Непонятный роман

– Ностальгия и в каком-то смысле тоже романтика…

– Так, а чем тебе не угодила романтика?

– Ну смотри. Я же из деревни родом. И я рассказываю любимой женщине про кур, поросят, телят. И она их почему-то называет «друзья». И это все милота и романтика. А эту вашу городскую, псевдоинтеллигентскую, а по сути мещанскую эстетику я не люблю.

– Шоколадочка, я так понимаю, тоже ушла?

– Да, кстати.

– Ну что, пойду я опять за закусью.

– Побольше прямо всего бери.

– А ты тут пока рассуждай про романтику.

– Эстетику.

– Ну про эстетику. Все равно на монтаже потом выкинем.

6:17 Два единорога

– Иван, а давай на машине ближе туда подъедем.

– А почему мы сразу туда на машине не подъехали?

– А ты помнишь, как мы на Можайке тогда застряли?

– Ну застряли – вытащили.

– «Вытащили». Ты не помнишь разве?

– Не помню.

– А я помню. Я до поселка тогда дошел. Нашел трактор возле дома, постучался. Вышел мужик, явно еще со вчерашнего пьяный. Сказал: «Да, конечно, я вас вытащу, только на работу сейчас съезжу». Сел в трактор и уехал. Потом сами до вечера машину вытаскивали.

– Весело было.

– Не думаю.

– Ну хорошо, пойдем пешком опять.

– Холодно. Поздно. Здесь глины вроде нет. Мы же тогда в глине застряли.

– Поедем тогда?

– Давай рискнем. Садись. Ноги обстучи друг об друга.

– Печку только включи. Наши поездки на Можайку, конечно… Столько историй было. «Арию» помнишь?!

– Слушали «Арию», помню, ага.

– Да ты не помнишь! Вы мне сказали: накачай с собой «Арии». Я накачал. Вечером сидели у костра когда, расслабленно так было еще, хорошо. Я включил «Арию», и как будто две «Арии» заиграло.

– Ааа!

– Там был фест какой-то, с другой стороны озера. Мы даже до сих пор не знаем, что за фест там был.

– «Рок над Можайкой».

– Правда?

– Ну откуда я знаю. Прикольно было, что когда мы захотели послушать «Арию», из-за озера заиграла настоящая «Ария».

– Это не настоящая «Ария» была.

– Ну без Кипелова, да. Но все равно круто, живьем.

– Сколько мы этой «Арии» в общаге переслушали. У нас с Киричем даже был такой концепт: «Ария» с водкой. Общага же, юность, студенчество. Целыми вечерами сидели, пили водку, слушали «Арию». Но это вдвоем. А один я слушал «Агату Кристи» под портвейн «Три топора».

– Ты застал его, что ли?

– Я спирт «Рояль» в ларьке у Мучачоса не застал. А «Три топора» прекрасно застал.

– Спирт «Рояль», «Три топора», ну и юность у нас была…

– Конечно. Ты, кстати, жалеешь, что не жил в общаге?

– Не очень.

– А я жалею.

– Ты же жил в общаге.

– Нет, юность эту всю непонятную жалею. Зачем столько пили? Под портвейн я слушал «Агату Кристи». Один. У меня тогда депрессия была.

– У тебя же потом депрессия была.

– Потом у меня была настоящая депрессия. Когда я по очень большому блату попал к очень крутому врачу. И он меня поправил буквально за месяц, одними таблеточками. А тогда, на третьем курсе, как я сейчас понимаю, у меня тоже была депрессия. Тоже настоящая, но я тогда не мог по блату пойти к врачу. И на втором курсе она у меня была, скорее всего. И на четвертом тоже. Когда у меня не было депрессии в универе?

– На первом и на пятом, получается.

– На первом курсе я еще ничего не понимал. А на пятом уже все равно было. Что-то лес опять какой-то знакомый.

– Что характерно, ты угадал. Подъезжаем вроде к тому самому месту. И GPS не глючит больше. Шли когда здесь – он глючил. А здесь, в машине, все четко показывает.

– Ну слава богу. Так что я говорил?

– «Агата Кристи» под водку.