Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан

– Так говори…

– Некогда мне с тобой сейчас разговоры вести. Вот как повечеряешь, так приходи к крайнему гумну…

– А ты придешь?

– Может, и приду, коли время будет, – решительно поднялась молодая женщина и, не оборачиваясь, пошагала прочь.

День после этого тянулся как густой кисель из чашки, но всё же подошел к концу. Отогнав стадо в деревню, пастухи разошлись по домам. Дмитрий, дождавшись темноты, пошагал к назначенному месту и едва не заблудился. Только народившаяся луна давала мало света, и парень совсем уже было растерялся, когда чья-то рука затянула его в большой сарай.

– Вот ведь бестолковый, – досадливо зашептала ему на ухо Дарья, – ты бы еще звать начал!

Тот, впрочем, и не подумал оправдываться, а крепко обхватив руками женщину, попытался ее поцеловать.

– Не балуй, – вывернулась из объятий молодуха.

– А ты не за этим пришла?

– Может, и за этим, только все одно – не балуй! Быстрый какой…

– А чего время терять, – горячо прошептал ей парень и снова обнял. На сей раз Дарья не стала противиться его ласкам, и скоро они упали в прошлогоднее сено. Поначалу в темноте было слышно лишь шуршание и смешки, затем их сменили звуки поцелуев и, наконец, раздались полные сладострастия стоны и иступлённый шепот: «Шибче-шибче!» Снаружи, прижавшись к стене, стояла Машка и, закусив до крови губу, слушала эти звуки. Ее высокая грудь прерывисто вздымалась, а пальцы скребли по бревнам. Наконец девушке стало невмоготу и, простонав про себя: «Вот змеюка», опрометью бросилась бежать прочь.

Занятые друг другом любовники даже не заметили, что кто-то был рядом. Утолив первую страсть, они лежали рядом, обмениваясь время от времени короткими фразами, прикосновениями рук, касаниями губ.

– А ты, Митька, не совсем уж пропащий, – прошептала молодуха, прижимаясь к нему, – кое-чего умеешь…

– Дима.

– Что?

– Димой, говорю, зови меня. Бесит этот «Митька» уже.

– Ди-мо-чка, – протянула она, как бы пробуя имя на вкус, – сладенько звучит, прям как ты.

– Понравилось?

– Угу.

– Еще придешь?

– А ты что, уже прощаться надумал?

– Нет, конечно, просто…

– Не знаю, Дима. Скоро муж с города вернется, да и тебе недолго тут осталось…

– О чём это ты?

– А, так ты не знаешь же ничего. Питирим с Кузьмой тебя в рекруты сдадут.

– Это как так?

– Как-как, сдадут и вся недолга!

– Погоди-ка, а если я не хочу? Да и рекрутчину, я слышал, отменили…

– Вот-вот, теперь по жребию призывают.

– Я никакой жребий не тянул.

– А ты тут при чём? Его другой Митька вытянул, а его Питирим отпускать не хочет.

– Какой Митька и при чем тут Питирим?

– Ой, там дело совсем запутанное да давнее. Батюшка-то наш в прежние времена женат был, да только прибрал Господь и жену его, и детушек, только то давно было. Так он бобылем и жил, думал даже в монастырь уйти. Совсем было ушел, да случился мор. Тут тетка Лукерья и померла, а Митька – сын ее – сиротой остался. Вот он и взял его к себе, заместо своих. Приход ему он, конечно, не передаст, для того к духовному сословию принадлежать надобно, а Митька – сын крестьянский. Но грамоте он его обучил да обещал денег на первое обзаведение дать. И вот случился же такой грех, попал на него жребий! А он только женился…

– И что с того, я-то тут каким боком?

– Ой, Димочка, до чего же ты бестолковый! Ты Митька и он Митька, ты Будищев и он Будищев, у нас в деревне все такие, понял?

– Офигеть! Поп ваш совсем уж берега попутал. Хотя, подожди, видел я этого Митьку, мы же с ним совсем не похожи…

– А кому это интересно, схожи вы или нет? Как в бумагах написано, так и будет. Кабы ты местный был али ремесло какое дельное знал, может, за тебя бы мир и заступился. А так кому ты нужен? Разве мне, и то на пару ночей…

– Вот, блин!

– Ты чего удумал?

– Ничего, валить отсюда надо!

– Ну, так не прямо же сейчас? – озабоченно спросила Дарья и прильнула к нему всем телом.

– Часок погожу, – усмехнулся Дмитрий и, обхватив женщину руками, уложил её на себя. – Хоть час – да мой!

– Да и куда тебе бежать без пачпорта, – промурлыкала она, едва отдышавшись после приступа страсти. – Крестьянского труда ты не знаешь, ремесла тоже. Тебе одна дорога – в солдаты. Разве только барыньку какую найдешь или купчиху вдовую и будешь ее ублажать. Тогда прокормишься, а так…

– Да, дожил, в альфонсы меня еще не записывали!

– Куда?

– Да ладно, не бери в голову. Я, когда в больнице попа вашего со старостой слушал, так подумал, что они меня хотят в наследники вашего барина записать. Дескать, единственный сын его, и все такое…

– Ох, уморил, – засмеялась молодуха, – да где ты такое видел, чтобы ублюдков в благородные записывали? Коли так, так у нас в деревне да ещё в Климовке с Мякишами от таких дворян не протолкнуться! Да и есть у него дети, у Блудова-то…

– Ну да, упорол косяк, вижу.

– Что, не хочешь на службу?

– Да как тебе сказать, – задумался Дмитрий, – я там, у себя, короче, где жил раньше, года не прошло, как дембельнулся.