Это сладкое слово измена

При этом «авантюра» – это даже не желание какого-либо сексуального приключения (что именно хотел Вадим в эту южную ночь он и сам не понимал), но желание посмотреть турецкий город с изнанки. Заглянуть в те места, куда турист мог бы попасть только в том случае, если бы изрядно заблудился.

Вадим немного лукавил сам перед собой.

Он конечно с добрый десяток раз попытался убедить себя в том, что его прогулка – безобидное баловство. И что конечная цель – спортивно-оздоровительная цель, состоящая в том, чтобы немного напрячь мышцы перед сном и разогнать по телу прелести шведского стола.

Но, несмотря на самоубеждение, обручальное кольцо было всё-таки снято «на всякий случай» и чтобы «ни в коем случае не потерять особое украшение во время прогулки».

Обвинять Староверова было трудно: знойная, южная ночь – это лучшая пора любви и экспериментов для молодых пар. Но что делать, если кто-то из пары не может принять участие в круговороте эмоций и разврата? Упустить уникальный шанс или продолжать отыгрывать социальную роль верного семьянина?

Вопросы, на которые Вадим пытался найти ответы прямо сейчас, быстро удаляясь от оборудованного пляжа отеля.

Между тем, несмотря на приближающуюся полночь, флирт буквально наполнял берег и в каждом переливе женского смеха, доносящегося из разношёрстных компаний, на уровне подкорки чувствовалось желание слабой половины подарить какому-нибудь удачливому счастливчику, своё тепло и заботу.

Хотя бы – на одну ночь.

Восточные мужчины – лучшие ценители слабого пола. По крайней мере, таково общепринятое мнение.

Восточные мужчины действительно любят женщин чуточку сильнее, хотя бы потому, что строгие «домашние» законы и правила поведения, существенно ограничивают перечень доступных действий для сильного пола в отношении своих женщин. Тем не менее, в отношении иностранных граждан и гражданок, правила поведения ограничивались только известным законом гостеприимства и уважения. Поэтому в темноте, под светом чарующей Луны, многие восточные мужчины позволяли себе чуть больше фривольностей по отношению к прекрасному полу, чем в момент абсолютной власти дневного светила.

И это воспринималось нормально и принимающей и прибывшей стороной.

Курортные романы давно стали общемировой традицией, ибо вдали от родных стен порою кажется, что былые условности растворяются с пьянящим чувством краткосрочной свободы.

Нет осуждающих взглядов друзей и подруг, соседей, коллег. Поэтому, человек откидывает социальные маски и становится настоящим.

Может быть именно поэтому, на берегу моря, бойкая турецкая речь смешивалась с самыми разными языками мира, формируя непередаваемый интернациональный коктейль самых жарких эмоций и предпочтений.

Вадим шёл и шёл, всё дальше удаляясь от охраняемой территории отеля.

Дорога. Полураздетые, загорелые, женские тела. Приглушённый стон, донёсшийся из растворённого окна и «пойманный» во время прохождения одного небольшого домика – вот что манило его все дальше и дальше от «прилизанной» курортной территории.

Всё дальше от жены и детей.

Испытывал ли Староверов чувство возбуждения в этот момент?

Определённо да. Но не явное, физическое, а тонкое возбуждение души и разума, которое отзывалось лёгким напряжением первичных половых признаков.

Внутренне – ему хотелось «случайно» нарваться на приключения. Именно случайно, чтобы у прижатой совести нашлась маленькая калитка, под названием: «всё вышло спонтанно, и я не контролировал себя».

Несмотря на возбуждение головы, подполковник российской армии, согласовавший десятки бумаг чтобы вырваться за границу, ни на секунду не забывал, кто он и где он находится. Ввиду этого он старался не проходить мимо особо громких компаний, а в кармане бридж лежал и ждал нежелательного, но решительного часа перцовый баллончик, как эффективное средство против неприятностей.

Постепенно и ожидаемо, пляж превратился в полудикий вариант – всё чаще встречались какие-то деревянные сооружения рыбаков на берегу, перевёрнутые лодки, обрывки сетей, а песчаные косы начали перемешиваться с широкими полосками обычных камней и травы.

Да и город отступал всё дальше и дальше, с каждой минутой интенсивной ходьбы.

Город стал обычным и в чём-то стал походить на небольшие южные города Родины: повсеместно виднелись закрытые прилавки, функционировавшие днём и специализирующиеся исключительно на алкоголе; старые, Богом забытые баннеры с последней предвыборной кампании; покосившиеся лавки, покорёженные чуть ли не со времён Второй Мировой.

В конечном итоге Вадим понял, что зашёл достаточно далеко, когда в поле зрения показались сразу несколько деревянных лачуг (возможно – нежилых), находящихся в частной собственности.

Теперь, не кое-где, а практически везде на берегу, отсутствовало освещение, что создавало ещё большую атмосферу загадочности и тайны. Именно на таком, неосвещённом месте, Вадим наткнулся на молодую девушку, которая сидела на закрытом прилавке летнего магазина, по-турецки скрестив ноги, и задумчиво смотрела в морскую гладь.

Девушка была одета крайне необычно, словно танцовщица, забывшая переодеться после представления или несчастная обитательница гарема, которая наконец-то обрела свободу.

Прежде всего, потому, что в одежде присутствовала целомудренность.

Несмотря на тёплую ночь, незнакомка была облачена в шёлковые, лёгкие шаровары, которые скрывали ноги до самых щиколоток. Верхняя часть одежды чем-то напоминала свободную блузку, которую соотечественницы часто надевали на работу. Вот только, в отличие от милых россиянок, незнакомка явно предпочитала тёмные цвета в своём гардеробе. Главное же отличие заключалось в том, что голова девушки была закрыта небольшим платком.

Юная особа была молода и свежа, как майская листва в берёзовой глубинке России.

Боковым зрением удалось рассмотреть довольно смутно.

В голове сложился какой-то портрет-ориентировка: тело почти стройное, длинноволосая, чуть круглолицая. Нос – аккуратный и прямой. Губы пухлые и не накрашены, с ярко-выраженной, «капризной» каёмкой.

И Вадим бы прошёл мимо, считая себя чересчур старым для знакомства, если бы турчанка сама не окликнула ночного путешественника:

– Русский? – общение началось с самого неожиданного вопроса.

В мелодичном голосе «турчанки» чувствовался совсем лёгкий акцент.

– Откуда ты… откуда вы знаете? – Вадим был максимально озадачен вопросом, отчего встал как вкопанный.

– Ни один белокожий иностранец не покидает территории отеля в столь поздний час, и не удаляется так далеко – презрительно усмехнулась «турчанка», – только русские вечно ищут приключений на свой зад, вдали от жён.

Незнакомка, не теряя надменности, кивком головы указала на белую полоску кожи, оставшуюся на месте кольца.

– Да, действительно глупо, – Вадим сокрушённо покачал головой и полуразвернулся всем телом, собрался немедленно уходить.

– Что глупо?

– Вы можете мне не верить, но это жена и настояла на такой прогулке. Не знаю как у вас, в Турции, но мне было предложено вкусить немного свободы южных ночей. И я не отказался, о чём сейчас начинаю сильно жалеть…

– У нас в Турции? – незнакомка рассмеялась, – я не турчанка. Или ты видел, как девушки этой страны могут говорить на чисто-русском языке? Я училась в Москве. И хорошо училась.

– Откуда ты?

– Это так важно? – вопросом на вопрос ответила Незнакомка, – садись.

Молодая девушка вновь кивнула на свободную часть деревянного прилавка, указав на место, справа себя.

Несмотря на довольно тихий голос, фраза «незнакомки» прозвучала как приказ командира. И Вадим рефлекторно подчинился, усевшись справа и автоматически копируя позу загадочной собеседницы.

Сидеть пришлось довольно долго. Молчание затянулось. И мысли Вадима, сами собой перенеслись в номер турецкого отеля, где либо мирно спала, либо очень волновалась родная супруга.

От молчания, да и от самой ситуации, становилось неловко и даже чуть-чуть жутко: накладывалась какая-то лёгкая ирреальность всего происходящего.

Причём, судя по всему, неловко от молчания было именно Вадиму.

Прекрасная незнакомка просто смотрела на Луну. Чувствовалось, что девушка просто наслаждается шумом морских волн, любуясь мертвенными, бледными бликами на неспокойной воде, при этом оставаясь максимально неподвижной.