Машины Российской Империи

– Ни в коем случае! У тебя красивый, мелодичный, очень привлекательный голос. А еще я тебя подкрашу и…

– Мелодичный?! Ты, наверное, помнишь, мне завтра шестнадцать! Моему голосу давно пора сломаться и стать взрослым, мужским, грубым, низким и немелодичным, вот как у папы!

– Нет, давно – не пора, – сказала она. – По-всякому бывает. Да и вообще, он у тебя не детский. Просто такой…

– У меня грубый голос? – удивился Генри, опуская пустую чашку.

Я вскочил, не в силах больше сдерживаться, сказал им: «Нет! Я не буду ходить барышней!» и, вконец рассерженный, взбежал по лестнице.

В своей комнате снова встал перед зеркалом – и, не сдержавшись, рассмеялся. Просто это твое больное место, признайся, малыш. Немного девчачья внешность, а? Смазливенькая мордашка. Вон у Сметанина щеки – во! Носопыра – с кулак! Подбородок – как мое колено! А я…

Я пощупал свои, что называется, точеные скулы и не то чтобы совсем уж впалые, но явно не пухлые щеки. М-да, зрелым мужчиной меня не назовешь. Ну и ладно. Не повод для расстройства, не так ли? Я лег на пол и отжался, как настоящий мужик, тридцать раз, а потом с громким выдохом встал на руки, чему Джейн научила меня еще лет в десять, и прошелся по комнате. Петька Сметанин очень завидует этим моим умениям, завидует и жалуется, почему он так не может. А что тут скажешь? Конечно, если у тебя мама из Украины, кормит всю семью варениками, галушками со сметаной да борщами такими наваристыми, что в них мыши не тонут, а у меня мама – акробатка и преступница и научила меня делать зарядку каждый день… Да к тому же я от природы тонкий, легкий, а у тебя мама как колобок, папа, как шкаф, и сам ты, Петька, тяжелый, мясистый, весь такой широкий и приземистый… В общем, если подумать, то это вполне логично, что я могу отжиматься, ходить на руках и по-всякому кувыркаться, а ты пробежишь три метра – и задыхаешься, как старая лошадь.

Двигаясь по комнате на руках, я размышлял: в чем проблема, почему я так раздражен и обижен? Да потому что слова: «Мы тебе скажем позже» звучат как: «Ты еще маленький, чтобы это знать». Я вдруг снова стал ощущать себя ребенком. Родители что-то скрывают, недоговаривают, вот, на дело с банком потащили, предварительно не посоветовавшись, теперь этот поезд, и еще какая-то тайна у них от меня…

Ладно, и как с этим разобраться? Громко выдохнув, я вскочил на ноги. Прежде всего, прекратить злиться. Спокойно наблюдать за происходящим и пытаться понять, почему Генри с Джейн, которым я вообще-то полностью доверяю, начали скрытничать. Рано или поздно разберусь.

Решив так, а заодно взбодрившись гимнастикой, я сказал своему отражению в зеркале: не робей, Алек МакГрин! Раздался стук, негромкий голос: «Можно?», и в комнату вошел Генри. Я видел его в зеркале: он прикрыл дверь и встал позади. Лицо в зеркало не попадало, такой он был высокий.

– Алек, я хотел…

– Не надо, – сказал я. – Все понятно, ладно. Это была минутная слабость, и она уже прошла. Сейчас спущусь.

– Нет, я… в общем, готовил этот подарок тебе на день рождения, но решил вручить сейчас, – и он протянул мне револьвер с черными агатовыми «щечками» на рукояти, где была серебряная буква «Н».

Оружие ярко блеснуло в солнечном луче, пробившемся из-за шторы. Ух! У меня даже дух захватило. Рука сама потянулась к револьверу. Но ведь он – Генри, не мой, для родителей эти револьверы как символ их союза.

– Ты что, на самом деле собирался подарить мне его завтра? – спросил я.

Он, замявшись, ответил:

– Нет, на самом деле другой пистолет, тоже неплохой. Но теперь думаю, что оставлю его себе, а этот бери ты.

– Спасибо, – искренне сказал я. – Но не надо.

Отец явно удивился, пришлось добавить:

– Пусть эта пара пока будет у тебя с Джейн. А я завтра получу тот, который предназначен для меня. Он, наверное, поменьше размером?

– Ну, вообще-то – да, немного. Ты уверен?

– Я уверен. Скажи, это дело так важно? Ведь оно совсем для нас нетипичное и явно опасное. Почему вы решились на такое?

– Оно не просто важно, Алек, – отец повел широкими плечами, будто в растерянности. – Понимаешь, оно для нас, как бы сказать… принципиально. Мы не можем не сделать его. И мы очень рассчитываем на тебя.

– Тогда идем и закончим обсуждение, – решил я. – Как взрослые люди с низкими мужскими голосами.

Ухмыльнувшись, Генри отправил револьвер в кобуру.

– Ну, пошли вниз, брат мой меньший… – обняв за плечи, он повел меня к лестнице. Генри редко так обращается ко мне, это признак особой ситуации, когда он хочет показать, как я ему близок.

Джейн, беспокойно прохаживающаяся по гостиной, встретила нас вопросительным взглядом.

– Сейчас все решим, – сказал родитель и сел на стул.

– Тогда примерь, пожалуйста, это платье, малыш, – попросила она.

– Да, Алек, – папа снова взялся за чашку и добавил с едва заметной иронией: – А то мы беспокоимся, по размеру ли?

Я поднял платье с дивана, окинул родителей гордым взглядом и сказал:

– Что вы себе позволяете? Я – честная барышня и на глазах у других не переодеваюсь. Даже моим родителям не позволено глядеть на это.

Расправив платье, я приложил его к себе, поглядел в зеркало на стене и снова сел.

– Успею примерить. У меня еще есть вопросы по этому делу, и самый главный: так какой у вас, то есть у нас, план?

– Джейн, изложи наш план, пожалуйста, – быстро опустошив вторую чашку чая, Генри поднялся. – Нам скоро выезжать, а мне еще нужно кое-что подготовить.

Он снова поднялся по лестнице. Мама, начав убирать со стола, заговорила:

– Понимаешь, Алек, все завертелось так быстро, что толком подготовиться мы не успели. Понятно, как попасть на «Самодержец». Известно, где хранятся нужные нам сведения. Кое-какие приспособления с собой будут… а остальное решим на месте.

– Отличный план, – одобрил я. – Продуманный, все мелочи учтены, как обычно у вас. Решим на месте, чего там… Ладно, а что с настоящими Уолшами? Они точно не появятся в последний момент?

– Нет-нет, это невозможно. Их задержали в дороге.

– Кто задержал и как?

Она не успела ответить: Генри уже спускался, неся в руках кофр из желтой свиной кожи, со стальными углами. Мама, собрав посуду на поднос, отправилась на кухню, и на последний мой вопрос ответил он:

– Ирландцами занимался Мистер Икс, тот, что заказал нам это дело. Вернее, как мы поняли, его помощники. Уолшам они ничего не сделали, не думай, просто устроили кое-какие неполадки… В общем, на «Самодержце» их не будет.

– Кто такой этот Мистер Икс?

Мама вернулась без подноса, они с папой переглянулись, и она сказала:

– Давай об этом потом, а?

– Вы перекидываете друг другу право отвечать на мои вопросы, как мячик, – я опять начал закипать, но сдержался. – Ладно, все равно еще расскажете. А что в этом кофре?

– Кое-что любопытное, скоро увидишь, – папа достал часы, щелкнул крышкой и поднял брови. – Однако! Мы уже спешим, Алек, тебе действительно пора надеть платье.

Я возразил:

– Сейчас только начало третьего, а отбытие «Самодержца» назначено на пять.

– Мы хотим еще подъехать к дому Вилла Брутмана, – пояснила Джейн, – проследить, собирается ли он сесть на «Самодержец».