– То есть? А где же вы работали до этого?
– В библиотеке.
– Ну, вообще-то без педстажа мы не берем… Хотя… Вам могут дать оттуда положительные рекомендации?
– М-м…
– Тогда извините.
Ту-ту-ту…
– Здравствуйте. Я по объявлению – «требуется преподаватель мировой культуры»…
– Здравствуйте. У вас есть опыт преподавательской работы?
– Вообще-то, нет…
– А что вы заканчивали?..
– Библиотечный факультет.
– Это не совсем то…
– Но мы изучали мировую культуру. К тому же я работала в библиотеке и занималась этой темой…
– У нас серьезное частное заведение. В нем существует строгий отбор преподавателей. Для того чтобы вести данный курс, нужно соответствующее образование. Понимаете?
– Понимаю.
Ту-ту-ту…
– Алло, я по объявлению.
– Да-да, отлично. Нам срочно нужен преподаватель на полставки. Вы можете подойти завтра в три?
– На полставки?.. Но в объявлении сказано…
– К сожалению, пока только на полставки, а со временем…
– А сколько же это в денежном выражении?.. О, нет-нет, это мне не подходит.
Ту-ту-ту…
Закончив с объявлениями о преподавании, я незаметно перешла к объявлениям, в которых требовались продавцы, но и там я никуда не подошла: в основном не устраивал мой преклонный возраст («Ой, да вам почти тридцать…»), а также отсутствие опыта работы в данной сфере.
От бестолковых звонков у меня ужасно заболела голова. Я отложила газету и прилегла на диван.
Оказывается, найти работу еще труднее, чем я предполагала.
Вечером прозвонил Боря Клоков.
– Арина? Привет! Как же это тебя угораздило?! Неужели и впрямь берут в центр Бармина?!
Я уже и забыла о центре Бармина. Я обзвонила все объявления в газете, и в результате меня берут в три места: торговля навынос пирожками при столовой №33, страховой агент в компанию «Русь изначальная» и вахтер на проходную швейного комбината, работа сутки через двое. А зарплата во всех трех местах такая, что хочется сразу удавиться.
В свете новых обстоятельств предложение Марианны показалось даже заманчивым.
Но что я могла ответить Боре? Он мой хороший приятель и единственная отдушина в библиотечном коллективе, но сказать правду я не могу даже ему – Боря человек очень искренний и непременно выболтает, хоть и не со зла, мою тайну, а мне это ни к чему. Когда-нибудь, конечно, я ему откроюсь, но это будет позже.
– Ну да, – неохотно подтвердила я, – берут.
– Ты не представляешь, какая поднялась суматоха! Только и разговоров о том, что тебя берут в центр Бармина!
Ну, кто тянул меня за язык?..
– Вера Андреевна не знает, кому поручить твою работу. У тебя оказалось так много мероприятий, и их никто не хочет брать… Семинар навязали-таки мне, и встречу с писателями тоже. Ее хотели отдать Кате, но она заплакала…
Бедняжка, еще бы!..
– …Что делать с лекцией, вообще непонятно, у Кати разболелась голова, и муж отвез ее после обеда домой, а я завтра занят – у меня библиотечный урок с лицеистами. А Маргарита Тихоновна, сама знаешь, ничего не помнит. Она и девятую школу-то не найдет, заблудится где-нибудь…
Ведущий специалист Мила в разговоре вообще не упоминается.
– Скорее всего, Вере Андреевне придется читать самой. Она пила корвалол…
Да, устроила я им последний день Помпей!
– Поздравляю! – сказал напоследок Боря. – Если зацепишься, может, и меня к себе перетянешь. У меня, знаешь, вся эта рутина уже вот тут сидит! Хочется чего-то нового, свежего…
– Конечно, – пообещала я, уныло глядя на газетную страницу с подчеркнутыми объявлениями, – как только, так сразу.
С легкой завистью в голосе Боря пожелал мне спокойной ночи и отсоединился.
В эту ночь я почти не спала, ворочалась с боку на бок на смятой простыне. Когда, наконец, за окном забрезжил тусклый рассвет, еще раз просмотрела все подчеркнутые объявления. Потом пересчитала деньги, оставшиеся в кошельке. Двухсот двадцати рублей уже не было, а от пятисот осталось четыреста сорок четыре. Скоро я окажусь без гроша.
Вчера я не успела всерьез осознать свое новое положение. Сегодня все казалось уже совсем иначе. Беззаботная легкость и ощущение победы растаяли как дым, и на смену им пришли растерянность и даже страх.
В тревожном настроении я побрела умываться. Осознание того, что никуда не нужно спешить, вызвало в сердце болезненный отзвук.
Брызгая на лицо ледяную воду, я начала рассуждать здраво.
В конце концов, можно поработать и уборщицей – хотя бы временно, пока не найду что-нибудь подходящее. Ну не сидеть же теперь пригорюнившись, раз все так вышло. Марианна права – рассказывать об этом вовсе не обязательно. Хотя, по большому счету, и рассказывать-то некому…
Как, она сказала, называется бар?.. Нет, по-моему, она этого не говорила. Сказала просто: бар на окраине города. На самом выезде.
Сердце тоскливо сжалось. Вот чего ты добилась, Арина, своим минутным капризом!..
Ну все, хватит страдать, – оборвала я себя. Марианна заверила, что хорошо платит. И это пока самое главное. В конце концов, выбора у меня нет.