– Ладно, дети, пойду я в огород. Работать, – сообщила она. – Дела-то сами не сделаются. А вы тут не шалите. Рун, уберешь продукты из подарков, как вы их разберёте? Или мне это сделать?
– Пусть Лала их посмотрит, после уберу, что ей не надо.
– Ладно.
Бабуля встала. Лала тоже поднялась.
– Спасибо, бабушка, за кушанья, и за рассказы. Вы весёлая. И добрая.
– Да на здоровье, дочка. С тобой светло всё время на душе. Поэтому и весело.
Бабуля вышла. Рун с Лалой, оставшись одни, стояли и смотрели друг на друга. Рун любовался на неё. И в то же время удивлялся. Тому, насколько много разных чувств в её глазах отражено. Она глядела на него… доверчиво. И беззащитно как-то. И ласково. И мило. И тепло. И словно чуточку с упрёком ироничным. И с ожиданием чего-то озорным. И много-много было там ещё такого, чего мужскому сердцу не понять, не разобрать на точные детали, но согревает. Женственного очень. У него взволнованно затрепетало в груди.
– Ты, между прочим, меня сегодня ещё не обнимал, Рун, – с лукавым укором произнесла Лала наконец. – Вот так женихи нынче пошли.
– Виноват, готов исправиться немедля, – улыбнулся Рун. Подошёл к ней и обхватил руками. – Попалась? Которая обнималась? – сказал он с юмором.
– Спасите! Меня поймал жестокий человек и хочет заобнимать до смерти, – разулыбавшись, запричитала Лала.
– Что это ты сегодня такая… игривая? – усмехнулся он.
– Не знаю. Легче. После вчерашнего. Уже не так боюсь. Кажется, все мне рады. Барон такой учтивый. Смотри не отпусти меня, Рун, а то упаду.
– Вроде последнее время не падала. Чего вдруг снова?
– Да кабы знать. Ножки подкашиваются. Счастливая.
– Солнышко ты моё, – порадовался Рун её хорошему настроению.
– Эх, кабы не проклятье, Рун, посмотрела бы я на то, как ты бы по мне сейчас уже с ума сходил.
– Да я итак схожу.
– Ну да, – признала Лала, сияя.
– Смотри, как бы ты по мне сходить не начала.
– Ох, ох, ох, как разухарился, – по-доброму рассмеялась Лала. А потом положила голову ему на грудь и вздохнула.
– Мой суженый, – с непередаваемой нежностью тихо вымолвила она, так что Руна опять проняло до самых печёнок.
– Ну вот и начала сходить, – весело констатировал он.
– Просто… мне хорошо очень, – ответствовала Лала. – Смотри не отпусти меня только, Рун, самой никак не удержаться.
– Да не отпущу, не отпущу, милая, даже если будешь умолять выпустить, – заверил он.
– Опять звала тебя во сне? – спросила Лала.
– Звала.
– Я так и думала. Искала тебя. Всю ночь. Во снах. И так и не нашла.
– Я пытался тебя за руку держать. Но ты ворочалась. Пришлось оставить эти попытки. Чтобы не разбудить. Оттого и не нашла, я думаю.
– Наверное.
Наступила тишина. Они стояли, чувствуя тепло друг друга.
– Рун, – позвала Лала вскоре.
– Что, милая?
– А где мои цветочки, Рун?
– Какие?
– Которые ты мне нарвать бы должен. И принести с утра, раз ты жених.
– Руки были заняты лукошками, не во что было, – шутливо вывернулся Рун.
– Но ты же мне нарвёшь, правда? – мило поинтересовалась Лала.
– Хоть целый стог, если захочешь.
Лала рассмеялась весело.
– Нет, стог не надо, – произнесла она. – Букета хватит. Рун, у вас что, парни не дарят девушкам цветы? Даже когда помолвлены?
– Не слышал о подобном, – признался он. – Девушки сами рвут, это бывает, но чтобы парни… Такого вроде не случалось здесь. Вот удивятся наши сегодня. Когда я понесу цветы домой. Сейчас же все за мной следят. Заметят точно. Подумают, козе нарвал поесть.
– Да уж! – снова рассмеялась Лала.
– Лала, – промолвил вдруг Рун с некоторой озадаченностью.
– Да, мой хороший?
– А ты что, всё ещё пытаешься меня в себя влюбить? – аккуратно спросил он.
Лала чуть призадумалась, всё так же продолжая сиять счастьем.
– Хм. Возможно, – с беспечным простодушием ответствовала она. – А что? Ты против, Рун?
– Да нет. Просто… странно. Ведь я по твоей же собственной теории не могу в тебя влюбиться. Зачем же?
– Да просто так, – поведала Лала. – Я тебе верю. И знаю, что не влюбишься. И ты мой добрый друг. Поэтому могу… себе позволить. Не слишком сдерживать сердечко. Рун, ты знаешь, почему все девушки очень-очень хотят замуж?
– Откуда бы мне знать такие тайны? – полушутя заметил он.