Бестеневая лампа

Бестеневая лампа
Иван Панкратов

Эта книга написана врачом и о врачах. Это книга о старой врачебной школе, которая причудливо преломляется и отражается в нас, теперешних врачах. В тех, кто еще успел застать седых апологетов анамнеза и осмотра и пытается быть хоть чем-то похожими на них, быть достойными их памяти. Правда, у них не всегда получается…Это книга о судьбах, о работе, о личной жизни. О победах и поражениях, о любви и ненависти.Возможно, прочитав эту книгу, ты начнешь понимать нас лучше. Или нет. Уж как получится.

Бестеневая лампа

Иван Панкратов

Корректор Елена Алферова

Фотограф Павел Ванифатов

© Иван Панкратов, 2019

© Павел Ванифатов, фотографии, 2019

ISBN 978-5-4493-9542-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иван Панкратов

БЕСТЕНЕВАЯ ЛАМПА

#бестеневаялампа

Предисловие

Одним эта книга может показаться сухим и занудным учебником военно-полевой хирургии. Другим – инсайдерским откровением врача с более чем двадцатилетним стажем. Но это ни то и ни другое.

Это книга о старой врачебной школе, которая причудливо преломляется и отражается в нас, теперешних врачах. В тех, кто еще успел застать седых апологетов анамнеза и осмотра и пытается быть хоть чем-то похожими на них, быть достойными их памяти. Правда, у них не всегда получается…

Я посвятил книгу своему деду, Владимиру Николаевичу Опоцкому (1919—2013) – хирургу, создавшему нашу династию. Мастеру своего дела, отдавшему медицине всю жизнь. Этот человек учил меня тому, что я умею сейчас – учил лечить, думать, смотреть, анализировать, принимать решения.

Мне повезло – я, как и Ньютон, стоял на плечах гигантов. Мне, словно скрипачу, ставили руку – только в ней был не смычок, а скальпель. Мне за десять минут показывали то, к чему другие приходили десятилетиями методом проб и ошибок. Мне загадывали загадки – и ждали, пока я смогу ответить. Мне подсовывали книги, рентгеновские снимки, истории болезни – и терпеливо ждали, когда все это отложится в голове молодого хирурга.

Конечно, в этой книге будут не только врачи. Будут пациенты, будут друзья, без которых эта книга не появилась бы на свет. Будут женщины – куда ж без них? И все это высветится в лучах бестеневой лампы – без прикрас, без купюр. Всё, как есть.

Но вы же понимаете – все совпадения случайны, все персонажи вымышлены.

И ни одного пациента не пострадало.

Анестезиолог, поправьте свет. Мы начинаем.

Часть первая

«Итальянский метод»

И хотя его руки были в крови,

Они светились, как два крыла…

«Наутилус Помпилиус» – «Воздух»

1

В тот день случилось событие, которое изменило жизнь Виктора Платонова – сержант Терентьев сломал челюсть рядовому Липатову.

Вроде не первый буйный сержант в армии, не первая сломанная челюсть – но звезды в тот день сошлись так, что плохо от удара стало не только Липатову.

Избежать драки было практически невозможно. Терентьев, само собой, понятия не имел, кого он встретит в госпитальной палате, когда зайдет туда. Липатов же никак не ожидал увидеть сержанта, которого он полтора месяца назад послал нахрен из окна вагона на какой-то безымянной сортировочной станции под Томском, причем тогда он сделал это очень смело – поезд уже отъезжал, и высунуть в окно средний палец было делом совсем не опасным. Но Российские железные дороги распорядились таким образом, что привезли всех в итоге в один и тот же город. Липатова – служить, а Терентьева – дослуживать.

Все, что успел сержант сделать, войдя в палату, так это положить на кровать мыльно-рыльные принадлежности и обвести всех взглядом. Спустя секунду он бил Липатова наотмашь в скулу.

Их растащили практически мгновенно, но из угла рта пострадавшего уже текла струйка крови, а сержант сжимал ладонью левой руки костяшки на правой – уж слишком хорошо он вложился в этот удар.

На шум в палату вбежала медсестра Светлана. Понять, что произошло, из диспозиции «Все держат Терентьева, а Липатов у окна прижимает руку к лицу» было очень просто. Она матюкнулась коротко, но емко, – и рванула в ординаторскую.

Платонов, оставшийся на обед, сидел в кресле, закинув ноги на стол и глядя в экран ноутбука, где разворачивалось действие очередной серии «Ходячих мертвецов». Рик Граймз, как всегда, в кого-то стрелял, толпы мертвецов вываливались из леса на шоссе, логика отсутствовала напрочь, но смотреть было интересно. Услышав, как открылась дверь, Виктор быстро скинул ноги на пол. Света ворвалась вихрем:

– В третьей палате драка, Виктор Сергеевич!

Платонов поставил кино на паузу и встал с кресла.

– Пойдем глянем, что к чему…

К тому времени инцидент себя исчерпал. Липатов сидел на кровати и щупал пальцами постепенно опухающую щеку, пара его товарищей была рядом – на всякий случай, если Терентьев полезет драться снова. Сам виновник драки стоял в углу палаты, сослуживец из части слегка придерживал его плечом.

Платонов вошел вслед за медсестрой, осмотрел поле боя. Кинул безынтересный взгляд на сержанта, приблизился к Липатову, встал напротив так, чтобы свет падал тому на лицо, взял аккуратно за подбородок, повернул голову в разные стороны.

– Рот открыть сможешь?

Тот попробовал, сумел раздвинуть губы на сантиметр и охнул.

– Где?

Липатов указал на левую половину лица, у самого угла.

Платонов прошелся там пальцами, отметил неровность контура, вздохнул, повернулся к медсестре.

– Программа такая. Липатова в рентген – без истории болезни. Пусть сделают описание на отдельном листе. Что делать, чуть позже сообразим. С этого героя (он указал на Терентьева) объяснительную. Со всех, кто в палате – тоже. Вариант «Я спал и ничего не видел» – шаг в сторону досрочной выписки в часть. Широкий шаг. Уверенный, я бы сказал.

Он подошел к сержанту. Тот смотрел на него безо всякой злобы, прекрасно понимая, что сделал.

– Руку покажи, – Платонов протянул к нему ладонь.

Сержант показал. Костяшки были с виду целыми, но немного багровыми. Платонов достал телефон, поднял руку на уровень лица Терентьева, сфотографировал, чтобы было понятно, кому принадлежат пальцы на фото.

– Возьми мои два пальца, зажми в кулак.