Титан: Противостояние

Еще около десяти минут объяснял Нарму унификацию порохового заряда: сам Нарм заряжал, определяя количество пороха «на глаз». Не уверен, что моя картечь сможет пробить доспехи, но травмы нанесет даже воину, закованному в броню. Гуран и Борд проявили живой интерес к разговору, в то время как Акрам проявлял явное беспокойство.

Поинтересовавшись у Гурана, с чем связано такое поведение, узнал, что сегодня после обеда должны были появиться дикари с тушами добытых животных. Появление этих гостей оказалось весьма кстати: некоторые из горожан умели неплохо изъясняться с ними. Приграничная торговля постепенно рушила языковые барьеры.

Обед мы провели втроем: мы с Натой и Гуран. Борд отказался, сославшись на необходимость отбора лучших воинов для предстоящего рейда на вражескую территорию. Узнав о вылазке, Гуран проявил весь свой дар убеждения, прося разрешения участвовать в экспедиции. Как я ни старался отказать, но не смог устоять против энтузиазма брата Терса.

– Хорошо, Гуран! Но если ты будешь лезть вперед, свяжу тебя и до конца экспедиции будешь привязан к седлу лошади,– пригрозил чрезмерно пылкому молодому воину.

– Макс Са, буду слушаться,– вскочив с места, пообещал юный принц, не скрывая радости.

После обеда мы с Натой остались одни. Богдана предупредил, чтобы мне доложили о появлении дикарей. Едва задремал, как меня тронули за плечо:

– Макс Са, Борд прислал воина, дикари уже здесь,– Богдан и Баск ждали ответа.

– Хорошо, идем! Посмотрим на них.

Я сполоснул лицо водой из медного таза и не вытираясь вышел из отведенного мне дома. Ната спала. Поручил ее охрану Баску: мы в своем городе, но осторожность не помешает.

Одна дверь в стене была открыта, группа из трех десятков дикарей принесла пять туш коз и двух оленей. Шел отчаянный торг, в основном посредством жестикуляции. Акрам был готов отдать два средненьких по качеству ножа, но дикари хотели три. Дикари, окружив градоначальника, что-то втирали ему на неизвестном мне языке. К моему удивлению, Акрам неплохо владел диалектом местных, бойко отвечая. Семеро воинов, вооруженных луками, стояли наготове за спиной своего командира. С ближайшей башни еще четверо лучников держали торговую площадку под прицелом.

Мое внимание привлек один из гостей: мелкими шажками отбившись от торгующихся, он незаметно углубился вглубь города. Показав Богдану на дикаря, шепнул:

– Похож на лазутчика, да и светлее он, чем остальные. Понаблюдаем за ним, но упускать его нельзя, мне он нужен живым.

Акрам заметил нас: прервав торг, устремился ко мне:

– Макс Са, дикари принесли мясо. Мы же можем торговать с ними?

– Конечно, желательно не обижать их, не надо делать из них врагов. Ты продолжай, Акрам, я просто понаблюдаю.

Окрыленный моими словами, градоначальник вернулся к дикарям, молча ожидавшим продолжения торга. Интересующий меня лазутчик тихонько прошел еще дальше, уже скрывшись за углом дома.

– Богдан, бери его в плен живьем. Только тихо, не надо привлекать внимание дикарей, не хотелось бы убивать кого-то. Или всех…

Бесшумно для своих габаритов Богдан стремительно исчез в переулке. Оттуда донесся сдавленный вскрик, заглушенный голосами дикарей и Акрама. Следовало спровадить покупателей, пока они не хватились потери.

– Акрам, уступи им, от их криков у меня разболелась голова.

Градоначальник без спора выложил три ножа: взвыв от радости, дикари похватали свою добычу и мгновенно ретировались через дверь, пока Акрам не передумал. На месте торга остались туши животных, лежащие на шкурах. Закрыв за ними дверь, воины закрыли массивный засов, возвращаясь к горе мяса. Акрам деятельно раздавал указания о дальнейшей судьбе мяса, поглядывая в мою сторону. Кивнул ему, одобряя действия: ему лучше знать, что делать с провизией.

Меня же интересовал лазутчик.

Вернувшись в свой дом, обнаружил пленного без сознания и стоящих рядом с ним Богдана и Баска.

– Богдан, просил же тебя аккуратно!..

Присев, пощупал пульс: сердце билось нормально. После нескольких оплеух, дикарь заморгал, приходя в сознание. Он рванулся встать, но мощная длань Богдана пригвоздила его к каменному полу.

– Ты понимаешь меня? – спросил я пленного, у которого на темени выросла угрожающих размеров шишка. Ошарашенно оглядываясь, пленный залопотал на непонятном наречии.

– Может, позвать Акрама? – Борд появился так бесшумно, что я вздрогнул от его голоса.

– Ему не доверяю, нужен кто-то другой.– Я уже собирался послать за парочкой воинов на стене, они тоже вступали в контакт с дикарями.

– Du verstehst mich? (ты понимаешь меня) – голос Наты звучал невероятно красиво, хотя слова были угловатыми, ломаными.

– Ich verstehe (понимаю),– вырвалось у пленного, но после этих слов он замолчал. Напрасно Ната пыталась добиться от него сведений, пленный упрямо мотал головой, лепеча на непонятном языке. Больше получаса пленный хранил молчание: не помогли ни просьбы, ни угрозы.

– Макс Са, дай мне потолковать с ним,– прогудел низким голосом Богдан, выведенный молчанием пленника.

– Он мне нужен живым, помни об этом,– предупредил гиганта, потянувшегося к съежившемуся дикарю. Потянул за собой Нату на улицу: ей не надо видеть меры физического воздействия.

– Богдан будет применять насилие? – голос девушки был ровный, но небольшая неприязненность прослеживалась.

– Умеренное,– успокоил Нату,– ему надо развязать язык, у нас под боком собирается армия, а мы не имеем никакой информации.

– В наше время делали не так,– грустно сказала девушка, шагая рядом,– тебя помещали в нейрокапсулу и получали все ответы без какого бы то ни было насилия.

– Без насилия? – усмехнулся.– Трудно представить худшее насилие, чем вторгаться в чужие мысли, воспоминания, видеть всё, что происходило с человеком. А как же личное пространство, уважение к человеческому достоинству. Что с правом не свидетельствовать против себя?

– Так поступают только с преступниками,– растерялась от моего напора девушка.

– Преступник – не человек? А если произошла ошибка? Законы каменного века намного гуманнее, чем законы твоего времени,– на этот аргумент девушка промолчала.

Дойдя до окраины Мехика, мы повернули обратно. Баск шел в пяти метрах сзади, готовый прийти на помощь. Но это был город моей империи, жители уважительно кланялись, уступали дорогу.

– А знаешь, Максим, ведь ты не соврал,– нарушила молчание Ната.– Ты говорил, что я буду жить как королева. Мы даже не в Макселе, а чувствую себя как небожительница. Боюсь представить, что меня ожидает в столице,– настроение Наты улучшилось.

Хотел ее подколоть, напомнив про подвал Патриарха, но не успел: Богдан, выйдя на улицу, усиленно махал руками. «Перестарался, убил!..» – мелькнула нехорошая мысль, но я ошибся.

– Он очень хочет говорить,– пряча улыбку, заявил гигант, едва я приблизился к нему,– и он немного понимает наш язык.

Вторая часть предложения Богдана мне не понравилась: одно дело наблюдать, и совсем другое – слышать разговоры воинов и градоначальника. Сколько секретов успел узнать лазутчик, какую информацию он успел передать Дитриху? Обуреваемый плохими предчувствиями, направился в дом, проклиная " христоверов", лишивших меня львиной доли военных возможностей.

Глава 6. Как всегда, дело в женщине

Пленный рассказал много: на его месте я бы сделал то же самое, не дожидаясь рукоприкладства Богдана. Левая рука дикаря была сломана в средней трети предплечья, а губы распухли так, что все фитоняшки, наверное, при виде его сошли с ума от зависти.

Дикаря звали Берт. Полукровка: мать из местных дикарей, а отец вел свое происхождение от немцев. Берт знал некоторые фразы на языке Русов. Но допрос пришлось вести на немецком, как ни хотелось мне оградить Нату от подобного зрелища. По мере рассказа пленного передо мной вырисовывалась очень неприятная картина: немцы вели разведывательную деятельность на протяжении уже нескольких месяцев. Небольшой отряд немецких воинов располагался в поселении дикарей племени Бано – в двух днях пешего хода от Мехико. Берт приходил в крепость не впервые. Кроме него, был еще один шпион, но в сегодняшней акции он не участвовал. Командовал немецким отрядом некий Ганс: по словам Берта, тот побывал в плену в Берлине и немного знал язык Русов. Именно ему пленник докладывал все результаты своих наблюдений.

Со слов лазутчика, Ганса очень интересовала численность гарнизона Мехика, прочность стен крепости, настроения среди воинов и их вооружение. Отряд самого Ганса насчитывал около трех сотен воинов и состоял из пятидесяти всадников и пеших воинов, вооруженных луками. Среди пеших воинов было десять человек, на вооружении которых имелся «топ». Из дальнейших расспросов удалось понять, что так дикарь называл ружье.

– Подожди, Ната, мне надо переварить полученную информацию. Триста воинов слишком мало, чтобы взять Мехик, даже при поддержке огнестрельного оружия. Либо пленник темнит, либо не владеет всей информацией.

Действительно, было от чего призадуматься. Идти в атаку тремя сотнями, в то время как Мехик защищает стена с установленными на ней пушками. Кроме воинов в городе проживало около полутора тысяч горожан, треть из которых вполне могут взяться за оружие. Слишком мало людей у штурмового отряда немцев, чтобы рассчитывать на успех. В Мехике находились на постоянной основе двадцать лучников, сорок пехотинцев и десять всадников. Это, не считая моего маленького отряда и пушкаря Нарма со своими учениками. Немцы либо сильно недооценивают силы Русов, либо сильно переоценивают свои возможности.

Даже если им удастся взять Мехик,– в чем сильно сомневаюсь,– их сил недостаточно, чтобы развить наступление на Берлин. Раненый у деревни Элтов говорил о Великой Армии, что собирается по приказу короля Дитриха. Как-то мало ассоциировалась у меня цифра «триста» со словосочетанием «Великая Армия». С другой стороны, это мог быть передовой штурмовой отряд, выдвинутый вперед. Такое вполне согласовывалось с тактикой нацистов времен Второй Мировой: элитные части захватывали плацдарм, а вермахт подтягивался позже.

– Ната, у меня подозрение, что немцам кто-то должен помочь попасть внутрь. Не верю, что этот передовой отряд собирается штурмовать в лоб. Давай, спроси его об этом, напирай на то, что нам известно о заговорщиках среди нас. Пусть поверит и выдаст их, если они имеются.