Сквозь залпы орудий

Юра предпринял попытку подняться. Идти можно было спокойно, хоть ноги слегка завывали. Спустя долгий час простирания сквозь темноту, пара добралась до населенного пункта. Мессия молча повела парня домой. При обычных обстоятельствах подобный жест справедливо расценивался бы как нечто романтическое, но в текущих обстоятельствах подобная мера была необходимой. Молодые люди отужинали наспех приготовленной из пайка порцией макарон с мясом, выпили по кружке безвкусного, синтетического черного чая, и улеглись на диван, в разные его стороны, позабыв о всех ужасах войны, как глобальных, так и пережитых сегодня.

– Хочу сказать тебе… большое спасибо за то, что ты для меня сделала. Обещаю, в долгу не останусь, и -…, – хотел было продолжить юноша, но из темноты послышалось протяжное сладкое сопение.

Находясь здесь, в бесшумной квартире, бок о бок с чарующей новой знакомой, Юра, к своему удивлению, не чувствовал на себе постоянно преследующего бремени воинского долга. Временно отстранившись из-под вездесущего взора Партии, принудившей его бросить все, и идти воевать, он просто наслаждался текущими минутами, до конца не понимая, что, и по какой причине происходит. По сути, он и не старался понять, в этом не было совершенно нужды (по крайней мере, такое ощущение присутствовало на данный момент). Погружаясь в сон, Комиссаров обдумывал прошедший день, который начинался с трагедии, а закончился чередой согревающих сердце событий. Но на фоне наслаждения, периодически обостряясь, душу терзало напоминание о том, что на рассвете юноша потерял всех своих сослуживцев. Подобную боль он испытывал уже далеко не в первый раз. Нельзя сказать, что Юра был совсем обделен привыканием к подобному, но все же переживал он изрядно, хоть и внешне это распознать было сложно. Он знал своих здешних товарищей лишь едва. На назначение на Дальнеполярный участок было получено совсем недавно. Но переживание скорее было не из-за потери близких друзей или знакомых, а в следствии смерти как таковой. Ведь их жизнь мало чем отличалась от его. Такая же типовая, одинаковая судьба просто рядового, из коих состоял многомиллионный костяк Красной армии. Для таких, как он каждый день имел равные шансы на то, чтобы стать последним. Под влиянием воодушевляющей пропаганды задумываться о подобном часто не приходилось, от того мысли о гибели пугали. От неимения привычки к ним. Смерть всегда пыталась преподноситься как что-то героическое, что-то, в некотором роде торжественное. Нередко возвращаясь из боя Юра слушал речи, посвященные своим павшим товарищам, не раз бывал на красных похоронах, где пор бравурные марши хоронили в землю сотни тел. И так или иначе во всем вышеперечисленном главной мыслью всегда была идея. Высшая идея о социализме, Партии, вождях и классовом равенстве. Смерть получила прочную ассоциацию с чем-то праведным, с высшей идеей. Сегодня же, ни с какими патриотическими почестями он не сталкивался. Простая, тупая голая смерть. Никаких маршей не прозвучало, посмертно никто не награжден, а десятки тел остались догорать и гнить на пригорке. Возникло до тошноты странное ощущение какой-то незаполненности, необработанности чувств, к которой юноша так сильно, хоть и невольно пристрастился. Из-за чего, на какой-то отрезок времени страх смерти почти что достиг уровня первобытного, необузданного. Мозг начал ожесточенные дебаты, между тем, чтобы оставить все, и остаться с Леной, или вернуться под красные знамена.

Спустя час мытарств, идейность одержала верх над людскими чувствами, а в некотором роде, еще и над здравым смыслом. Печально воздохнув, юноша бесшумно поднялся с дивана, и написал лежащей на секции ручкой благодарственно-прощальную записку, в которую сейчас были влиты самые красноречивые и душевные слова, что ее автор только смог тогда припомнить. Встав у двери Юра в очередной раз окинул взглядом покидаемую комнату, после чего все же решился подойти к Лене, и немного нагнувшись к её лбу, легонько, с долей страха, поцеловал. ¶¶

Столб за столбом, в даль уходили линии электропередач. Лязг гусениц и тихий скрип колес вывели новобранца из состояния сна. Комиссаров лежал на ящиках с боеприпасами, укрытыми бледно-желтым брезентом, широко раскинувшись. Пробуждение также ускорил рев залпов реактивной артиллерии. Огненные полосы уходили в небо, исчезая высоко над горизонтом. Юра поднялся на ноги, потер заспанные глаза, и уселся на то же место, где только что дремал. Юноша осмотрелся. Среди тех солдат, что находились в грузовике, когда его только сморил сон, виднелось пополнение в виде нескольких новичков. Конечно, сам молодой человек не мог назвать себя пожившим ветераном, но все же был способен отличить свежего мобилизованного, и бывалого вояки. В глазах виднеется некий восторг и радость, особенно при наблюдении за стоящими недалеко от дороги РСЗО. В подобные моменты, легкомысленный разум совсем не придает внимания тому, что несмотря на всю прелесть отечественного вооружения война идет уже не один год, а число погибших составляет не одну сотню тысяч таких же ребят, как и он сам. Этим юнцам еще только предстояло прознать на себе все ужасы боя, причем ждать этого момента осталось совсем недолго. Колонна бронетехники направлялась к степям, находящимся немного южнее города, где сейчас находится заполнившая разум Юры девушка. Разве что мысли о предстоящем сражении могли на время заставить его думать об ином. В целом, Юрий не был мечтательным, мысли о чем-то высоком, а тем более о таких чувствах как симпатия, и возможно, даже, любовь, вовсе обходили его стороной. Он являлся человеком, живущим по образцу, по общему шаблону. В его случае дет. сад, он же интернат, затем университет, или же, как заставила судьба – военкомат. Разве что сейчас, мысли, преследующие его уже на протяжении вторых суток, начинают намекать о том, что этим рамкам уже давно пора бы сломаться. Появилось желание резко что-то в себе поменять, вопрос – что именно? Не может ведь он прямо сейчас швырнуть на пол каску, с криком "Мне хочется свободы! ". Ведь, с другой стороны, ему еще так много нужно разъяснить самому себе. Чего я хочу? Зачем мне это? Точно ли я этого хочу? Да и конце концов – Кто я? Лена принесла в его разум крайне большое количество новшеств, став, в своем роде, дырой в "железном занавесе", которым было закрыто сознание Юры. В этот момент в голове солдата подул легкий ветер перемен, последствия которого, предугадать будет невозможно…

Несколько радостных возгласов неподалеку вывели парня из бунтарских раздумий, снова поставив на место преданного солдата Красной армии. Причиной же восклицаний стала появившаяся из-за лесополосы пара танков, ставшая небольшим прикрытием транспортной вереницы. Невозможно было смотреть на лица новобранцев без некого умиления. Коммунистическая пропаганда сделала свое дело, тщательно скрыв всю темную сторону военного конфликта. По сути, в головы мобилизованных, заранее закладывались только две вещи – что гибель за Партию является великой честью, и что воевать против Федерации занятие бравое. Иная сторона всегда преподносилась общественности как сборище озлобленных и нелюдимых террористов, мешающих человеческому процветанию (В целом, по иную сторону баррикад происходило то же самое). Выглядели многие солдаты, между прочим, максимально соответствующе. Каски были расписаны лозунгами типа "За идеи партии! " или "К победе Коммунизма! ", вверху развивались многочисленные флаги ново созданных батальонов, а среди ярых бесед можно было услышать планы о продаже многочисленных будущих боевых трофеев.

Но уже спустя несколько минут, все встало на свои места, вскрылась правда. Около сотни партизан Федерации атаковали транспорт используя гранатометы и подрывные устройства. Налет был отбит, после чего поступил приказ о перегруппировке. Солдаты спрыгнули с техники, заняв позиции за природными укрытиями. Бой шел посреди части тундры, переходящей в еловый лес, ввиду чего большого изобилия укрытий рядом не наблюдалось. Юра, вместе с несколькими новобранцами спрятался за небольшим, поросшим мхом пригорком. Взрыв. На воздух взлетела стоящая рядом бронемашина. Послышались многочисленные пулеметные очереди, прижавшие большинство обороняющийся к их нынешним позициям. Всего один раз у Юры выдалась попытка выглянуть из-за насыпи, и то всего на пару мгновений, которые, по существу, ничему ему не дали. Невозможно было определить точки ведения огня. Враги, казалось бы, просто слились с почвой и без того редкими растениями. В пылу сражения юноша взглянул на своих товарищей. Теперь это были совсем другие люди. Прижимая к себе автоматы, они расширившимися от страха глазами смотрели на Юру. Сейчас он был для них единственной опорой и надеждой. Взгляд перешел на остальную видимую часть поля боя. На протяжении всего уходящего от дороги склона сидели, корчились от боли, ползали и прятались солдаты. Десятки уже истекали кровью, многие бездыханно валялись на земле. Лишь спешно определенная на глаз треть от изначального состава продолжала пытаться отстреливаться. Теперь стало понятно, почему данную высоту не удается взять уже которую неделю. Какие шансы имели идущие в свой первый бой мальчишки, против натренированных егерей Федерации? В мозгу ударила бьющая током мысль – либо они все сейчас умрут, либо придется рискнуть всем, и возможно остаться в живых. Первое пугало особенно сильно, ещё двадцать минут назад он мечтал поскорее увидеть Лену, и попросту не мог сейчас умереть. Не должен был. Чудом, страх был быстро взят под контроль, а здравый рассудок пришел к единственному небезнадежному выходу из сложившейся ситуации.

– Я считаю до трёх, и выбегаю. Вы за мной. Пытайтесь подавить их огневые точки, – Юра обратился к сидящим рядам однополчанам.

Ответом послужили несколько робких кивков. Один. Два. Три. Под громкие крики "Ура! " красноармейцы выбежали из своего укрытия, начав стрелять по всем точкам, где при выстрелах загорались яркие огни автоматных очередей. В этот момент, видимо, понятие о том, что-либо сейчас они встанут, и смотря смерти в лицо продолжат сражаться, либо погибнут, пришло к остальным. Компенсируя страх яростными возгласами, все больше молодых новобранцев выпрыгивали из своих убежищ, начиная покрывать предполагаемые вражеские позиции свинцовым дождем. Внезапно местами начала вздыматься земля. "Федераты" вели огонь из ручных гранатометов, покрывая защищающихся стрелков грудами почвы и ошметками от тех, в кого удачно прилетал снаряд. Некоторые из "Красных" отвечали тем же. С затуманенным от адреналина и ужаса разумом, имеющие при себе тяжелое вооружение, юноши автоматически следовали рассказанным ранее инструкциям, стреляя в заволоченную дымом низину, в надежде нанести врагу хоть какой-то ущерб. Раздался громкий треск крупнокалиберного пулемета, стреляющего снизу, и рыхлящего как почву, так и встречных пехотинцев. Перезаряжая автомат Юра, вернулся за валун, параллельно осматривая поле боя. Стояла невыносимо громкая какофония, крики раненых, взрывы, очереди различного стрелкового оружия, и тихие, тупые удары падающих на землю тел. С дороги начала ведение огня турель бронетранспортера, прикрывая обороняющихся солдат. Комиссаров снова выскочил из-за камня. На этот раз он смог отчетливо разглядеть несколько поднимающихся на склон солдат Федерации. Идущий впереди держал наготове пулемет, и быстро устранял всех мешающих его продвижению. Партизаны начинали продвигаться к дороге. Если они, имея все свой перевес по огневой мощи, подойдут слишком близко, то перебьют всех, кто остался, не давая "Красным" ни единого шанса на победу, или спасение. Дым от гранатометных очередей начал рассеиваться, и перед глазами пристала крайне пугающая картина. Бегло пробежавшись глазами, можно было увидеть, хорошо если десятерых выживших, но не больше. Заряжая последние обоймы, оставшиеся новобранцы продолжали останавливать идущее снизу наступление. Склон же заполонили изуродованные взрывами и пулями тела. Юра подтащил к себе один из лежащих рядом трупов, затем быстро снял с его плеч гранатомет, висевший на плече. На поясе покойного оставался один нетронутый боеприпас, который был незамедлительно подготовлен к выстрелу. Юноша отполз назад, откуда ранее не вел пальбы, и прицелившись в самый крупный подступающий отряд, нажал на спусковой крючок. Несколькими врагами меньше. Секунду спустя, в нескольких метрах за спиной что-то, сначала звонко зазвенело, а потом с грохотом рвануло. Юру ткнуло лицом в землю. Уши заполонил пронзительный писк. Солдат обернулся. За его спиной, на дороге, из остатков корпуса прикрывавшей его, и остальных бойцов БМП, в высоко вверх поднимались языки красного пламени. Сдетонировал ракетный боекомплект. Парень поднялся с земли. Взгляд плыл, а спину что-то ужасно обжигало. Из глотки вырвался болезненный, сдавленный крик. Несмотря на это, Юноша продолжил вести стрельбу, и через время, сорвал с бронежилета единственный остававшийся в запасе магазин. К этому времени, звуки союзной пальбы практически сошли на нет, в поле зрения оставался лишь один, зажавшийся в угол, но все еще пробующий отстреливаться, мальчишка, с периодически заваливающейся на глаза каской. Безумно хотелось выбежать из-за всех укрытий, и прикрывая собой, последнего однополчанина, и выпустить последние тридцать пуль в атакующих. Мешали все ещё не желающие оставлять его, проблемы с координацией. Юра пошатывался из стороны в сторону, стараясь приблизиться к основному простреливаемому участку. Но как только было принято решение вылезти дальше, раздался оглушительный гул, и множество раскатистых хлопков. Неизвестно по чьей команде, свой гибельный шквал на склон обрушила реактивная артиллерия. Солдат лег на землю, закрыв руками затылок. Послышался треск древесины, рев вздымающейся в воздух земли, и короткие, отдаленные крики. По шлему градом прошлись мелкие, легкие удары. В этот момент в голове творилась полнейшая неразбериха. Мольбы о выживании смешивались со страхом, и неким умиротворением на подобии: "Вот и всё".

Ужасная неопределенность заставляла лежать, не дыша на протяжении всего обстрела. Один раз, снаряд, казалось, разорвался чуть-ли ни в метре от юноши, тем не менее, он ни двинулся ни на сантиметр, впав в полное оцепенение до наступления полной тишины. Когда же воцарилось спокойствие, молодой человек медленно приподнялся, протирая глаза, и отряхиваясь от налипшего на форму чернозема. Прямо напротив стоял трясущийся солдат. Выбрался облегченный вздох. В мысленном сумбуре последний оставшийся соратник возникал нередко, и переживания за него, местами, достигали большей силы, нежели беспокойство за самого себя. Во взгляде новобранца также показались облегчение и радость. Он сделал несколько, трудно давшихся ему, шагов на встречу. Сквозь покрытое пеплом и черными разводами лицо, прорезалась измотанная, но самая искренняя улыбка. Подойдя ближе, юноша развел руки для братского объятия, но в это мгновение раздался свист. И счастливый, пару секунд назад мальчишка, повалился с ног. Одновременно с этим, в голове Юры почти полностью обрушился создавшийся у него до войны, внутренний мир. Он рванул к части склона, откуда стало видно последнего, столь подло заставшего их, стрелка Федерации, и выпустив в него весь боезапас, кинулся к раненому товарищу, подперев его голову своей рукой. Прямо в его глаза был направлен подрагивающий, душераздирающий от печали и утраченной надежды взгляд. Изо рта подступала кровь, выплескиваемая редкими горестными всхлипами, растекающаяся по бледным, почти белым губам и горлу.

– Потерпи, брат, немного осталось. О нас не забыли, как видишь, скоро обязательно кто-то придет! Как звать тебя, боец?

– Алексей… – еле слышно вырвалось изо рта, лежащего.

– Ты молодец Лёха, Родина не забудет того, что ты для нее сделал!

Комиссаров хаотично осмотрел пояс, и лежавшие рядом, цельные тела бойцов. Рядом не оказалось единого бинта или тампона. Такое ощущение, что никто и не предусматривал выживание этих солдат. Другой помощи, кроме как моральной, оказать сейчас было невозможно. Взгляд Алексея покосился, зрачки скатились в бок.

– Ты куда!? Леха! – Юра несколько раз аккуратно стукнул умирающего товарища по щекам, – приказа умирать не было! Смотри на меня, слышишь! В глаза мне смотри, и не смей отключаться!

Сейчас и его голос начал подрагивать, а к гортани подступал противный ком. Кровь начинала заливать руку. А через несколько мгновений, легкие солдата издали последний вздох, предварительно выдав тихое "Спасибо". Из глаз полились слезы сожаления и невероятной грусти, разрывающей изнутри, хотелось орать и плакать, поминая всех, кто ещё с утра со счастливыми лицами ехал по этой проклятой дороге с ожиданиями стать героем. По сути. Ожидания не оказались напрасными. Они стали героями. Каждый из них. Героями без имен. Им вряд ли поставят памятники, или повесят памятные таблички. Что уж тут. Возможно их даже не похоронят, а просто так и оставят лежать в бескрайней тундре, у высоты, путь на которую оказался расчищен.

Юра сорвал с шеи нескольких покойных однополчан жетоны, после чего завернул в слегка подгоревший флаг с серпом и молотом, висевший на подбитом танке в начале колонны, после чего сложил в карман. Наладив связь, используя частично работающую рацию в одной из машин, получилось успешно запросить эвакуацию. По прошествии около часа, на обочину у автострады завернул крытый грузовик с нарисованным красным крестом на борту. Комиссаров не заставил себя ждать, и быстро проследовал внутрь, забравшись в кузов. Внутри сидело два полевых врача. Мужчина и женщина. Под касками их лицо почти полностью было замотанно марлей, оставляя видимыми лишь глаза, и одутловатые темно-синие, почти черные синяки под ними. Огрубевшие, осыпающиеся ладони терлись друг о друга, желая согреться. Первоначально Юра был встречен вопросительным взглядом, но после обнажения траурного свертка, тот сразу же переменился на сочувствующий. Выждав еще минуту, транспорт тронулся, направившись назад, в сторону места дислокации ближайшей воинской части. По достижению места назначения Комиссаров был спроважен к ВРИО здешнего командования, и опрошен о том, как прошла операция, и была ли выполнена поставленная боевая задача. Информация об уничтожении партизанских отрядов Федерации оказалась не совсем удовлетворительной, и получив весть о том, что желаемая высота так и не была взята, опрашивающий попросил Юру покинуть кабинет. Определяясь с местом будущего ночлега, коим должна была стать койка в землянке, юноша направился в сторону лесополосы, пролегающей неподалеку. Как только подходящее место было найдено, складная лопатка взрезалась в почву, начав разбрасывать в стороны груды земли. В вырытую ямку был сложен сверток с жетонами. Чернозем горстками упал сверху. Выложив камнями надпись "Здесь похоронены герои", Комиссаров отдал честь павшим товарищам, и медленно направился назад. ¶¶

Лена сидела на крыше панельного здания свесив ноги вниз, и наблюдала за суетящимся внизу городом. Место, получившее название "Дальнеполярный-13" начали спешно подготавливать к обороне. По данным федеральной разведки, "Красные" нацелились на этот населенный пункт, и предпримут попытку взять его уже завтра. По улицам ездили грузовики с полными кузовами мешков с песком, периодически останавливаясь, выдавая солдатам несколько, для создания укрытий. Многие квартиры заняли под огневые точки. Несколько здешних жильцов успели покинуть город до приезда в район военного комиссара, оставшихся же, скоро немедленно призовут под ружье, дабы те защищали свою землю. И, к сожалению, армейской администрации повстанцев совершенно все равно кого нужно будет призвать, будь то женщина, шестнадцатилетний подросток, или инвалид, который не сможет даже пробежаться. Когда опасность взятия врагом определенной точки по мнению штаба была достаточно высока, на оборону выставляли абсолютно всех. За Красновой также должны были прийти. И она это прекрасно знала. Но это не являлось для нее особой проблемой, скажет, что готова защищаться, скажет, что автомат свой есть, и опыт стрельбы, после чего от нее отстанут. А в ходе боя, в котором сама девушка не слишком планировала принимать участие, никто проверять не соберется. Задумавшись о возможном скором визите военкомата, Лена возвратилась в квартиру. Стук в дверь послышался буквально спустя пару минут. Дверь была сразу же отперта. На пороге показался невысокий мужчина в фуражке, в сопровождении двух, на удивление хорошо экипированных, автоматчиков.

– Добрый день, – комиссар вынул из кармана куртки сложенную бумажку, после чего развернул и тихо прокашлялся.

– Добрый.

Военком кивнул.

– В связи с постановлением Федерального совета глав объединенных регионов от 12 ноября 2020 года, и получением областными управлениями соответствующих полномочий, связанных с разрешением для штабного командования к проведению специализированной периодической мобилизации по причине военного положения, вам предоставляется выбор. У вас есть возможность присоединиться к отрядам гражданской обороны, или же, предоставить свое имущество федеральным силам, для помощи в обороне города.

"Конечно, и лишиться дома, в это время отдавая долг свободной родине в трудовых лагерях. И права человека, и свобода в одном лице" – промелькнуло в голове Лены.

– Что ж.. я готова вступить в ряды гражданской обороны.

– Отлично, – сухо ответил мужчина, протянув Лене небольшую анкету для заполнения, и почти закончившуюся синюю ручку.

Девушка быстро начиркала свои инициалы, адрес и некоторую другую общую информацию, затем отдала бланк, и спешно попрощавшись с нежеланными гостями, закрыла дверь со вздохом. Взяв с кухни автомат, Лена присела к окну, положив руку на подоконник. Взгляд постепенно перешел на лежащий рядом сигнальный пистолет. Насчет завтра она сильно старалась не задумываться. Основная, и практически единственная мысль заключалась в том, что ей абсолютно неважно, насколько будет трудно и больно – главное, чтобы она снова увидела его глаза, а быть может, и взяла за руку. Она грезила о том, чтобы Юра, пришел и забрал её, отчасти, даже, неважно куда. Последние пару дней он не покидал ее голову по одной веской причине – больше цель в своем существовании, но, а встреченный недавно юноша, попросту и без объяснений, ворвался в её серый внутренний мир, и разжег там огонь. Но вот чего именно, пока что, сказать наверняка было нельзя. Возможно, это просто надежда на изменения, а может быть, и что-то гораздо более высокое, и незнакомое слегка замерзшему сердцу. Но если задуматься, если это просто надежда, то что за искра тогда промелькнула между ними на недавнем закате? Разве, изжитая в подростковом возрасте, несбывшимися обещаниями правительства и родителей, надежда на нечто светлое, заставляет сердце начинает биться так громко и часто? Её приход, с наибольшей вероятностью выглядел бы как постепенное воодушевление. С другой стороны, разве ночной прогулки и проведенного вместе вечера, хоть и в не самых обычных обстоятельствах, может быть достаточно для разжигания подобного пожара чувств? Хотя, в детстве мама часто говорила, что любовь зачастую подобным образом и берется. Падает как снег на голову посреди летнего зноя. Падает, и вместе с собой обрушивает на тебя огромный сугроб мыслей, новых ощущений, и разнообразных последствий, которые, в случае существования у тебя душевных дыр, становятся идеальными заглушками. По рассуждав еще около десяти минут, Лена определила абсолютную прелесть тех событий, что произошли между ней и Юрой, и твердо решила плыть и дальше по этому любовному течению. Впрочем, что ещё могла предпринять девушка, опыт в отношениях которой, заканчивался на совместных прогулках в классе так 8-м. Сейчас её оставалось только сидеть, ждать, и когда придет момент, а в том, что он придет, Лена была уверена, не упустить его.

Чтобы прервать дальнейшие, уже идущие по спирали раздумья, перевесив автомат через плечо, девушка направилась на улицу, с целью совершить небольшую прогулку по своему району. Снаружи кипела жизнь. Застывший в вечных снегах Дальнеполярный словно заново ожил. Только оживление это скорее походило на подготовку к последнему вздоху. Во дворах жилых домов устанавливали зенитные орудия, затем накрывая их маскировочными сетками. На этом участке фронта ладных разведывательных дронов не видели уже много лет, поэтому подобные технологии сейчас были вполне актуальны. В малонаселенных участках города располагали оставшиеся в запасе гаубицы, и реактивные системы залпового огня. Внутрь заряжались немногочисленные боеприпасы, которых, в данном случае, должно будет хватить лишь на пару залпов. Основная тяжесть обороны, к сожалению, ляжет на плечи партизан и мобилизованных граждан. И в отличии от новоиспеченной пехоты "Красных", сражений и смерти многие из них до ужаса боялись. Пропаганда Федерации уступала коммунистам по всем качествам, что сильно отражалось на слаженности и чувстве самопожертвования среди большинства служащих, вернее, в его отсутствии. Помимо закаленных многомесячными боями партизан и егерей, отдать свою жизнь за бесчисленные расплывчатые идеи, связанные с невидимой свободой и либерализмом, никто сильно не стремился, что порождало разобщенность между матерыми ветеранскими частями, и отрядами даже не прошедших полный курс молодого бойца. Накопленный на протяжении долгих лет опыт правления, знатно облегчал жизнь властям социалистов, что невозможно было не заметить. При практически одинаковых условиях, "Красные" смогли организовать и учебные полигоны, и возобновить работу военных комиссариатов, и получили регулярный приток пачек подготовленных, идейных, и рвущихся в пекло новобранцев.

Лена пошла в сторону теплотрасс. Место недалеко от них, стало её персональным пристанищем на то время, когда ей нужно подумать о чем-то глубоком (а в ее случае глубоким считалось все, что заходило за рамки рутинных размышлений о бытовых делах) или, в куда более частых случаях, помечтать. Там никогда никого не было, что позволяло насладиться необыкновенной тишиной. Привычно шагая по давно остывшим трубам, девушка направлялась в сторону небольшой, поросшей голыми деревьями полянки, находящейся между заброшенной ТЭЦ и узкой речкой, на которой сейчас находился, на удивление прочный слой льда. Под ногами скрипел совсем девственный, вновь выпавший снег, а абсолютное безмолвие разбавляло разве что еле-слышное завывание ветров. Задумавшись о том, как ей быть завтра, Лена ушла довольно далеко, дойдя до гораздо более обширного поля. Здесь она ранее не бывала. Далее расстилалась только безмолвная лесотундра, исполосованная редкими автострадами, уходящими в никуда. Подойдя к стоящему в десятке метров знаку, и стряхнув снег, на глаза показалась перечеркнутая красной линией надпись "Дальнеполярный-13". Вероятно, где-то под небольшим белым покровом скрывается дорога, идущая от отопительной станции. Внезапно, какофонию холодных ветров прервал отдаленный звук шагов. Лена повернулась в сторону скрипящего снега. Около схода к реке виднелся темный, постепенно отдаляющийся силуэт. Алертное сознание сию же секунду принялось преподносить теории о том, кто это мог быть. Конечных вариантов было двое. Либо такая же заблудшая душа, как и сама Лена, либо кто-то из разведки "Красных", что, между прочим, вполне могло быть правдой. Девушка смахнула с плеча автомат, перехватила его и рухнула на землю, припорошив саму себя снегом. После снятия предохранителя разразилась короткая очередь, направленная в воздух. Не заставляя себя ждать, тут же раздался ответный треск. Видимо, дозорный не увидел стрелявшего. Как бы там ни было, уже через пару секунд тело пытавшегося скрыться в дали человека, рухнуло на землю. Выждав, Краснова поднялась, и медленно зашагала по направлению к убитому. На ватнике зияла бурая дыра, откуда постепенно начинала сочиться кровь. Поддев дулом автомата ремешок перевешенной через плечо сумки, Лена слегка подтащила ту к себе, после чего перерезала ткань. Краем глаза осмотрев ее содержимое, девушка побежала в сторону дома.