Отмщение

– Ты так в прошлый раз на контрольной по истории говорил. И что в итоге вышло? Помнишь?

– Ну, пожалуйста. – я наклонил голову влево.

– Прости, нет.

– Мы не выживем без ответов.

– Нет. – Алина стояла на своем. А когда Алина стояла на своем, то ее нельзя было переубедить.

Я поморщился и сказал: «Ладно, спасибо, я пошел утопать в двойках!..», а затем молча вернулся к друзьям. Савва и Никита грустно встретили меня; они даже не стали расспрашивать, как все прошло. Видимо, ответ был написан на моем лице.

– Все потеряно! – Савва схватился за голову.

Никита тем временем стал ходить вдоль ряда взад и вперед, заложив руки за спину и бубня что-то себе под нос. Для пущего эффекта ему не хватало курительной трубки. Вылитый Шерлок Холмс.

– Может попытаться попросить у Вики и Даши? Или еще у кого? – немного погодя спросил он.

– Можно, но вряд ли получится. – признался я.

– Если уж Дане не получилось убедить, то мы, походу, правда провалились. – запаниковал Савва, – А ты, Некит, разве ты ничего не знаешь?

– Мало чего. – твердо ответил тот.

– Ну да, логично, ты ведь только биологию с химией знаешь! Взглянуть бы снова на твой аттестат! Везде тройки и только по химии и биологии пятерки. – Савва скривил глупую рожицу и карикатурно воскликнул: «Взгляните на меня, я химик! Ы! И биолог!».

Несложно было отгадать природу кривляний Саввы. Он волновался. Как и я в тот день. Как и Никита. Годовая контрольная все же. Это страшно звучало в те годы… Я уже подумывал попытаться поспрашивать ответы у других одноклассников, но прозвенел звонок, и я сел за скрипучую парту. В том году я, по-моему, сидел с Машей Савичевой. Да, да, верно, с нею. Нам, во имя дисциплины, запрещали свободно садиться; поэтому весь десятый класс я уживался с Машей. Она не была плохой, даже напротив… но она была такой необщительной! Мне кажется, я ее бесил.

Весь урок я старался получить хоть от кого-нибудь ответы, но все было тщетно. Вот такой у нас класс был; он делился на небольшие группы, что напоминали по своей сути змеиные клубки. Самой главной ошибкой было – наступить, то есть сказать что-то против мышления группки. Тогда вся компашка разом нападала и делала из тебя посмешище. В нашем десятом классе все друг друга обсуждали и все друг друга, думаю, ненавидели. Правда, понарошку. Мы с Саввой и Никитой тоже ангелами не были. Ох сколько едких колкостей и шуток было произнесено в сторону Даши и Вики! Вы и не представляете! Но тут есть мотивация. Вика и Даша были, так скажем, лидерами класса, которых никто не выбирал. Они влияли на все вопросы в школьной жизни с помощью манипуляций, – и это нас бесило!

Очевидно, на следующем уроке мы облажались. Физичка, старенькая хитрая злюка, под стать старухе-процентщице, ходила всю контрольную меж рядов и заглядывала, не списываем ли мы. Меня эти ее хождения бесили. Аж хотелось размозжить собственную голову о парту. Я украдкой поглядывал на Алину. Стоило физичке пройти мимо нее – Алина сразу же раскрывала двумя пальцами пенал и списывала решения с лежавшего внутри листочка. Ох, как же я ей завидовал! Так вышло, что по итогу я весь урок наблюдал за одноклассниками. Савва, видимо, рисовал, а Никита старался решать, но мало что из решенного, думаю, было правильным. Три балбеса.

Свой пустой листочек мне сдавать не хотелось, но пришлось. На всякий случай, в общей суете, пока физичка не видела, я сфотографировал задания обоих вариантов. У меня в тот момент в голове начала формироваться коварная затея. На перемене она получила свое развитие. С Никитой и Саввой мы собрались подле туалета в младшем блоке. В эту преисподнюю, кишащую первоклассниками, учителя старались не соваться. Следовательно, в этом громком аду было безопасно. Там я решил поведать парням свой гениальный план:

– У меня есть фотографии вариантов. Найдем ответы и перепишем их на новые листки. После останется самое трудное: подменить работы. Физичка всегда кладет стопку работ в лаборантскую, а из кабинета она выходит чуть ли не каждую перемену, не запирая его на ключ. В теории это не так сложно…

– Это ж невыполнимо! А кто подложит листки? Ты? – спросил Савва.

– Я, получается. А ты, Никита, – я заговорил серьезным тоном, – Ты отвлечешь физичку, ну, сделаешь так, чтобы она не зашла в случае чего обратно в кабинет.

– И как же? – недоуменно спросил тот.

– Да хоть как! Главное – отвлечь!

– Если она нас заметит, в своей-то конуре, то отведет к директору! Это… это точно!

– А если мы оставим все как есть, то нам потом придется отмывать двойки и подлизываться, принижаясь!

– Данил прав! – вступился Савва. – Стоит попробовать.

– Давай, Никита, – я хлопнул его по плечу, – Нет времени спорить. Нам нужно это сделать. Доставай двойные листочки. – Никита удрученно вздохнул, понимая, что выбора у него нет, и полез в рюкзак.

Мы все быстро списали с интернета и со спокойной душой отправились на четвертый урок. К слову, наши дубликаты были сделаны правдоподобно. В них присутствовали ошибки, исправления и приправлено это все было щепоткой общей грязноты. Я сидел, грыз карандаш и ждал перемену; но ждал со страхом. И в страхе этом было что-то такое, что поджигало мое тело. Когда зазвенел долгожданный звонок, то мы с Никитой и Саввой молнией рванули к кабинету физики.

Тут стоит уточнить некоторые детали. Наша старенькая школа была спроектирована в виде буквы «Н» и имела при себе три этажа. Левая «I» являлась преимущественно младшим блоком, «-» – переходом, а правая «I» – старшим блоком. Кабинет физики находился на третьем этаже в правой верхней части. Недалеко от него располагался туалет и лестничный пролет.

Мы с Саввой стояли около пропитанного аммиаком входа в туалет и наблюдали за Никитой, который ждал, пока тяжеловесная дверь распахнется и из кабинета физики толпой вылетят школьники. Помню: Савва держал два рюкзака, собственный и мой. Я же в руках сжимал дубликаты контрольной. Мы с ним переглядывались и нервно улыбались друг другу.

Через примерно четыре минуты дверь отворилась и в коридор хлынул поток недовольных школьников; возможно, они тоже писали контрольную в тот день. Возможно, еще что… но вряд ли они негодовали тому, что их задержали на перемене. Это была обычная практика в нашей школе. Мы стояли наготове, словно на желтом цвете светофора. Физичка должна была выйти в любой момент. Но прошло три минуты. Потом еще две. До конца перемены оставалось шесть минут. Никита аккуратно заглянул в ее класс, а после подошел к нам. По его сообщению, физичка сидела за своим столом и что-то заполняла. Ее кабинет к тому моменту уже начал наполняться другими школьниками, примерно восьмиклассниками. Нужно было срочно действовать.

Я схватил Никиту и потащил за собой. Мы протиснулись внутрь, смешавшись в толпе. «Отвлеки или поговори. Делай что угодно, главное, не позволяй войти в подсобку» – наказал я своему усатому другу и ловко проскользнул в лаборантскую. Мне повезло, что она располагалась сразу же после входа в кабинет физики. Нужно было только завернуть налево.

Лаборантскую я помню продолговатой, узкой и пыльной комнатушкой. Она была усеяна громоздкими шкафами, химической посудой и разными физическими приборами, будь то барометры, амперметры, динамометры… и иные метры… Пол был покрыт старейшим линолеумом в «квадратик». Здесь царствовал приглушенный свет. В глубине лаборантской стоял рабочий стол с облупившейся краской; такой же голубой, как и все здесь. На нем и лежали стопки двойных листочков.

Я быстро подбежал к столу, понимая, что времени у меня не так уж и много. Мои глаза беспокойно стали искать пометку «10 А». Нашли. Я постоянно оглядывался назад, боясь застать физичку в дверном проеме. Мои пальцы тем временем уже судорожно перебирали листки, ища наши с парнями работы. Листочек Саввы нашелся первым. Я скомкал его и сунул в карман брюк. Затем в очередной раз оглянулся и локтем случайно сбил всю стопку контрольных. Сердце мое совершило кульбит. Я, обругав себя, начал все собирать. Пальцы от стресса не могли захватить листок; они словно скользили по бумаге. Это приводило меня в еще большую панику. К счастью, вскоре я нашел свою работу, которая лежала аж на краю стола. А после по кривому почерку я быстро вычислил и работу Никиты. В последний раз оглянувшись, я был рад, что никто не стоял за моей спиной. Тогда я вытащил заготовленные дубликаты, вложил их в общую стопку и все перетасовал. Мой навык игры в карты пригодился. А учителя утверждали обратное!

Я вернулся к проему и потихоньку выглянул из лаборантской: Никита все еще что-то затирал физичке. Я вышел, встал у порога и как ни в чем не бывало окликнул Никиту, сложив руки рупором:

– Эй, ты там скоро? Нам на урок уже надо.

Никита рассеяно посмотрел на меня. На мгновения его глаза перестали быть умнейшими и стали больше походить на глазенки кокер-спаниеля. Мой низкий друг замешкался, что-то сказал физичке и вскоре мы вместе с ним вышли из кабинета. И только мы его покинули, я сразу же стал чувствовать себя намного лучше. Тяжелый груз свалился с плеч. Я гордился собой. Я просто шел элегантной походкой, сложив руки по карманам и как-то хитро улыбаясь. С Саввой и Никитой мы дошли до лестничного проема. Там Савва вручил мне мой же рюкзак и взволнованно спросил:

– И как? Получилось?!

Уголки моего рта начали шире приподниматься. Савва заметил это и уже через секунду мы стояли с разинутыми до предела улыбчивыми ртами. Глаза наши искрились похлеще гирлянды. Я приобнял ребят, притянул к себе, а затем вскрикнул:

– Всё получилось! Ха-ха-ха! – и это эхом разразилось по лестничному пролету.

Втроем мы радовались, хохотали и ощущали себя победителями этой жизни. Мы спускались по лестнице, словно пьяные, качаясь из стороны в сторону. И да, пьяными мы точно были! От радости! На нас все глядели как на идиотов, но нас это не волновало. Так в обнимку мы и пошагали на пятый урок. Да, тот весенний день был все-таки не настолько ужасным!

Пятый урок. Математика. Точнее алгебра. Вот-вот случится событие, о котором я в ту минуту даже и не смел подозревать. Я сидел, положив голову на руку и одним ухом слушал новую тему. Помню: говорилось что-то про логарифмы. Некоторые аспекты я понимал. Некоторые не понимал. Так можно было в целом охарактеризовать мои способности в математике.

И вот учительница закончила разъяснения… Настала пора призывать к доске. Вполне вероятно, я бы мог стать жертвой, но мою душу и души моих одноклассников спасли две девушки, вошедшие в кабинет. Они учились в одиннадцатом классе, а математичка была их классной руководительницей.

– Мы сделаем объявление?– осторожно спросила одна из девушек. – Мы… договаривались, что заскочим на этом уроке, помните?

– Да, да, объявляйте. – отозвалась математичка, махнув рукой, – Как репетиция?

– Пока тухловато. Ничего не отрепетировали. Мальчики ленятся.

– Одно и то же из года в год… Проблема всех выпусков.

Одиннадцатиклассницы прошли мимо моего ряда и встали подле доски. Для меня и, наверное, для остальных парней девушки из иных классов (да еще если и из старших) являлись экзотикой. Они поневоле привлекали к себе внимание, ведь были в каком-то роде глотком свежего воздуха.

– Так, короче… – начала миловидная русоволосая девушка.

Она, слегка натянуто улыбаясь и активно жестикулируя, пыталась подобрать нужные слова, чтобы расположить к себе толпу. Весь класс глядел на нее, а некоторые парни даже смущались, норовились выкрикнуть что-нибудь дурное; выкрикнуть хоть что-то, любую чепуху, чтобы на них посмотрели. В принципе, понятно почему. Эта одиннадцатиклассница имела выразительные серо-голубые большие глаза и недурные черты лица. Да и за фигурой она явно следила. Вообще, есть такой феномен среди девушек от восьмого до одиннадцатого класса (впрочем, среди парней тоже)… частенько их возраст предугадать невозможно. Одни в четырнадцать выглядят на двадцать семь, другие – в семнадцать на тринадцать. Так вот, одиннадцатиклассница, которая пыталась нам что-то донести, выглядела несколько старше своих сверстниц. Она была, я бы сказал, уже до конца сформировавшейся по телу дамой. В общем, понять парней из моего класса можно было.

Но мое внимание было приковано к иной девушке, к той, что стояла рядом. Мне так приятно о ней думать… По лицу этой одиннадцатиклассницы, помню, проглядывалась степень заинтересованности в происходящем. Мне она тогда показалась какой-то отчужденной. Ее взгляд был направлен куда-то в пол. Нет, даже не так. Не на пол, а на что-то, что скрывалось за ним. Я глядел на эту девушку и восхищался. Просто восхищался, что подобная существует на этом белом свете! И что я вижу ее! Она точь сошла с картины! Такими вдохновлялись великие творцы: поэты, художники, музыканты… Я уверен в этом. Я был заворожен, а щеки мои заимели цвет томата.