В пятнице 13 судеб. Роман о демонах в Раю. Книга первая

Вкушал с ними пищу за одним столом, шутил и пел с ними песни, словно он такой же, как они. Поглядывал на принцессу, как на самое вкусное блюдо, строил ей царские глазки, а Велемир ловил взгляд своей любимой женщины, посвящённый князю, и ревность, что была незнакома ему, проливалась на душу, как кровавые дожди, и начинала свой маршрут по уголочкам сердца. «О, как она на него смотрит!», – думал он и ненавидел князя, и ненавидел её взгляд.

–Хочешь, расскажу историю? – удивила принцесса обоих, обратившись к князю.

–Хочу! – ответил тот, и принцесса не медлила.

–Когда-то давно жил на Земле человек, и был он, всего лишь, нищим. Стены сыпется, а крыша протекает. Не отличался от себе подобных ничем, кроме того, что было у него два лица. Никто об этом не знал, ведь близким, друзьям и родным он показывал лишь одно лицо. Но тёмными ночами, когда никто не видел, он стягивал с себя первое лицо! Швырял плоть на грязную простынь и любовался тем лицом, что под первым. Оно было настолько прекрасным, что днями и ночами он мечтал показать его всему миру. Но как? Кто он такой, чтобы мир заметил его?

Принцесса остановила свою историю на несколько секунд и наградила тёплым взглядом двух мужчин. Один слева от неё, другой справа, а она к обоим тянет свои руки и продолжает хрупкие слова:

–Однажды, на охоте дикий зверь загнал его в ловушку. Зверь прыгнул на него, но был сражён копьём. Растерзать не успел, но не упустил возможность оставить глубокие раны на первом лице. Бросивший копьё был императором. Он подбежал к пареньку, взглянул на того и понял, что нет шансов. Тот истекал кровью, раны были слишком глубоки, и, казалось, что шансов на жизнь уже нет. Но произошло чудо – он стянул с себя первое лицо, а под ним второе, и нет на нём ни шрамов, ни капель крови. Император был настолько восхищён этим чудом, что рассказал об этом человеке всему народу. Народ возлюбил его, народ восхищался его вторым лицом и долгие годы дарил ослеплённые взгляды. Но в один пасмурный денёк императору пришла губительная мысль, и он спросил паренька: «Раз у тебя есть второе лицо, то, быть может, за ним прячется и третье?». Паренёк задумался на миг и решился попробовать. Неимоверных сил ему стоило снять с себя второе лицо, что было предназначено для всего мира. Когда, всё же, получилось, он повернулся своим третьим лицом к императору, и тот застыл от немого ужаса. Император хотел закричать, но не получилось. Его волосы поседели, а сердце остановилось и окончило свой бой от страха, что оказался сильнее жизни. Паренёк подошёл к зеркалу и увидел, что третье лицо было ужасным, безобразным, пропитанным гнилью! Это и было его истинное лицо, а истинное лицо нельзя показывать никому! Он попытался одеть второе лицо, но оно рассыпалось в холодных пальцах. Тогда накинул капюшон и ушёл далеко-далеко, в те места, где вздыхают пустыни. Он больше не встречал людей, и люди его тоже с тех пор не видели…

История окончена, и ни Велемиру, ни царю не ясно, кому из них она посвящена. Царь почему-то поспешил покинуть их пристанище, а принцесса улыбалась ему в след своей загадочностью.

Так завершилась эта ночь, и страшное пролезть в неё пока не собиралось…

Рано утром, когда солнце ещё было сонным, Велемир проснулся, а жены рядом не оказалось. Сотни мыслей и домыслов ворвались в его голову и таранили своей тревогой, но все они были далеки от истины, но и истина была не так хороша.

Он вышел из дома и увидел вдалеке, на окраине деревни свою жену. Принцесса обнимала царя и целовала его губы на прощание, целовала, словно мёд – его уста. Видимо, решила, что ни одна душа её не заметит или же, наоборот, желала, чтобы Велемир это увидел.

Будущий демон ревности не побежал к ним, не стал рубить он князя яростным мечом. Что-то сдержало его прыть. Вернулся в дом, сел за стол и склонил свою голову, погрузив её в тяжёлое отчаяние.

Принцесса запорхнула в их дом, как ни в чём не бывало. Улыбалась и сияла она от счастья, ведь царь пообещал за ней вернуться. От вида счастья на её лице Велемиру лишь больнее, а его ревность была готова разорвать на куски остатки любви, что ещё колыхались в обоих сердцах.

–Когда ты поцеловала меня в первый раз, – начал он гневным, но спокойным голосом, – в этот день погиб мой брат! Сейчас ты целовала царя, и кто на этот раз погибнет? Он или я? Или всю деревню сожгут из-за твоей похоти?

В словах смертельный яд, под жуткий рёв души он кулачищем стукнул по столу, и стол под силой его рухнул. Но принцесса молчала и Велемир продолжал, уже стоя на ногах, уже глядя в её бессовестные очи:

–Ты не заслуживала ни его верности, ни моей! Как ты могла так с нами? И, главное, за что? Что мы сделали не так?

–А за что вы так со мной? – ответила она, и в голосе её дрожали ноты гнева. – Я должна была стать женой этому царю, ему суждено было стать императором! Лишь вчера я поняла своё предназначение, а вы с братом украли мою жизнь, и никто из вас не спросил, хочу ли я жить в вашем, таком скудном мире! Все эти годы я была вам пленницей!

В словах её ложь перемешалась с правдой, и без тоски на это лучше не смотреть. А он глядел пристально в её карие очи, в которых злость и ненависть, а чудилось ему, что очи её улыбаются, смеются над ним и над его глупой верностью. Ревность ослепляла, сковывала взгляд.

–И что? Мы заслужили смерти? – ответил ей он.

Она молчала, и молчание убивало лишь сильнее, кромсало его душу на куски. Велемир не выдержал адской боли души. Он заревел и совершил рывок, и толкнул её со всей своей богатырской силы.

Принцесса отлетела, как кукла безвольная, ударилась головой о дверь и потеряла сознание…

Очнулась через час, но, придя в себя, она больше не видела яркости нашего мира, была полностью и бесповоротно лишена зрения, и тогда её голос прорезался истинным светом. Она кричала и плакала, что никому, теперь, не будет нужна. Обзывала Велемира жестокими и гнусными словами, шипела о том, как сильно его ненавидит, проклинала его жизнь, желала, чтоб много веков страдал он из-за своей ревности!

Велемир с грустью смотрел на всё это, сожалея о содеянном, но с каждым её словом разочаровывался всё больше и в верности, и в любви, и в том, что он когда-то посчитал безмерным счастьем.

В этот же день он навсегда отказался от своего имени и нарёк себя Безымянным. Счёл, что больше не достоин носить в своей душе такую величину…

Не смотря на всю боль, ревность и отчаяние, он не бросил свою жену, как и пообещал своему брату. Разочаровавшись в любви, он не разлюбил принцессу и готов был жить с ней до конца своих дней. Так всё и случилось…

Спустя месяц, на Рождество царь вновь посетил их деревню и узнал от местных, что натворил Велемир. Узнал в совершенно иных очертаниях, что есть на самом деле. Велемир давно перестал приносить деревне прибыль, покончив с охотой на золото, потому языки были не прочь о нём потрепать, ведь теперь охотник на золото бесполезен для них. Так незаметно стали неблагодарными.

Люди поведали князю, что Велемир так избил свою жену, что всё лицо её было синим, а глаза ослепли от слишком жестоких ударов. Рассказали в тех красках, которые сами фантазировали себе холодными, зимними ночами, когда заняться было не чем. Царь был взбешён от выдуманной истины, ведь в жене Велемира он видел нечто большее, чем вкусное развлечение.

Вместе с солдатами отправился в их дом, а Велемир ждал его на пороге уже с мечом в руках, уже готовым умереть.

Он бился, как лев, но, всё равно, был схвачен. Они уволокли его в леса, в которых тот грабил, на глазах безразличных зевак. Покалечили его тело, и поставили на колени перед царём. Его заставляли молить о пощаде, но Велемир молчал – ему легче умереть, чем о чём-то молить своего врага.

Тогда царь лично лишил его колдовских глаз, поддавшись безмолвной вспышке ненависти, и бросил их собакам на съедение. А Велемир, даже не пискнул, словно ангел боли не нашёл дорогу в их безумный день.

–Как тебе, Велемир? Нравится без глаз? – прошипел ему тот.

–У меня нет больше имени, – тихо ответил Безымянный, словно до сих пор не чувствовал ни капли боли.

–Отныне, нет у тебя глаз, и в мир мёртвых ты войдёшь слепым! – злобно молвил царь, недовольный, что Велемиру не больно. – А сейчас, я лишу тебя твоего гнилого сердца! Ты не достоин хранить его в груди!

–Позаботься о ней, пожалуйста, – попросил Безымянный, – раз отбираешь меня у неё! Это моя последняя просьба!

–Ты последний человек, чью последнюю просьбу мне захочется выполнить! – ответил жестоко царь, поднёс нож к его груди и добавил сквозь зубы, чтоб, наконец, причинить ему боль. – К тому же, зачем она мне слепая?

–Вот как! – сквозь боль усмехнулся Безымянный и испытал самую сильную ненависть в своей жизни. – Значит, моя месть за твоё последнее слово будет долгой и мучительной! Я погублю весь твой Род! Клянусь тебе!

Царь хохотал его угрозе в лицо, не верил он в такие сказки про загробные миры, что из них возможно дотянуться до живых. Пронзил он ножом плоть большого человека и вынул его огромное сердце, взглянул на него с отвращением и отшвырнул от себя, как какую-то гадость. …

Безымянная душа закружилась между водой и пламенем, долго выбирала, но выбрала не верно и оказалась во тьме. Угодила в низший из миров, что все зовут пропавшим, и, не смотря на величайшую мечту, сам отсудил себе одни страдания.

Попытался открыть глаза, но в мире мёртвых их не оказалось. Попытался что-то почувствовать, но и сердца в груди не имел – лишь пустота, вместо животворящих стуков. Вдалеке он услышал топот чьих-то ног, звериный рык и крики, а через несколько мгновений на него кто-то набросился и начал рвать его тело на кусочки, а мысли в голове его шумели, что это всё он точно заслужил…

Две секунды от света до пропасти, один взгляд от вершины до тьмы. Всё добро пропиталось жестокостью, а у зла не осталось души. Угодил Велемир в лапы дьявола, чтоб поэму его продолжать. Всё, что было – мгновенно растаяло, всё, что стало – ещё не понять…

–

Увидев его жизнь, Милоун упала в кресло и с минуту копалась в своих мыслях. Надеялась найти что-то важное. Её шокировала концовка, но о ней думать не желала. Пыталась подобрать слова, чтобы передать своё восхищение тем, каким он был человеком, но не могла понять, как он умудрился стать демоном, да ещё таким жутким…

Долго смотрела в его глаза, которые, как оказалось, не его и желала разобраться, чего, на самом деле, он желает принести в их мир, но чужие глаза молчаливы. «Интересно, кому они принадлежат?!». – спрашивала она мысленно, но демон на это молчал, делая вид, что ничего не слышит.

Из девичьих очей обрушилась слеза, когда мысли напомнили ей о чём-то, и Милоун перевела свой взгляд на его грудь. Спросила себя: «Что под тканями прячется?», и демон раскрыл перед ней полы своей мантии, предоставил её взору прогнившую плоть и огромную, чёрную дыру, в которой не было сердца.

–Как же ты живёшь без него? – спросила она еле-еле, будто все силы покинули её, пока пропускала через себя путь человека, жившего тысячу лет назад.

Вместо ответа демон подошёл к ней ближе, улыбнулся слегка безразличием, провёл пальцами по её шее и вонзил в её нежность свои грубые когти, лишённые и остроты, и красоты, и бережности.

Глаза в глаза, Милоун не ожидала. Ей было невыносимо дышать. Пыталась вдохнуть воздуха, да побольше, но все попытки были обречены на безуспешность. Сознание поверглось помутнению, и Милоун упала на ледяные ладони демона ревности. Кожа побледнела, а её зелёные глаза приобрели нечеловеческую яркость.

Глаза были распахнуты, дыхание остановилось, а сердце еле-еле билось. Она не умерла – её, всего лишь, заразили ядом ревности и даже не поведали, за что…

–Ты не верь никому!

–Но мне хочется!

–Ну тогда ты терпи!