КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ: КОД ХИ ШУНА

Часть I: НАСЛЕДНИК ШЕЛКОВОГО МОСТА

Пролог: Две колыбели, одно ожидание

В Саду Застывших Желаний время текло иначе. Зима 2027 года была не холодной, а звенящей, как тонкий фарфор. Щель Куня, принцесса, ставшая женой и матерью, стояла у окна беседки, что висела над пропастью между мирами. Её руки инстинктивно обнимали живот, где под сердцем уже бился новый ритм – двойной, сплетённый из магии фарфора и тёплой человеческой крови. Она чувствовала, как с каждым днём шелковый мост, натянутый между её домом и мастерской Антона в Москве, становится не просто прочнее, а живее. Он пульсировал в такт этому ритму.

В самой мастерской пахло еловыми ветками, краской и воском. Антон, он же Шелкончик-дракон, с невозмутимой серьёзностью мастера орудовал не стамеской, а маленьким рубанком, сглаживая углы дубовой колыбельки. Рядом, на верстаке, лежал подарок от старшей дочери Ши – причудливый кристалл, в котором переплетались огоньки, похожие на гирлянды и фонарики. Он должен был охранять сон малыша. Антон чувствовал не тревогу, а глубочайшую, почти физическую концентрацию. Он реставрировал не предмет – он собирал будущее. В эту ночь, на стыке декабря и января, ему приснился сон: он держал в лапах не ребёнка, а тёплый, светящийся клубок из тысяч серебряных нитей. А где-то в темноте за пределами сна что-то холодное и беззвучное замерло в ожидании первой трещины.

Глава 1: Принц с серебряной нитью

Рождение Хи Шуна не было похоже ни на одно из рождений в истории обоих миров. Оно случилось не в одном месте, а сразу в двух, создавая временной парадокс нежности.

В час его появления в московской больнице, где Антон крепко держал руку жены, все лампы на мгновение погасли, а затем зажглись с тёплым, янтарным светом, как старинные фонари. Треснувшая плитка на полу в коридоре вдруг стала цельной. За окном, в двадцатиградусный мороз, на стекле расцвел иней в форме идеального цветка персика – символа долголетия и защиты.

Одновременно в Саду Застывших Желаний замерцали все ледяные скульптуры, испуская тихий перезвон. А главное – над Пропастью Забвения, где когда-то паутиной держался хрупкий мост, сам собой возник мост новый, прочный и сияющий, как млечный путь.

Их сын появился на свет с тихим вздохом, а не с криком. Первое, что заметил Антон – не цвет глаз (они были тёмными, глубокими, как озёра в тайге), а едва уловимое сияние. От пупка малыша в пространство уходила тончайшая, почти невидимая серебряная нить. Она не была физической. Если присмотреться – её не было. Но периферийным зрением, интуицией, её ощущали все: и Антон, и измученная, но сияющая Щель Куня, и даже медсестра, которая на миг забыла о суете, глядя на ребёнка.

– Он… связан, – тихо прошептала Щель Куня, касаясь пальцами воздуха возле нити. – Со всем. Это нить его души. Нить связи.

Хи Шуна назвали так, соединив имена и надежды. «Хи» – от китайского «си» (希) – «надежда», «редкость». «Шун» – звучало как русское «шунт», проводник, мостик, и отсылало к «шунь» (顺) – «гармония», «покорность судьбе». Надежный проводник гармонии.

В первые месяцы его магия проявлялась тихо. Плюшевый мишка с оторванной лапой, положенный в его кроватку, к утру оказывался целым, шов был аккуратным, почти невидимым. Растения в доме тянулись к его коляске. Но главное – его сны были материальны. Однажды утром Антон нашёл на полу возле колыбельки лужицу тёплого морского бриза и три идеально круглых песочных шарика, хотя до моря было тысячи километров. Мир принимал форму грёз младенца.

Глава 2: Первая трещина сна

Когда Хи Шуну исполнился год, его сны стали сложнее и начали влиять на реальность более явно. В доме поселился маленький, созданный из солнечного зайчика и пылинок, дракончик, который гонялся за собственным хвостом. Тени по вечерам играли с ним в прятки.

Но однажды ночью тишину детской прорезал не плач, а тихий, встревоженный лепет. Антон вбежал в комнату и замер. Воздух над кроваткой был как стекло, по которому поползли трещины. Внутри этого «стекла» всё было обездвижено: летящая пылинка, луч лунного света, даже звук. А в центре висел маленький, холодный кристаллик абсолютной чёрноты. От него не шёл холод, от него шла пустота. Ощущение, будто из комнаты выкачали не воздух, а сам смысл.

Щель Куня появилась на пороге, и её фарфоровая кожа побледнела. «Это не хроножер… Это что-то новое. Тише. Пустое».

Антон, не раздумывая, протянул руку к кроватке, превратив её в покрытую перламутровой чешуей лапу Шелкончика. Он не ударил, а мягко, как реставратор, прикоснулся к застывшему пространству, наполняя движение теплом своего дыхания, памятью о запахе мандаринов и хвое. Лёд треснул, пространство вздохнуло. Кристаллик исчез с тихим кликом, будто выключили пустоту.

Наутро они созвали семейный совет. Ши Кунья, их дочь-техномаг, проанализировала энергетический след.

– Это не существо, – сказала она, выводя на голограмме сложные схемы. – Это алгоритм. Вирус. Я назвала его «Стазис». Он не ест время, как хроножеры. Он находит точку сильной, но незавершенной эмоции – забытую надежду, невысказанную благодарность, отложенную радость – и ставит в ней точку. Превращает в памятник самому себе. Он – закон вселенской скуки, следующий этап после Хроножелеза. Он не разрушает, он архивирует. И делает реальность… скучной и безопасной для небытия.

Хи Шун, сидя на полу, собирал пирамидку. Он потянулся к месту, где висел кристаллик, и его пальчики нащупали невидимую шероховатость в воздухе, как будто реальность там была тоньше. Он сморщился и прошептал своё первое осознанное слово: «Больно».

Глава 3: Уроки деда-дракона

Опасаться за сына было естественно, но прятать его – означало обречь на невежество. Нужно было научить его понимать свой дар. И для этого Антон-Шелкончик знал лишь одно место, где магия была не эффектной, а фундаментальной, как земля.

Он повёз семью не в магическую столицу, а в глухую уссурийскую тайгу, к подножию скалы, испещрённой древними, похожими на царапины дракона, письменами. Здесь жил дух его деда – не дух в привычном смысле, а память места, воля леса, воплощённая в камне.

– Дед не будет говорить словами, – предупредил Антон, разводя костёр. – Он будет говорить тишиной, узором на воде, тенью от облака. Надо слушать не ушами. Надо слушать… вниманием.

Щель Куня училась слушать шёпот ветра в кедрах, улавливая в нём мелодии, забытые её народом. Ши Кунья пыталась записать «код» пения цикад, видя в нём природный алгоритм.

А Хи Шун просто сидел на мху, положив ладошки на землю. И ему отвечали. Камень под левой ладонью «гудел» глубоко и медленно, вспоминая, как был частью горы. Корень под правой «щебетал» о подземных ручьях и разговорах червей. Муравей, пробежавший по руке, оставил крошечный импульс – карту путешествия с подробным описанием каждого поворота. Мальчик смеялся. Он понимал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.