На Краю Бытия. Переплетение миров

Велесов с наслаждением стянул толстовку и, не смотря на погоду, с наслаждением подставил обнаженную грудь струйкам отрезвляющего, прохладного ветерка.

Он неторопливо побрел по самой кромке воды, погружая подошву кроссовок в чавкающую грязь полосы прибоя.

Сергей уже не обращал никакого внимания на то, что ткань спортивных штанов уже были полна засохших, бурых крапинок глины от незапланированной прогулки на природе, что еще более отдаляло его образ от парадно-делового, в котором привыкли представать пред обществом современные юристы.

«Все равно уже замарался» подумал Велесов, садясь на влажную, самодельную скамейку, созданную местным алкогольным контингентом, для более удобного и эстетичного распития низкосортных напитков местного разлива.

Запустив в руки в короткие волосы, облокотившись на точно такой же, неотесанный и грубый стол, Сергей замер, словно истукан, отрешенно наблюдая за тихой красотой открывшегося места.

Легкий ветерок гнал рябь по заливу и качал на небольших волнах маленьких водомерок, суетящихся у самого берега, которые по своему обычаю расчерчивали воду, по известным только им, своим водомерочным, делам взад и вперед.

Отвлекшись на секунду, с недовольным видом похлопав по карманам, он, наконец, до конца осознал, что телефон так и остался на кухне, куда так не хотелось возвращаться.

Буркнув под нос ругательство, Велесов принял прежнюю позу и, минимизировав поток мыслей, стал просто созерцать происходящее.

Из-за большого количества деревьев, склонившихся над водой, свет плохо проникал сюда. Не смотря на то, что холодное, яркое летнее утро уже полноценно вступило в свои права, здесь, под защитой раскидистых крон сосен, сохранялся призрачный полумрак.

Благодаря плеску студеной воды, создавалось ощущение, что время здесь остановилось и ничего не менялось целыми десятилетиями, а может и веками.

В ответ на задумчивые наблюдения Сергея, будто далекий мираж, к заливу прорвался звук надрывно работающего мопеда, и стих, едва коснувшись водной глади.

На том берегу небольшого залива появилась пожилая пара, выгуливавшая собаку. Они так гармонично вписывались в общую картину, что Сергей невольно, сдержанно улыбнулся, любуясь их устоявшейся семейной идиллией, как ему показалось, длившейся уже ни один десяток лет.

Они степенно вышагивали, бережно взявшись за руки и, точно также, степенно шагал большой и старый черный лабрадор, которому не требовалось поводка, чтобы привычно идти с ними в такт, сливаясь воедино, осторожно прижимаясь к ногам старика.

Они приветливо помахали ему и обычно сдержанный Сергей, легко и естественно помахал им в ответ.

Забавно тряхнув короткими, седыми волосами, старый человек крикнул ему:

– Юноша, мы не могли бы подойти к вам, потревожив ваше одиночество? Мы с супругой привыкли сидеть за вашим столиком, ожидая, пока Марс нагуляется и справит свои естественные, природные надобности. Места хватит всем, если вы, разумеется, не против нашего назойливого присутствия. Старость, знаете ли, не щадит и не милует. А более присесть и некуда.

– Нет, что вы, подходите, пожалуйста, я всегда рад новым знакомствам, – соврал Велесов, по своей скрытой натуре тяжело подпуская к себе новых людей. Но сейчас он чувствовал нутром, что это может быть приятым исключением из общего правила.

Пожилая пара широко заулыбалась и тут же направилась по направлению к столику. Уже подходя, седовласый мужчина продолжил:

– Надо сказать, дорогой юноша, нынче редко встретишь даже простого ответа на заданный вопрос. Не хочу быть предсказуемым в своих суждениях, но у нынешнего поколения, совершенно престранные суждения о беседе. Зачастую, они и друг другу то вообще ничего не отвечают, сидя в телефонах и игнорируя друзей. Бестактность… бестактность…

Выговорившись, он подошел очень близко к Велесову, и невесомо облокотившись о стол, буквально перепорхнул через его столешницу ловко присев на середину широкой скамьи, оказавшись с левого бока от Сергея.

Пожилая женщина, недовольно сморщив нос на молодецкую выходку мужа, подобрав подолы длинного сарафана, больше напоминавшего старинное платье, грациозно села рядом с мужем, приняв четкую, выхоленную позу и показав настоящую, аристократическую осанку, кротко представилась:

– Марина Викторовна, но для вас можно просто Марина, – перегнувшись через спину мужа, она протянула морщинистую, небольшую руку, – о, просто пожмите, – мелодично хихикнула она, увидев, как Сергей неумело дернулся ее поцеловать, – Моего мужа зовут Виктор. Он как всегда молодиться и хорохорится, вместо того чтобы соответствовать своему положению и статусу, поэтому иногда забывает представиться.

Назвавшись в ответ по имени, Сергей осторожно пожал протянутую руку, отметив про себя ее мягкость, невесомость и приятный холодок.

Он стал незаметно рассматривать старую пару, которая тихо, будто-бы боясь нарушить магию данного места, наблюдала, как лабрадор лакает воду, распугивая водомерок.

Выглядели они так, словно сошли с Советских, рисованных плакатов о счастливом будущем, пятидесятых годов. Из-за своего положения на лавке Велесову более удобно было разглядеть сидящего рядом мужчину.

Клетчатый пиджак коричневого оттенка, явно добротно и надежно пошитый, из кармана которого уголком вверх торчал белый носовой платок. Такие же клетчатые, чуть коротковатые брюки, обнажавшие серые носки, которые утопали в надежных и прочных коричневых ботинках.

Натянувшаяся на широкой спине ткань пиджака обнажала мощные, натруженные запястья, на одном из которых просматривался треснувший циферблат допотопных «командирских» часов.

Схожие часы, в последний раз, Сергей видел у своего деда еще в далеком детстве: его всегда привлекала их массивность, загадочность, легкое тиканье стрелок, делавшее в глазах ребенка дедушку легендарной личностью, озаряя его образ представлениями о великих делах и грандиозных свершениях им сотворенных.

Велесову казалось, что дед непременно получил их за какие-то подвиги на фронтах далекой войны, о которой он так любил слушать рассказы, сидя вместе с ним возле трещащей дровами, только что растопленной печки.

Сидящий рядом Виктор очень сильно напоминал его родственника, рано ушедшего из жизни, так и не успев посмотреть на выросшего, возмужавшего внука.

Стараясь не привлекать ненужного внимания, Велесов силился разглядеть время на часах, боясь потревожить неподвижность старца и первым нарушить молчание, завязав разговор о делах.

Слегка прокашлявшись, Виктор опередил назревавший вопрос:

– Почти семь часов где-то. Не особо ориентируйтесь на часы, молодой человек, они давным-давно встали и дороги мне, прежде всего, как память. Марина Викторовна давно просит убрать их в дальний шкаф, но… – он выдержал долгую паузу, – мы все как то не можем дойти до этого шкафа, – старик, напоминающий родного дедушку, тепло улыбнулся, повернув голову по направлению к Сергею.

Голубые, глубокие, ясные глаза, с легким, веселым прищуром и сеткой морщин вокруг уставились в лицо собеседнику:

– Странно, у молодежи ныне, постоянно крутится какой-то новомодный гаджет в руках, в котором они сидят, уткнувшись носом и не обращая внимание на жизнь, кипящую вокруг. Они обычно не интересуются временем с наручных часов. Вам на вид лет двадцать восемь – тридцать, я полагаю. Ведь так?

– Да, в точку, – ответил Сергей, – вы один из немногих, кто точно смог определить мой возраст. Обычно мне все дают несколько меньше. Сказывается то, что я выгляжу моложе своих лет.

– Ну вот, я как всегда угадал. Для меня вы молоды и юны. Себя, вы, разумеется, считаете взрослым, пожившим и устоявшимся. Так уж заведено в этом возрасте, когда юношеский максимализм успешно преодолен, а мужчина только начинает просыпаться в молодом теле. Так, где ваше мобильное устройство или планшет?

– Я забыл его дома, – с досадой в голосе ответил Сергей, – Действительно технологические новшества настолько надежно вплелись в нашу жизнь, что я чувствую себя буквально без рук. Слышал, существует даже распространенная фобия, остаться без мобильного телефона. Никогда бы не смог предположить, что я подвластен ее влиянию. Я полон отчаяния и боюсь опоздать на работу, хоть чувствую внутренне, что времени еще предостаточно. Но, к сожалению, мне пора извиниться и оставить вас. Дела не ждут.

– Время, – пожилая женщина оторвалась от созерцания воды и вмешалась в беседу, – как же оно иллюзорно! Мне помниться, в вашем возрасте казалось, что впереди вечность. Целая жизнь, полная событий, свершений, радости. И вот теперь, с вышины прожитых десятилетий, мне чудиться, что стоило моргнуть глазом, и время убежало сквозь пальцы, как вода, зачерпнутая в ладони. Вместе с ней сквозь пальцы убежала и жизнь.

– Конечно, конечно, – ответил старик Сергею, – прекрасно вас понимаю. Мои сверстники любят осуждать молодежь за их некую поспешность. Однако я тоже, когда-то был подающим большие надежды инженером Советской страны, и моя жизнь тоже была полна забот и скорости. Всегда немного торопился жить, хоть головой и понимал всю глупость, абсурдность этой гонки, – старик доверительно прикоснулся к плечу Сергея, слегка придерживая его порыв встать, – позвольте, отниму у вас еще минуту, дорогой юноша. Примите в дар эти часы, как память о нашей встрече и как напоминание, что время жизни конечно. Вас не обидит подобный дар?

– Но, эти часы дороги вам! Я не могу принять их! – Сергей замотал головой, отрицая предложенный подарок.

Старик тепло улыбнулся, от чего в уголках рта собралась целая сетка морщин, и безапелляционно сняв часы с руки, протянул Сергею массивный циферблат.

– Знаете ли, дорогой Сереженька, дорогая Мария Викторовна права. Я чересчур привязан к этой вещи. Может быть, именно вы и будете являться тем символичным шкафом, в который я вложу предмет для большей сохранности. Берите, берите, – настаивал он, не убирая протянутой руки.

Все еще пребывая в нерешительности, Велесов протянул руку в ответ. Холодный металл и кожаный ремешок увесисто коснулись поверхности его ладони.

Монументальные часы, дорогие, раритетные: строгий, черный циферблат. Справа от центра маленькое белое окошко, показывающее текущую дату – 15 июля. Стрелки, под слегка треснувшим стеклом, застыли на хорошо знакомой отметке пять пятьдесят пять. Большое колесо взвода было отшлифовано до блеска от частого взведения, но все же содержало в ребристых углублениях следы золотого напыления. Ремешок выцвел и местами был изрядно пошарпан.

Невольно, Сергей покрутил стрелки часов, коснувшись регулятора, переместив их на двенадцать часов вперед, проверяя работоспособность прочих механизмов и обдумывая можно ли привести часы в исправное состояние. Стрелки описали полный круг на циферблате и замерли будто бы в ожидании чего-то. Вспышкой накатила легкая слабость и помутнение сознания.

Слегка поразмышляв, Сергей еще немного покрутил регулятор, повторно ощутив легкое головокружение, установив время, на одиннадцать часов вечера, предвкушая, как ворвется в пространство своей квартиры для непродолжительного отдыха и сна.

Цифра текущей даты в правом окошке слегка сместилась вверх, показывая самый краешек цифры шестнадцать.

Вдоволь наигравшись, пораженный до глубины души неожиданным подарком и щедростью немолодой пары, Велесов совершенно по-детски, восторженно воскликнул, не замечая ничего вокруг:

– Большое спасибо! Мне даже нечем одарить вас в ответ!