Печатник. Печать Тьмы

– Хм, а ты-то оттуда об этом знаешь?

«У меня свои источники. Пошептался тут с твоей интуицией… Ты бы почаще ее слушался, кстати, она плохого не посоветует.»

– Звучит как полный бред! Нет, ну вы его слышали? – повернулся Айвен к стражникам. Те отрицательно замотали головами, а пальцы на дубинках вмиг побелели от напряжения. Еще немного, и дерево захрустит.

– Вот и славно, значит спать будете крепче. В общем так, ребята, тут такое дело, что мне в камеру пятьсот четвертую ну просто никак нельзя.

– Не понял! Это что тут творится? – наконец, вспомнив о своем долге, охранники взяли себя в руки. К тому же, ну что им бояться какого-то воришку, да еще и на своей территории? – Каждая крыса будет нам указывать, в какую яму ее сажать, что ли? А может, тебе еще и бочку вина там поставить и девок срамных привести?

– Было бы неплохо, – оценил щедрое предложение Айвен, – Но дело в том, что я – служитель культа Мристого Иггра, Бесконечно Падающего в Бездну Творца и Отца Сущего.

– Какого-какого отца? – переспросил старший по званию стражник, тот самый, которому по чину читать было не положено.

– Сущего.

– Куда?

– В Бездну, ты разве не слышал? – пояснил ему младший, едва сдерживая смех.

– Эй-эй! Да я за Мристого Иггра тебе глотку ногтями перегрызу! – яростно вскинулся юноша. – У нас свободное для всех религий королевство, и нечего потешаться над моими богами! Игрр, сотворивший наш мир и всех его тварей – даже таких тварей, как вы оба – вечно будет падать в Бездну, и пока длится его полет, наш мир будет существовать!

– А какое отношение он имеет к камере пятьсот четыре?

– Пять-ноль-четыре. Цифры, обозначающие это число. Согласно нашей вере, цифра ноль является символом той самой Бездны, знаком множества бед и смерти, знаком конца света. Я не могу находиться в камере, в номере которой есть символ Бездны.

– Бред какой-то, – выдохнул старший охранник.

– Как и большая часть религий, – философски пожал плечами второй.

– Ладно. Тогда какой номер тебя устроит, о служитель странного культа?

– Да любой! Например, четыреста одиннадцатый. Сразу два символа Опоры и Надежды – хороший знак! – Айвен вытянул вперед кулак, оттопырив указательный палец и мизинец, демонстрируя те самые две Опоры.

– Хватит пальцы нам здесь гнуть. Боюсь только, что эта камера может быть занята.

– Проверь. Уверен, что в ней найдется место для верховного жреца Мристого Иггра!

– Ишь ты, какая важная птица к нам залетела. Сам верховный! – усмехнулся стражник, но потом согласно кивнул, – ладно, спускаемся на четвертый уровень. Если камера свободна, то определим тебя туда и бумаги выправим, а не то еще кляузу напишешь, что мы королевский указ о соблюдении боговерия нарушаем.

– Благодарю за заботу, о достойнейший слуга закона. Мристый Игрр будет помнить о тебе, несясь сквозь бесконечность ко Дну Миров, – с напускной важностью кивнул юноша.

«Лихо ты их!» – внутренний голос был явно впечатлен, – «И что это за культ такой? Я о нем впервые слышу. Давно существует, много ли его адептов в мире?»

«Существует культ Иггра уже целых две минуты – с того самого момента, как я его придумал. И последователь у Падающего в Бездну пока что всего один. Но я могу сделать тебя помощником верховного жреца, и нас будет двое!»

«Опоры… Символ Бездны… Отец Сущего… Похоже, ты не так безнадежен, как я думал…» – задумчиво пробормотал внутренний голос и умолк.

Как и утверждал голос, в двухместной камере четыреста одиннадцать содержался всего один заключенный, который не проснулся даже от жуткого скрежета открываемой двери. Скрежет она издавала качественный и хорошо поставленный – Айвен знал, что заставить дверь так скрипеть намного сложнее, чем открываться совершенно беззвучно. Охранники сняли с него кандалы, и старший постучал по двери дубинкой:

– Эй, заключенный номер… номер… – эй, а какой у него номер? – повернулся он к своему приятелю.

– Нечетный.

– Хм, логично. В общем ты, в камере, принимай соседа. И не просто вора-неудачника, а самого верховного жреца какого-то то там Сующего в Бездну!

– Иггра! Мристого Иггра, Бесконечно Падающего в Бездну! – поправил его юноша.

– А ты заткнись и живо падай на свою койку. Надеюсь, вы поладите.

Дверь в камеру захлопнулась, и заключенные остались вдвоем. «Нечетный» был невысок и не отличался излишней упитанностью, но и худым назвать его было сложно. Определить возраст мешал изможденный вид и клочковатая бородка, но было ему не больше тридцати, и не меньше двадцати двух лет. В общем, самый обычный человек, который с равным успехом мог быть и искусным убийцей, и простым ювелиром, и земельным дворянином. Не неженка, но и тяжелой работой не закален. Причем, лицо его показалось юноше смутно знакомым.

– Привет! Меня зовут Айвен, – первым поздоровался новоприбывший.

– Жрец, значит?

– А, не обращай внимания, просто навешал им вьюнка на уши. А на самом деле я обычный вор и попался по глупости на горячем. А ты?

– Меня зовут Риул.

– Нездешний? Имя у тебя странное…

– Сам я с Островов, но на родине уже давно не был. Я… путешественник, изучаю древние места и ищу потерянные следы ушедших народов.

– Контрабанда артефактами?

– Нет, я вообще не из вашей среды. Я действительно ищу и изучаю древние места, но не ради наживы, а ради знаний.

– Ищешь ценности культурные, а не материальные? Ну-ну. Знания, они ведь дорогого стоят. Например, свитки с утерянными могущественными заклинаниями, или карта с указанием местоположения древнего магического арсенала. А впрочем, это дело твое. За что оказался в Боргарде?

– Так вот значит, как это место называется?

– Чудак человек! Ты что, даже не выяснил, где очутился?

– Я здесь всего второй день. Меня задержали вчера утром, на площади Разногласия…

– На площади Разноглазия, – поправил его Айвен.

– Не понял.

– Площадь так названа из-за храма Мерхерера Разноглазого. Древнего бога, который левым глазом пронзает мглу, а правым наблюдает за слепящим светом звезд. Храму больше семиста лет, и, хотя самого культа этого бога уже три века как не существует, но снести здание до сих пор не удалось даже с помощью магии. Поэтому однажды было решено просто немного сместить саму площадь, чтобы храм оказался не в ее центре, а на самом краю. Стоит там себе – ну и пусть стоит, лишь бы не мешал.

– А в центре площади?

– Ой, чего там только не было за эти сотни лет: и статуи, и фонтаны, и храмы, и даже Университет однажды отстроили. Каждый раз площадь меняла свой облик и название, и только храм Мерхерера стоял неразрушимым памятником исчезнувшему богу. В конце-концов, очередной правитель Кияжа оказался достаточно умен, чтобы дать площади название в честь единственного неизменного ее элемента. За что тебя сюда упекли?

– Удивительная история! Меня арестовали за драку.

– Что-то не сильно ты похож на любителя кулаки почесать, – скептически осмотрел вор своего нового знакомого.