«Имеющимися данными противник создает сильную группировку танков, авиации, пехоты в районах Духовщина, Смоленск, Задня, Ярцево, имея в виду в ближайшие дни перейти в наступление в общем направлении – Вязьма. Приказываю:

1. Усилить бдительность и всеми видами разведки вскрыть группировку и направление ударов противника.

2. Подготовить артиллерию для контрподготовки…

3. Тщательно продумать и подготовить вопросы противотанковой обороны, а также частных и общих контратак.

4. Подготовить противовоздушную оборону для отражения атак авиации противника.

5. Получение и мероприятия донести…

Конев, Лестев, Соколовский. 26.9.41 года».

Хотя в этом приказе и ставилась задача подготовить артиллерию для проведения контрподготовки, но выполнить ее армии практически не смогли из-за ограниченного количества и артиллерии, и боеприпасов.

В ответ на наши донесения и просьбы мы 27 сентября получили из Ставки директиву. В ней приказывалось перейти к упорной обороне и провести экстренные мероприятия, связанные с укреплением оборонительных рубежей. Директива была явно дана с опозданием, но она подтверждала мероприятия фронтов по усилению обороны, которые уже проводились. Однако в тот же день фронт вновь отдал боевое распоряжение командармам: мобилизовать все силы армий, дивизий, включая и тыловые части и учреждения, с целью закопать все прочно в землю. Вырыть окопы полного профиля и несколько линий с ходами сообщения, построить проволочные заграждения, противотанковые препятствия, дзоты. За счет развития оборонительных сооружений постепенно увеличивать армейские резервы.

Командование всех степеней, штабы, политорганы, войска – все деятельно и активно готовились к отражению наступления гитлеровских войск. Все были проникнуты единым стремлением упорно драться за каждый метр советской земли. Командование фронта ежедневно докладывало в Ставку о готовящемся наступлении противника, принимаемых мерах и планах оборонительных действий и просило Ставку усилить фронт танками, авиацией, а также ориентировать нас, на какое усиление Западный фронт может рассчитывать в процессе ведения оборонительной операции.

В случае перехода противника в общее наступление с нанесением главного удара на смоленско-вяземском и вспомогательном ржевском направлениях планом оборонительных действий фронта предусматривалось:

1. Жесткой обороной в тактической полосе разбить наступающего противника.

2. В случае прорыва противника в глубину бить его на подготовленных в глубине оборонительных рубежах с одновременным контрударом фронтовых резервов.

3. Контрудары намечалось провести: а) на ржевском операционном направлении в районе Белый силами 107-й мотострелковой дивизии, находившейся в резерве фронта, и 251-й стрелковой дивизии 30-й армии. В случае необходимости для контрудара привлечь 243-ю стрелковую дивизию 29-й армии; б) на вяземском операционном направлении к западу от Вадино и Издешково силами соединений фронтового подчинения – 134-й, 152-й стрелковых, 101-й мотострелковой дивизий, 126, 128 и 143-й танковых бригад и 45-й кавалерийской дивизии, которые к 1 октября будут сосредоточены в районе Вадино. Контрудар на этом направлении будет поддержан 16-й и 19-й армиями и всеми силами ВВС фронта.

4. При неуспешности контрударов борьба переносится на подготовленный армейский тыловой рубеж по рекам Вопь и Вопец и далее Анисимово, Красный Холм, Неквасино с созданием необходимых резервов для устойчивой обороны.

5. При наличии успеха в ликвидации наступления противника на одном из направлений освободившиеся силы будут использованы для контратак на другом направлении и на усиление другого направления (имелось в виду маневрирование силами, переброска их с неатакованных участков против наступающего противника на те направления, где он развивает удар. – И. К.).

6. Для усиления контрударных групп командование фронта просило Ставку направить нам 30 танков КВ, 30 Т-34 и 2 авиационных полка – один полк штурмовиков и один полк дневных бомбардировщиков. Кроме того, Военный совет фронта просил сообщить, какое усиление Западный фронт может получить в процессе операции.

Все эти соображения по усилению фронта командование фронта доложило также маршалу Шапошникову 28 сентября. Наши просьбы к Ставке были очень скромны, несмотря на то что обстановка складывалась сложная и готовящаяся к наступлению группировка противника представлялась нам по всем данным весьма сильной. В ответ на все наши донесения Ставка направила командованию фронта одну директиву; в ней обращалось внимание на укрепление обороны и на подготовку войск к отражению наступления противника. Никакого усиления фронт не получил, и каких-либо других указаний из Ставки не последовало.

Приходится сожалеть, что и до начала наступления противника, и в ходе его Генеральный штаб не информировал Западный фронт о задачах Резервного фронта и недостаточно осуществлял координацию действий фронтов. А это было необходимо, особенно в условиях имевшей место «чересполосицы». Выше уже говорилось, что две армии Резервного фронта располагались в первом эшелоне в одной линии с нашими армиями. От того, насколько прочно они смогут удерживать свои позиции, во многом зависело положение армий левого крыла Западного фронта. В то же время три армии Резервного фронта (31, 49 и 32-я), находившиеся на полосе Западного фронта, нам не подчинялись. В сложившихся условиях, на мой взгляд, было бы целесообразнее выделить для каждого из фронтов самостоятельную полосу, что повысило бы ответственность командующих фронтами, упростило взаимодействие и позволило бы гораздо эффективнее использовать имевшиеся силы, особенно армии, располагавшиеся в оперативной глубине обороны.

Каковы же были планы немецко-фашистского командования и группировка войск, которые враг готовил для наступления на Москву? Как стало известно из опубликованных после войны документов немецко-фашистского командования, уже 6 сентября директивой № 35 оно поставило перед группой армий «Центр» следующую задачу:

«Подготовить решающую операцию против группы армий Тимошенко (то есть Западного фронта. – И. К.), чтобы по возможности быстрее (конец сентября) перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах». В директиве указывалось, что «после того как основная масса войск группы Тимошенко будет разгромлена в этой решающей операции на окружение и уничтожение, группа армий «Центр» должна начать преследование противника, отходящего на московском направлении, примыкая правым флангом к р. Оке, а левым к верхнему течению р. Волги».

Во исполнение этой директивы командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок 16 сентября издал директиву № 1300/41 о подготовке наступления на Москву. В целях маскировки операция на московском направлении получила кодовое наименование «Тайфун».

Главная цель операции «Тайфун» – сокрушительным ударом разгромить советские войска на московском направлении, а танковыми ударными группировками на флангах окружить наши войска западнее Москвы, в районе Вязьмы и Брянска. В директиве от 7 октября 1941 года командование группы армий «Центр» отдало приказ о продолжении операции на московском направлении и, соответственно, уточнялись задачи войскам. Враг планировал без всякой паузы стремительно наступать на Москву, окружить и взять ее. В приказе группы армий «Центр» от 14 октября 1941 года говорится о конечных оперативных целях противника на московском направлении.

Из приказа видно, что фашисты рассчитывали не только захватить Москву, но и выйти на рубеж Рязань, Орехово-Зуево, Загорск, Волжское водохранилище, а своими передовыми частями достичь линии восточнее Рязань, Юрьев-Польский, Переславль-Залесский и далее по реке Нерли до Волги севернее Кимр. Но и этим не ограничивались планы противника. Его моторизованные части нацеливались захватить Ярославль и Рыбинск.

Я подробно рассказываю о планах врага, чтобы яснее был виден подвиг нашего народа и армии, разгромивших гитлеровцев под Москвой.

Враг был в зените своей военной мощи. Используя ресурсы покоренных стран Европы, он готовился к решительному сражению. Сосредоточив крупные силы на московском направлении, противник рассчитывал сокрушительными ударами закончить войну в свою пользу до наступления зимних холодов.

Как впоследствии стало известно, противник сосредоточил на Московском стратегическом направлении очень большие силы – это была миллионная группировка войск в составе 77 дивизий (из них – 14 танковых и 8 моторизованных), около 2 тыс. танков, до 1 тыс. самолетов, тысячи орудий и минометов и других видов боевой техники. Непосредственно против Западного фронта враг имел 48 отборных, хорошо укомплектованных дивизий.

Как же выглядел на 2 октября наш Западный фронт, который считался в то время самым сильным? При ширине полосы в 340 км он имел 30 слабо укомплектованных стрелковых дивизий, 2 мотострелковые, 3 кавалерийские дивизии и 4 танковые бригады. При сопоставлении наших сил и сил противника нужно иметь в виду, что штатная численность советской стрелковой дивизии в то время была 10 859 человек (фактическая на Западном фронте – 4–6 тыс.), а немецкой дивизии – 16 тыс. человек. Немецкие дивизии к началу операции «Тайфун» были укомплектованы живой силой, вооружением и боевой техникой. У нас было 479 танков (из них современных – всего 45 единиц), 1524 орудия и 733 миномета. Авиация фронта имела: истребителей (старых образцов) – 106, бомбардировщиков ТБ-3 и СБ – 63, дневных бомбардировщиков Ту-2 – 5, Су-2 – 4, штурмовиков Ил-2 – 8. Особый недостаток войска ощущали в зенитной и противотанковой артиллерии, что при превосходстве противника в авиации и танках создавало большие трудности в борьбе с ними. Надо также учитывать и то, что противник обладал превосходством в продвижении войск. Гитлеровцы располагали большим автотранспортным парком. У нас же, к сожалению, части, соединения, артиллерия и тылы имели конную тягу. Все это давало противнику большие преимущества. В конце сентября перед началом оборонительного сражения я и члены Военного совета фронта объехали войска. Я побывал в 30, 19, 16 и 20-й армиях. Вместе с командармами, членами Военного совета армий и начальниками штабов мы еще раз проверили готовность всех наших мероприятий по отражению наступления противника. У всех нас была полная уверенность, что войска будут драться стойко и мужественно. Мне особенно запомнилась встреча в 20-й армии с командармом Ф.А. Ершаковым и членом Военного совета Ф.А. Семеновским. Я хорошо знал товарища Ершакова. Мы вместе учились в Военной академии имени М.В. Фрунзе. Это был волевой и подготовленный генерал, хозяин своего слова. Учитывая, что, по данным разведки, противник сосредоточивает крупные силы в полосе Резервного фронта, я обратил их внимание на левый фланг 20-й армии, имеющей разграничительную линию с 43-й армией Резервного фронта, и просил Ершакова смотреть на юг и для обеспечения левого фланга иметь в резерве одну дивизию. Товарищ Ершаков ответил, что понимает, какая ответственность лежит на нем за стык с Резервным фронтом. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить выхода противника во фланг и тыл Западного фронта», – сказал он. Выделить для обеспечения фланга больше одной дивизии он не мог, так как в его армии, оборонявшей 45-километровый фронт, было всего четыре дивизии.

В конце сентября 1941 года началась великая Битва за Москву.

30 сентября немецко-фашистские войска нанесли удар танковой группой по левому крылу Брянского фронта в районе Шостки.

На рассвете 2 октября противник после сильной артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление против войск Западного и Резервного фронтов основными силами группы армий «Центр». Одновременно с атаками переднего края нашей обороны массированными ударами авиации, танков и пехоты вражеская авиация бомбардировала объекты нашего тыла и КП Западного фронта.

Основной удар (силами 3-й танковой группы и пехотных дивизий 9-й армии) противник нанес в направлении Канютино, Холм-Жирковский, то есть в стык 30-й и 19-й армий. Чтобы представить силу удара врага, достаточно одного примера: против четырех стрелковых дивизий 30-й армии противник ввел в сражение 12 дивизий, из них три танковые и одну моторизованную общей численностью 415 танков. Войска 30-й и 19-й армий проявили огромное упорство, стойко удерживали свои позиции.

Но большое превосходство врага в силах вынуждало нас отходить.

Ценой огромных потерь противнику удалось прорвать наш фронт и к исходу дня 2 октября продвинуться в глубину на 10–15 км. В результате авиационного удара по командному пункту фронта, находившемуся в Касне, у нас были потери, но, так как все средства связи были укрыты под землей, а руководящие работники штаба были заранее рассредоточены, управление войсками не было нарушено.

С утра 3 октября по моему распоряжению силами 30-й, 19-й армий и частью сил фронтового резерва, объединенных в группу под командованием моего заместителя генерала И.В. Болдина (в состав этой группы входили три танковые бригады, одна танковая и одна стрелковая дивизии, в общей сложности до 250 танков старых образцов), был нанесен контрудар с целью остановить прорвавшегося противника и восстановить положение. Однако ввод фронтовых резервов и удары армейских резервов положения не изменили. Наши контрудары успеха не имели. Противник имел явное численное превосходство над нашей группировкой, наносившей контрудар. Правда, 19-я армия на большей части своего фронта отбила все атаки врага.

Однако противник овладел Холм-Жирковским, устремился к Днепру и вышел в район южнее Булышова, где оборонялась 32-я армия Резервного фронта. В результате обозначился прорыв гитлеровцев к Вязьме с севера.

Второй удар противник нанес на спас-деменском направлении против левого крыла Резервного фронта. Войска 4-й немецкой танковой группы и 4-й армии, тесня к востоку и северу соединения наших 43-й и 33-й армий, 4 октября вышли в район Спас-Деменск, Ельня. Прорыв противника в этом направлении создал исключительно трудную обстановку и для 24-й и 43-й армий Резервного фронта, и для Западного фронта. Наши 20, 16, 19-я армии оказались под угрозой охвата с обоих флангов. В такое же положение попадала и 32-я армия Резервного фронта. Обозначилась угроза выхода крупной танковой группировки противника с юга со стороны Резервного фронта в район Вязьмы в тыл войскам Западного фронта и с севера из района Холм-Жирковского.

В связи с создавшимся положением я 4 октября доложил Сталину об обстановке на Западном фронте и о прорыве обороны на участке Резервного фронта в районе Спас-Деменска, а также об угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам 19, 16 и 20-й армий Западного фронта со стороны Холм-Жирковского. Сталин выслушал меня, но не принял никакого решения. Связь по ВЧ оборвалась, и разговор прекратился. Я тут же связался по бодо с начальником Генерального штаба маршалом Шапошниковым и более подробно доложил ему о прорыве на Западном фронте в направлении Холм-Жирковский и о том, что особо угрожающее положение создалось на участке Резервного фронта. Я просил разрешения отвести войска нашего фронта на гжатский оборонительный рубеж. Шапошников выслушал доклад и сказал, что доложит Ставке. Однако решения Ставки в тот день не последовало. Тогда командование фронта приняло решение об отводе войск на гжатский оборонительный рубеж, которое 5 октября было утверждено Ставкой. В соответствии с этим мы дали указание об организации отхода войскам 30, 19, 16 и 20-й армий.

Здесь мне хочется внести ясность в вопрос о положении 16-й армии, которой командовал К.К. Рокоссовский, в связи с тем, что в книге В. Соколова «Вторжение» имеется какая-то путаница. На странице 486-й этой книги автор приводит следующий разговор Жукова с Рокоссовским: «Жуков Г.К. «А теперь скажите-ка, уважаемый командарм, как и почему ваша армия попала в окружение?»

Вопрос покоробил Рокоссовского. Он передернул плечами и помимо своей воли скомкал в руке кусок карты. «Что это – издевка?» И вспомнил, как в октябре после отхода по лесам его, Рокоссовского, вместе с членом Военного совета Лобачевым вызвал прежний командующий фронтом, желая сорвать на ком-то злость, встретил гневными словами: «Сами вышли, а армию оставили». Это был несправедливый упрек, который трудно забывается. Ведь к тому времени, когда 16-я армия была в окружении в районе Дорогобужа, он, Рокоссовский, не командовал ею».

Это описание упрека Рокоссовскому прежним командующим – сиречь мной – не соответствует действительности. Управление и штаб 16-й армии согласно моему приказу были еще до вяземского окружения выведены в район Гжатска с задачей объединить под командованием Рокоссовского все части, выходившие из окружения, а также резервы, подходившие из глубины. Вот этот приказ:

«Командармам 16 и 20.

Рокоссовскому и Ершакову.

Командарму 16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16-й армии с войсками передать командарму 20 Ершакову. Самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6.10 в Вязьму. В состав 16-й армии будут включены в районе Вязьмы 50, 73, 112, 38, 229 сд, 147 тбр, дивизион PC, полк ПТО и полк АРГК. Задача армии – задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменск, и не пропустить его севернее рубежа Путьково, Крутые, Дрожжино, имея в виду создание группировки и дальнейший переход в наступление в направлении Юхнов.

Получение и исполнение донести.

Конев – Булганин – Соколовский. 5.10.41».

Были приняты все меры, чтобы приказ до К.К. Рокоссовского дошел своевременно. Для проверки получения этого приказа я послал в штаб Рокоссовского подполковника Чернышева, который донес по радио, что приказ Рокоссовским получен, сам же Чернышев, возвращаясь в штаб фронта, где-то по пути погиб. Память об этом боевом офицере, не раз выполнявшем ответственные поручения командования фронта, я всегда храню в своем сердце.

Одновременно с выходом управления 16-й армии в район Вязьмы прибыла 50-я стрелковая дивизия. Эта самая боевая дивизия перебрасывалась по моему распоряжению из состава 19-й армии в район Вязьмы, чтобы не допустить смыкания противником кольца окружения. Но пока собирали незначительный армейский автотранспорт, времени было потрачено много, и дивизия, к сожалению, сумела прибыть вовремя только двумя стрелковыми полками и артиллерийским полком. Остальные части этой дивизии были отрезаны наступающим противником и тоже оказались в вяземском окружении. Большинство дивизий, перечисленных в приказе Рокоссовскому, не сумели выйти в назначенный район. При выходе в район Вязьмы они ввязались в бои с механизированными войсками противника и под ударами превосходящих сил понесли значительные потери. Но и после этого они продолжали драться частично внутри кольца окружения, частично вне кольца – на рубеже Сычевка, Вязьма. Полагаю, что этих документальных данных достаточно, чтобы опровергнуть выдуманные упреки с моей стороны в адрес К.К. Рокоссовского.