Все приходит внезапно

Милиционер раскрыл паспорт, посмотрел на фотографию, затем на лицо мужика. Похож.

– Ну, и где живете, Синякин Валентин Валентинович?

– Деревня Похалино. Тут рядом, 30 километров будет, не больше.

От мужика несло перегаром, луком и запахом табачной затхлости. Такой запах появляется тогда, когда постоянно курят в доме и не проветривают. Все пропитывается стойким вонючим запахом, и от него избавиться можно только стиркой одежды.

– Дома, наверное, бабка осталась, а вы тут шляетесь без дела. Ночь ведь, да и город чужой…

– Да нету бабки – померла. Да не такой уж я и дед, мне всего пятьдесят три, – мужичок приосанился. – Живу один, да решил дочку проведать. Вот собрался, а пока ехал на автобусе – поломались, ну, я и опоздал.

Милиционер задумчиво похлопал паспортом по ладони и, перейдя на ты, дружеским тоном попросил:

– Слушай, Валентин Валентинович! Следующий поезд у тебя только утром?

– Да! Я уже и билет купил.

– Вот и хорошо. Дело тут есть, на сто грамм.

Мужик встрепенулся:

– А что за дело? Готов помочь, тем более милиции!

– Да совет нужен. Я тут мясо договорился купить на свадьбу брату на зимовке за городом, да опасаюсь, чтоб не надули. Пока дежурю, надо забрать. Ты же деревенский, в мясе разбираешься. Подскажешь, какое получше, да и погрузить поможешь.

Мужик даже заулыбался:

– Это я могу! Через эти руки, – он выставил перед собой мозолистые заскорузлые пальцы, – столько мяса прошло! И кабанчики, и телята, да и лошади бывали…

Оглядевшись по сторонам, он горделивым тоном продолжил:

– Я бы – да не разбирался!..

– Ну, вот и договорились. Садись в машину, сейчас дернем по стаканчику и поедем. Через час-полтора вернемся, и тебе до поезда еще часок останется.

Второй милиционер, так за все время не проронивший ни слова, извлек из бардачка машины бутылку водки и пластмассовые стаканчики. Мужичок, опрокинув стопарик, совсем осоловел. Сначала пытался затевать разговор, но вскоре задремал – выпитое давало о себе знать.

Выехав из города, через несколько десятков километров машина свернула с шоссе и по накатанной проселочной дороге подъехала к зимовке. На свет фар из строения, больше похожего на сарай, чем на дом, вышел коренастый кавказец. Они о чем-то поспорили с громадным милиционером.

Затем милиционер вернулся и разбудил мужичка:

– Валентин Валентиныч, пойдем! Приехали.

Тот спросонья не сразу и понял, что нужно:

– А?! Что?.. А, приехали. Я сейчас, сейчас…

Вывалившись из машины, он сделал шаг в сторону и стал мочиться. Милиционер терпеливо ждал. Вскоре, на ходу застегивая ширинку, мужичок спросил:

– Куда идти?

– Туда… – милиционер неопределенно махнул в сторону строения и сам пошел вперед.

Когда мужик поравнялся с кавказцем, тот вынес из-за спины руку с узким мешочком, наполненным песком, и отработанным ударом в основание черепа сбил бедолагу с ног. Милиционер и кавказец подхватили потерявшего сознания мужика и втащили в строение.

Через некоторое время милиционер вернулся и буркнул напарнику:

– Все! Поехали. Хороший пастух будет…

Потом достал из кармана несколько стодолларовых банкнот:

– На! Твоя доля…

Тот, молча, сунул деньги в карман и равнодушно переключил передачу. Воронцов никогда не мог понять напарника. В деле они уже давно: все просчитано, схвачено, надежно прикрыто. Но все равно ему иногда было не по себе: «А как попадемся?!» Напарник же никогда не нервничал, не суетился, одинаково четко выполнял и основную милицейскую работу ДПСника, и работу, которая подпольно приносила им немалые деньги. Воронцов недолюбливал своего напарника и в душе презрительно обзывал: «Дебил!»

Пока ехали, на востоке стало сереть. Заскочили на пункт контроля ДПС, отметились. На этом можно было заканчивать смену.

– Довези меня до дома, – попросил Воронцов напарника.

Выйдя у дома из машины, он вскинул глаза. На втором этаже у соседей горел свет. «Не спит, красавица!» – ехидная улыбка расплылась на его лице. Не спит и не знает, что ее гонористый муженек уже никогда не вернется. Он сам побывал у того провала, куда свалился Сергей. Огромная ямища с многочисленными выступами простиралась глубоко вниз, и шансов выжить, упав туда, не было никаких и ни у кого! Как не было их и у его соседа. Мало того, Исмаил еще и ручную гранату туда добавил. После взрыва произошел обвал. Гранату, пожалуй, и не нужно было бросать. Тем более, что с самого дна провала доносилось еле слышное журчание воды. Подземная река, меняя русла, насоздавала эти провалы с бесчисленными ходами-рукавами. То, что не разбивалось при падении о выступы, уносилось рекой. И следов от таких трагедий не оставалось никаких.

Вообще-то надо организовать какое-нибудь расследование – он же сам напросился. А иначе может быть подозрительно: обещал, а ничего не стал делать, как будто что-то знал.

Жена обычно спала и, бывало, даже не слышала, когда он приходил с ночного дежурства. А тут, только скрипнул дверью, вся растрепанная прямо вынеслась из спальни:

– Смотри!

На ее потной ладони лежал желтый кусочек металла.

– Знаешь, что это?! – ее глаза просто сверкали. – Это – золото! И нашла я его, знаешь, где? У Васневских!

Воронцов как стоял, так и опустился на стул:

– Ну-ка, давай поподробнее!

Ольга взахлеб, брызгая слюной, рассказывала о последних событиях, а Воронцов слушал и чувствовал, как лоб покрывается испариной: «Неужели выжил?» Мысленно он сам себя убеждал: «Не может быть! Оттуда не выбраться!..»

Он протянул руку:

– Где ключи?

– Вот, на!

Не снимая куртки, он вошел в квартиру к соседям. В коридоре горел свет. Все кругом было чисто и аккуратно. Ничего не говорило, что сам хозяин побывал дома. Воронцов тщательно обыскал все углы квартиры и все-таки кое-что нашел: в углу спальни за шторой стояло испачканное в глине заряженное ружье, а в кладовке прикрытые старыми пакетами валялись резиновые грязные сапоги.

Он вышел из квартиры, закрыл дверь, и, вернувшись, домой, набрал номер телефона:

– Это Воронцов. У нас проблемы… Большие!