Лерочка

4

– Лер, ты спишь?

– …

– Лерочка… Лера…

– …

– Ну и ладно. Вот и спи. Я тут чего подумал… а может и, впрямь, посудиться с этим Иваном? Кто его знает, может и выгорит чего путного. Купим тебе новую сумку. И туфли. И ящик пива. Ну не тебе… в смысле, туфли-то тебе, а вот ящик… или два ящика… заживём… Лер…

– …

– И так всегда. Вечно она дрыхнет. Эх. Лера, Лера. А мне этот, прикинь, говорит, будто у нас с тобой… ну того сего… как там его… а я ему… понимаешь, у нас… ну ты же понимаешь? Ай ладно, чего я тебе рассказываю. Спи себе и спи. Завтра рано вставать.

– …

– Лер, я вот думаю, а может у нас и, впрямь, с тобой? Ну это… ну ты поняла. Ты скажи, если что. Может мне… как-то вот… по-другому нужно… но понимаешь… я бы с радостью… но я не могу. В смысле могу, но не сейчас. Нам бы как-то выбраться из всего этого. В смысле мне… у тебя-то всё не так уж плохо… я же не со зла, ты же знаешь… ничего поделать не могу… чёртова апатия. Бывает… как встанешь, как пойдёшь, вот ещё чуть-чуть… а потом думаешь: «Ну и куда? И зачем?». А потом ещё одна неделя проходит. И ещё… и годы… золотые мои годы… Лер, ты точно спишь?

– …

– Ну Слава Богу. Лер, ты знаешь, я так больше не буду. Ну как в тот раз… ну то есть всё будет… как надо. Как должно быть. Вот отсудим у этого паренька пару лимонов… и как рванём в Питер, или куда ты там хотела? Мне всё равно, честно. Я куда-угодно смогу. Правда я, на самом то деле… не хочу судиться. Слов нет, как не хочу. Столько людей… расспросы, допросы… я же их всех ненавижу, Лер! Всех до единого! Будто я должен им что-то доказывать! А они посмотрят на меня… а потом на него… и сразу станет понятно, кто из нас прав. В смысле… да никто мне не поверит! Паренёк-то, видно, и с издательством дружит, и юристы у него видать имеются… я тоже юрист, но ты же знаешь какой… я же толком не учился… только пил и… но не будем об этом.

– …

– Я не против заработать, Лер! Честно – совсем не против. И туфли тебе купить, и коммуналку оплатить… но эти суды… что я им скажу? Некий Иван Вольнов, которого чудом зовут как меня, который выглядит, как я, написал книженцию про меня! Ещё и переврал всё… какая Наташа, какая Аня… я их сто лет не видел, ты же знаешь! Какие к чёрту доктора! Я их вовек не встречал… ну очень давно, по крайней мере… а уж тем более… мозгоправов всяких… глупость, ей Богу… но интересная… даже очень. Тебе самой-то понравилось?

– …

– А ещё он пишет, что в один час взял, да и бросил пить! Ну смешно же а, Лер? Бросил пить… может ещё и курить? Хах. Книга про меня… ну и бредятина… я сам-то не Бог весть какой писатель, но такую чушь явно бы не настрочил… мне больше Буковски нравится… и Хемингуэй… и Ремарк, в конце концов! Реализм… в чистом виде… а этот Вольнов… ну что за детские сказочки про белого бычка… хотя… если всё это белая горячка какая-нибудь… он же бросил пить… ну точно! Свихнулся паренёк!

– …

– Мне одно вот интересно. Почему именно Карелия, почему девятое мая, почему именно эти девушки? Их же было так много… зачем хвататься именно за этих? С одной повстречались какое-то время, ну мало ли… с кем я только не встречался. А с другой… дружили вроде как, неплохо общались, проводили время… ну и что? Мало ли с кем я общался? Мало ли с кем выпивал? Всё это… так несущественно с годами… так глупо… бессмысленно. Я читаю и понять не могу… что в этих людях такого интересного? А как же Катюха? А Ирочка? Вика, на худой конец? Или Сашка? К ним у него какие претензии? Авторский замысел? Да в чём тут замысел! Ну скажи мне, Лер… Лерочка…

Девушка лежала на одном боку, укутавшись потеплее в старенький плед. Она не отвечала ни слова, но по катившейся слезе, можно было представить глубину её «понимания». Жаль только, что свет от фонарного столба не проникал в их чистую, только-только оправленную от учинённых беспорядков комнатушку. Жаль только… она не спала.

Когда часики приблизились к цифре три, он молча встал, не привлекая излишнего внимания, на цыпочках пробрался к Лериной сумке, аккуратно, со знанием дела, извлёк из неё несколько купюр, спешно оделся во что-то неприметное и ускользнул из квартиры. Лерочка осталась одна. Жаль только… она не спала.

Днём, когда головная боль стала непомерной и непреодолимой, он с тяжестью распахнул глаза, мучительно обвёл комнату слева направо, затем в обратную сторону, не обнаружив ни единой живой души, нащупал таблетки на тумбочке и случайно обронил записку, ожидавшую его с самого утра.

Из архивов, датируемых 18.04.2019:

«Ты хотела со мной познакомиться,
Ну а я свесил ноги на крыше,
Ты звала королевскую конницу,
И просила спуститься пониже.
Ты просила кричать полушёпотом,
Ну а я, заливался в распевах,
И ты вторила шорохам, топотам,
В ожидании принца – морпеха…
Ну а я, космонавтом ведь не был,
И в спецназе, увы, не служил,
И не спрашивал: где же ты, где ты,
Мне своей-то хватало души.
Не умел зарабатывать деньги,
И писал в пустоту – прямо чушь.
Разливаясь, как горные реки,
Мимо фьордов и утренних луж.
Ты ждала меня с каждым рассветом,
Ну а я, коротая деньки,
Разносил свои строчки по ветру,
Ведь Творец меня певчим слепил.
Ты просила: «Слезай с перекладин»,
Проведи, хоть, часочек со мной,
Но ведь я, с головою не ладил,
Потому был немыслим покой.
Потому то и пел всем на свете,
Потому то кричал в небеса,
Потому я тебя не приметил,
Потому что не метил в десант.
Не мечтал о стабильной работе,
О покладистой мгле естества,
Я тебя своим видом заботил,
Словно молодец в сказочных снах.
Ты ушла, обронивши слезинку,
Как прекрасный живой херувим,
Не оставив на память и снимка,
«Я тебя никогда не любил».

5

«Я хотела тебе сказать… нет, не так. Я всё пытаюсь до тебя донести… да нет же. Послушай… ох… Как же это… прости меня. Я всё понимаю, знаю – сейчас такой период, ты не виноват… хотя, конечно же, мог бы… но ты… не знаю, как это выразить. То, что происходит сейчас, становится невыносимым для меня. Я пыталась, старалась, видит Бог – я сделала всё, что было в моих силах, но ты… не скажу, что не старался, конечно же, нет. Но ты… это всегда ты. Со своими: «Сейчас, сейчас, ещё чуть-чуть, вот ещё немножечко…». Ты всегда так говоришь! Всегда. А я всегда жду, надеюсь, верю тебе. А ты будто… только и думаешь о себе. Я не уверена в этом… не подумай, я и сама толком не понимаю, что с тобой происходит. Ты вроде бы пытаешься вернуть всё как прежде, но одна капля… и ты снова всё портишь. Мне больно это говорить, но вся твоя жизнь – это какой-то спектакль имени тебя. Фильм, в котором у тебя все на подпевках, все кругом виноваты, все плохие, все злодеи, а ты… жертва обстоятельств, незаконнорождённый сын Зевса, который вот-вот отвоюет своё место на Олимпе. Я в это верила, я ждала… плакала и ждала, рыдала и снова верила. А ты всегда оставался собой. Я не вправе тебя винить, поучать – ты же неглупый человек, никаких сомнений. Но у тебя серьёзные проблемы. И ни с алкоголем, нет. Как бы парадоксально это ни звучало. Твои проблемы – только у тебя в голове. Ты воюешь ни с миром, нет, ни со мной, ни с работой, даже ни с бедностью. Нет. Твоя война – только у тебя в голове. Все твои призраки прошлого, все твои сожаления, горечь утрат, несбыточность надежд, нереализованность целей и планов – отравляют твой сегодняшний день. Мне больно, мне страшно, мне так… тяжко, на самом-то деле. Ты не хочешь победить себя, ты хочешь победить всё живое, всё дорогое, всё существенное, что только окружало тебя в последние годы. Ты жжёшь ни мосты, нет… ты жжёшь то благо, которое было в тебе в те времена, когда мы только встретились. Я ни считаю тебя плохим, нет. Но я вижу потерянного ребёнка, который зовёт маму, зовёт брата, зовёт Господа Бога, кого-угодно, а сам… не хочет ничего изменить. Я не обижаюсь на твоё пьянство, на твоё враньё, на воровство, в конце-то концов! Я обижаюсь… на твоё малодушие, трусость, инфантильность, несостоятельность! Ты же неглупый человек! Не дурак, в полном смысле этого слова. Нет. Ты просто… эгоист. Ребёнок, меланхолик и бездельник. Ты не должен тратить свою жизнь на пьянство! Не должен всё время валяться и причитать! Не должен целыми днями воевать с ветряными мельницами! Ты не Дон Кихот! Ты Ваня. И если ты тот, кого я знаю, кого ценю и безмерно, да, и искренне, и честно, да, без колебаний, без раздумий, люблю больше всего на свете… ты должен дать бой самому себе. Ты должен победить. Хотя бы один раз в жизни. Ни ради меня, нет, ни ради судьбы, ни ради Вселенной, нет. Ради своих призраков завтра. Ради того будущего, о котором ты столько лет говоришь! Ради реализации, ради величия, ради всего святого, что только в тебе существует. Ты должен пройти этот путь, собрать себя по частям, выпутаться, выкрутиться, вырваться… и победить. Я всегда с тобой рядом, я делаю всё, что в моих силах: я хвалю тебя за каждую мелочь, за каждую глупость, за каждый несущественный пустяк! Но ты должен… договориться с самим собой. Всё простить, всё отпустить, переиначить, подлатать, исправить! Ты можешь… я знаю, я верю, я это чувствую! Но мне больно, очень сильно больно, Вань. Я так устала… я выжала из себя всё до капли… а ты и не шелохнулся… Прости меня за этот спич, прости за обиды, претензии, глупые выкрики, прости меня, Вань! Но я правда не знаю, чем я могу помочь тебе прямо сейчас! Я не вижу твоей цели, не вижу пути, не вижу света в конце туннеля. Я вижу лишь твои сожаления, твою фрустрацию, твой гнев… мне больно, очень больно, Вань. Прости меня… я прошу… сделай уже что-нибудь. Хотя бы один единственный раз в жизни – победи себя.

    Вечно любящая, вечно ждущая
    и вечно помнящая тебя
    Лерочка».

Из архивов, датируемых 05.05.2022:

«"Здравствуйте, призраки завтра"[2 - Отсылка к песне «Призраки завтра» рок-группы Мумий Тролль.],
И куда занесёт нас апрель?
Моя дикая дева – Кассандра,
Исчезает, как солнечный день.
Я её ни к кому не ревную,
Да и злости во мне, ни на грамм,
Мы когда-то кричим: "Аллилуйя,
Когда нам поддаётся тропа.