В рассветный час
С молчаливого одобрения старшего телохранителя Дейн входит в дом – Риц следует на почтительном отдалении, – идет в лаборатории. Конечно, он давно перенес одно из связных устройств – то, что понадежнее, – наверх, в кабинет, но сейчас время дороже качества связи. Ходьба по бесконечным лестницам – неплохая тренировка, конечно, только времени отнимает преизрядно, а устраивать порталы в пределах собственного жилища, на вкус Дейна, редкостное извращение. Подобное может пригодиться, пожалуй, для больных и немощных, но таковых в его доме нет.
Ответа приходится ждать долго, и Дейн думает: наверно, лорд Кервен занят или вовсе до сих пор не покинул королевский дворец. Да, скорее всего, именно так – перед праздником нужно уладить много дел, и чуть ли не каждое требует вмешательства председателя Совета. Может, он даже наставляет принца о подобающем поведении или рассказывает ему о герцогине Граршаайн…
Он уже готов уйти, как вдруг полированная металлическая пластина озаряется слабым сиянием, и в ее глубине проявляется чужой образ. Совершенно не тот, который Дейн рассчитывал увидеть.
– Лорд Данари? – едва слышно говорит леди Гиденна. – Что-то случилось?
Ему кажется, будто она опасается, что ее застигнут за разговором, но от кого ей таиться?
К слову, лорда Кервена всегда слышно прекрасно, правда, он не привык сдерживать силу голоса. С остальными же, случается, расстояние порой будто скрадывает или искажает звуки, и в этот раз то же самое – все-таки замок лордов Севера очень далеко от столицы. Вполне вероятно, это как-то связано с бурями на поверхности Великого Нида, а может, с близким прохождением Эрена или еще какого-нибудь из множества спутников. Нужно поработать над этим, отстраненно думает Дейн, а сам изображает жалкое подобие поклона.
– Что случилось? – повторяет леди Гиденна, и ему чудится тревога в ее голосе. – Или вы переживаете потому, что я узнала тайну ваших магических зеркал?
– Это не зеркала… – получается выдавить у Дейна. – Но… да, тайна. Откуда вы…
– Разве кузен не говорил вам, что доверяет мне, как самому себе?
Дейн полагает, что этот вопрос лучше оставить без ответа.
– Вы знаете, где он, миледи?
– Во дворце, полагаю. Во всяком случае, велел не ждать к ужину, а это значит, что я не увижу его еще сутки-двое, а может, и целую неделю. Так что все-таки произошло, лорд Данари? Если дело срочное, я могу связаться с кузеном. Он будет крайне недоволен, но…
– Не хочу даже представлять, насколько именно он будет недоволен, если мы потревожим его из-за какой-то записки.
Каким образом у Дейна срывается это «мы», он и сам не знает. Но леди Гиденна то ли не замечает этого, то ли мастерски игнорирует.
– Что за записка? – спрашивает она, и Дейн объясняет вкратце. – Нет, уверена, кузен никуда вас не приглашал: если бы это понадобилось, наш дом подходит для тайной встречи лучше любого другого. Лорд Ниорис… тоже нет. Вы ведь уже бывали у него, верно?
– Да, миледи.
– В таком случае ему незачем изменять обыкновению. Покажите мне записку, лорд Данари, будьте любезны!
Он исполняет просьбу, прижав листок к блестящей поверхности, и слышит вздох:
– Ничего не могу разобрать. Почерк действительно напоминает почерк моего кузена, а слова неразличимы. Это послание только для вас, лорд Данари.
– Миледи, а почему вы не упомянули лорда Сейтена? – спрашивает Дейн. – Неужели ему не могло потребоваться встретиться со мною втайне от всех?
– Этому несчастному мальчику? – тихо отвечает леди Гиденна. – Не думаю. Он слишком прямолинеен для подобного. Может, кто-то из его родни?.. Нет, не возьмусь гадать, я же не лорд Ниорис… Но кто бы это ни оказался, прошу вас, лорд Данари, будьте осторожны и не суйтесь в западню!
«Она сказала это… мне?» – Дейн почему-то забывает, как дышать, а леди Гиденна продолжает:
– И раз уж вы придумали, как оживить эти древние приспособления и даже создали собственное, может, сделаете их поменьше? Сами посудите: если бы у моего кузена и остальных лордов имелось подобное устройство размером с ладонь, не пришлось бы гадать, кто из них подбросил записку. Я хочу сказать, хотя бы их вы смогли бы исключить сразу, а не мучиться сомнениями.
– Дельное предложение, миледи, – отвечает он, – но тогда пришлось бы гадать, не потерял ли кто-то свое связное устройство, не украли ли его, не подделаны ли голос и лицо…
– Вы же ученый, – она едва заметно улыбается, – неужели не сумеете решить эту проблему?
– Сумею, конечно же. Выкрою немного времени, и…
«И первую такую игрушку преподнесу вам», – едва не срывается с губ Дейна.
Нет, разве можно дарить недоработанный прототип? Мало ли что может в нем разладиться… Сперва нужно проверить все как следует, и тогда, быть может, он рискнет сделать подарок леди Гиденне.
– Берегите себя, – повторяет она. – Монтак с вами? Можете ему доверять – я знаю его с детства. Пускай проверит, что это за место встречи.
– Но…
– Неужели вы не сможете надеть на него свою личину?
– Думаю, он и сам сумеет это проделать, – немного сконфуженно отвечает Дейн и, как ни хочется ему поговорить с леди Гиденной еще немного, произносит: – Вынужден откланяться, миледи.
– До встречи, милорд, – отвечает она. – Надеюсь увидеть вас снова – лицом к лицу, но без этой железки между нами.
Связь прерывается, и Дейн с полминуты не может отдышаться. Спасибо, Риц молчит и не отпускает двусмысленных замечаний, хотя все видел и запомнил, конечно же, и доложит хозяину. С другой стороны, если бы леди Гиденна не доверяла этим людям, разве стала бы говорить при них подобное? Или она сделала это нарочно, чтобы подразнить кузена? Кто поймет женщин!
– Идем, – говорит Дейн. – Кажется, Монтаку придется прогуляться.
– Будто он без вас не догадался, милорд, – невозмутимо отвечает Риц.
– Но…
– Без приказа не имеем права.
– Ах вот как…
Во дворе все по-прежнему: кажется, телохранители даже позы не изменили. Разве что Майни присоединился, обиходив коней – слуг те не слушаются и норовят загрызть.
– Леди Гиденна права, милорд, – говорит Монтак, выслушав Дейна, – я хотел предложить то же самое, но решил повременить.
«Покуда я сам не додумаюсь?» – усмехается тот про себя, вслух же говорит:
– В таком случае поезжайте к назначенному часу в это место и узнайте, кому и зачем я вдруг потребовался. А личина…
Вместо ответа Монтак смотрит Дейну в глаза, и тот поражается – внешность столичного жителя опадает с телохранителя клочьями, как осенние листья под сильным ветром. Проступает истинное его лицо – действительно, северянин, еще более смуглый, нежели лорд Кервен, и глаза иные, темные, как морская вода в полынье. Светлые волосы острижены так коротко, что сквозь них просвечивает старый шрам, уже побелевший от времени… И почти сразу же почти белая щетинка начинает удлиняться, вьется мягкой волной, золотится; в морские глубины проникает яркий луч, и глаза делаются темно-голубыми, как у Дейна, а кожа светлеет – теперь она уже не коричневая, выдубленная ветрами, снегом и солнцем, а едва загорелая. Меняется и тело: Монтак ростом ниже Дейна и более коренастый, если не сказать квадратный, теперь же вытягивается на полголовы и обретает совсем иную фигуру и осанку.
Удивительно странно смотреть в глаза себе самому, но и интересно тоже: отражение в зеркале – совсем не то…
– Надеюсь, милорд одолжит мне прогулочный костюм? – спрашивает Монтак собственным голосом, и это разрушает наваждение. – Чтобы не тратить силы понапрасну?
– Могу хоть этот отдать, – отвечает Дейн, вспомнив собственные наставления Ксенне касаемо превращения предметов. – Погодите, разденусь только…
– Не торопитесь, милорд, – на этот раз голос Монтака звучит в точности как у оригинала. – Майни, Нэр и Риц – вы едете со мной. Ленн – остаешься с милордом. Смотри в оба. Никого не впускать, никого не выпускать. Кроме милорда Кервена, ясное дело. Только проверь сперва, он ли это!
Ленн молча кивает. С виду он скала скалой – мимо такого целый отряд не пройдет.
– Надо выдвигаться, – добавляет Монтак. – Путь неблизкий, если не по изнанке, но мы уж лучше попросту…
«Чтобы нас увидели все, кому нужно увидеть», – догадывается Дейн.
– Нэр – быстро сбегай в покои милорда, принеси одежду попроще, – продолжает командовать Монтак. – Майни, выводи коней. Мне – рыжего, на котором лорд Данари ездит, ясно?
Майни кивает и идет на конюшню. Будь на его месте Нэр, непременно сказал бы: «Зря коней расседлывал!» – но Майни ограничивается выразительным вздохом.
– А ничего, что приехал я с одним составом телохранителей, а на непонятную встречу взял с собой вдвое меньше? – спрашивает Дейн.
– Должны же мы хоть иногда отдыхать? Да и оставлять дом без присмотра не годится.
– Все равно странно, что я не взял с собой именно тебя.
– Да, пожалуй, вы правы, милорд… – Монтак кивает Рицу: – Ты будешь мной. И пошевеливайся!
Глава 16
– Милорд, чем изволите заниматься? Пойдете к сестре? Или будете отдыхать? – спрашивает Ленн, когда остальные отбывают.
В голосе его слышится затаенная надежда: он самую чуточку лентяй, но под бдительным взором командира отряда не побездельничаешь.
– Ни то ни другое. Сам посуди: меня сейчас увидят в городе…
– Не увидят, милорд, мы все умеем делаться незаметными.
– Если им на пути попадется кто-нибудь посильнее, это не поможет, все равно разглядят. А там, – Дейн невольно улыбается, вспомнив любимую присказку Нэра, – слово за слово…
– Правда ваша, милорд.
– Так вот, кто-нибудь вполне может заметить лорда Данари в городе. И в случае какого-нибудь неприятного происшествия… в особенности с моим участием, странно будет, если Ксенна случайно обмолвится, что в это время я был дома.
– Кому же она скажет, милорд? – неподдельно удивляется Ленн. – Я что-то не заметил при ней дюжины подружек или как там они называются… фрейлины, вот. Слугам? Но они будто сами не видят, здесь вы или нет. Вернее… сейчас, конечно, не видят.
– Мало ли, – отмахивается Дейн. – Не будет же она на балу молчать, словно воды в рот набрала? А слово за слово… вот ведь прицепилось, а!
Ленн широко ухмыляется.
– Я почти уверен, что ничего не произойдет, – добавляет Дейн. – Но лучше перестраховаться. И поэтому я сейчас снова спущусь в лаборатории и займусь делом, а ты… ты будешь бдеть, как положено. Можешь заниматься этим в положении лежа, если найдешь подходящую поверхность. Просыпаешься ты, как я помню, мгновенно, так что не будет беды, если…
– Я и сидя могу, милорд, – расплывается в широкой улыбкой Ленн, но тут же вновь делается серьезным. – Только вот что плохо: леди Ксенна у нас без охраны.
– Монтак как-то сказал, что слуги у нас недурны. Может, не бойцы вроде вас, но оружием владеют и продержаться какое-то время смогут. Да и Ксенна – далеко не хрупкий лесной цветочек.
– Так-то оно так… – Ленн топает за Дейном по лестнице. – Но все равно это не дело. Скажу Монтаку, если не возражаете, – пускай передаст господину.
– Возражать не стану, но какое дело лорду Кервену до моей племянницы? Она же ничего не…
– Милорд! Да неужели вы не понимаете?! – с неожиданной для него экспрессией восклицает телохранитель.
Дейн невольно оборачивается.
Ленн нависает над ним, как… как древний шкаф в прабабушкиной комнате: когда-то это неподъемное чудовище служило отличным убежищем от уроков хороших манер и местом для того, чтобы помечтать в тишине и покое. Главное, не захлопнуть дверцу изнутри, иначе долго придется звать на помощь…
– Чего я не понимаю?
– Иногда кажется, что вовсе ничего, не в обиду вам будет сказано, милорд, – ворчит Ленн. – Леди Ксенна – просто девушка из провинции, вы это хотели сказать, да? Никого в столице не знает, ни в чем не разбирается, так? Киваете? А теперь припомните, милорд, как она нами командовала, чтоб ваши устройства правильно ставить! Ведь не получалось без нее, забыли?
– Точно, ты прав… – бормочет Дейн. – Но об этом некому и неоткуда узнать, если только ваша команда не проговорится, но это, полагаю, невозможно.
– Ну да. Только у леди горничная есть, милорд, которая наверняка замечает, когда хозяйка на месте, а когда нет. И в каком виде возвращается – не сама же леди Ксенна штаны себе стирает и штопает, верно? А она ведь, неугомонная, хуже нас угваздывалась, когда мы эти ваши штуковины переставляли…
Дейн хочет возразить, что Ксенна умеет и шить, и стирать, только не любит. Но что толку? Поэтому он говорит лишь:
– Ты снова прав.
– Опять же, когда работы много было, вы оба не обедали дома, а иногда и не завтракали, к ужину опаздывали, так? – Кажется, Ленн вошел во вкус, обычно он не настолько разговорчив, а сейчас не может удержаться. – Значит, кухарка и остальные слуги точно знают, что господа где-то пропадают, дома их нет, иначе велели бы принести поесть в покои или в эти ваши лаборатории. Лошадей господа не брали, значит, убыли куда-то порталом… И куда же? Чем заняты? Вряд ли на облака любуются, стало быть, какие-то важные дела у них.
– Послушай, я все это знаю, но… не рассматривал с подобной точки зрения, – мрачно говорит Дейн.
– У вас привычки к этому нет, милорд. Заработаете еще, если раньше не убьют, – ободряет Ленн.
– Ну спасибо тебе…
– Всегда рад, милорд. К слову, если не забыли: одну такую служаночку, Мелли, уже кто-то однажды пытался расспрашивать на ваш счет, только Танн его спугнул. Смекаете, к чему я клоню?
Еще бы… Сложно не догадаться. Лорд Данари всегда жил один, затворником, но вдруг выписал в столицу ближайшую родственницу, с каковой родственницей занимается чем-то странным вдали от людских глаз. Девушку покамест видели только модистка да швея, но у таких особ язык за зубами не держится, поэтому можно не сомневаться: о достоинствах леди Ксенны Данари уже осведомлен весь город.
Конечно, легче и намного дешевле было бы обшить Ксенну дома, но… там не знают модных в этом сезоне фасонов, увы!
Но Нид с ними, с этими болтливыми мастерицами… Кроме описания внешности Ксенны и ее нрава – а с посторонними она обычно вежлива и приветлива, не более, – они вполне могут поведать заинтересованным лицам о том, что дядя с племянницей очень привязаны друг к другу. Откуда узнали? От слуг: та же Мелли наверняка не удержится, чтобы не поболтать с незнакомыми женщинами – у нее здесь нет ни подруг подходящего возраста, ни любовника (об этом Танн непременно бы прознал), и ей одиноко. Слово за слово… привязалось же это присловье, чтоб ему!
Выходит, лорд Данари явно не просто так выписал к себе племянницу, подумает любой наблюдатель. Но чего ради? Может, решил, наконец, жениться? Вполне логично: зачем брать пташку из чужого гнезда, если в своем хватает очаровательных и, главное, близких духом девушек, выросших в буквальном смысле на коленях у лорда Данари? Конечно, обычай жениться на кузинах и племянницах давно отошел в прошлое в просвещенных кругах, но ведь лорды Востока – замшелые ретрограды, это всем известно.
Могли так подумать? Несомненно!
Если еще просочилось хоть немного сведений о том, что Ксенна помогает дядюшке с работой – а они ведь обсуждали дела за ужином, не обращая внимания на слуг, – то головоломка для стороннего человека сложилась. Девушка не только красива, она еще и умна, а вдобавок разбирается в делах лорда Данари на таком уровне, что способна исполнять роль подмастерья. А это означает, что в ее златокудрой головке могут содержаться крайне важные сведения, ценности которых леди Ксенна, вполне вероятно, даже не осознает… Да и мало ли что она могла случайно увидеть в лабораториях лорда Данари, куда никому нет доступа? Увидела и не поняла, но запомнила, а вытащить что-то из памяти не так сложно – Дейну ли не знать! Правда, в Ксенне течет кровь Восточных лордов, поэтому с ней придется повозиться… Однако если она попадет в руки умельцу, вроде того, что установил щит в памяти лекаря Гарно…
«А ведь это вполне может случиться!» – мелькает в голове у Дейна, и только усилием воли он сдерживается, чтобы не броситься сейчас же к племяннице.
Нет-нет, особняк защищен достаточно хорошо, чужак сюда не проникнет. Дейн почувствовал бы неладное, да и люди Монтака не раз проверяли охранные заклинания. Не войдет же злоумышленник через главные ворота, в самом деле, а пробраться как-то иначе однозначно не сумеет.
И все-таки тревога гложет Дейна, он не находит себе места и заниматься чем-то мало-мальски полезным – хоть тем же миниатюрным связным устройством – не в состоянии. Ладно, хотя бы ненужные черновики уничтожил, а то они заняли все свободные поверхности. Все какое-то дело…
Ленн, к слову, вовсе не спит, хотя и умело делает вид, потому что вдруг замечает:
– Вы что-то совсем извелись, милорд. Чем по потолку бегать, сходили бы лучше к леди Ксенне.
– И как быть с тем, что меня не должны видеть именно в это время в этом месте? – огрызается Дейн.
– Так мою личину наденьте. Ну или любую другую. Если не умеете делать такое на скорую руку, я покажу, как надо. Лицом к лицу – оно совсем просто. Видели, как Монтак вас скопировал?
– Умею я… А ты кого изобразишь?
– Стану кем-нибудь из наших парней. Или вовсе незнакомым – вроде как новенького прислали, как раз леди Ксенну охранять, вот мы и пошли, чтоб его представить… Главное, про вашу одежду не забыть, ну да это несложно, если ненадолго.
– Лучше уж я стану незнакомцем, а то запутаемся, чего доброго, – ворчит Дейн. – А одежда попроще у меня тут где-то была… На вашу не слишком похожа, но всяко лучше мундира.
– Что ж вы раньше не переоделись, милорд? – вздыхает Ленн. – У вас вон обшлага в пыли и чернилах. Хоть в рубашке бы остались и рукава закатали, ее и не так жалко…
Дейн молча встряхивает головой: мало ему бережливого Танна, вечно пеняющего хозяину за небрежение к вещам, так еще и телохранитель туда же!
– Тебе вроде бы поручено следить за моей безопасностью, так? – находится он наконец.
– Да, милорд.
– Вот и следи. А о безопасности моей одежды позаботятся слуги.
– Не выйдет. Им тогда придется ходить за вами по пятам, милорд, и вовремя прикрывать эту самую одежду… фартуком, например. Может, вам вправду носить фартук? Так хоть спереди не уляпаетесь… Вот с рукавами сложнее, да, но я видел у писцов специальные нарукавники, вам бы тоже подошли такие…
– Ленн, ты издеваешься, – уверенно говорит Дейн, живо переодеваясь в рабочую одежду, о которой действительно вспомнил только что, и меняя внешность, – вышел довольно неприметный субъект, отдаленно похожий и на Монтака, и на Рица. Словом, еще один член небольшого отряда, вряд ли кто-то удивится.
– Ну что вы, милорд. Не имею такого права. Мне за это хозяин голову оторвет.
– Если узнает – непременно оторвет. Но ты же прекрасно понимаешь, что жаловаться я не стану? Так, может, сознаешься?
Взгляд у Ленна невинный, как у маленького ребенка, но Дейн не обманывается. Хотелось бы знать, как телохранители перемывают ему кости в свободное время и о чем именно докладывают лорду Кервену!
Казалось бы: чувства юмора у северян нет, ан поди ж ты, даже у этой каменной глыбищи, увальня Ленна, – и то прорывается. Что скрывается под масками остальных, Дейн даже представлять не решается. И, если честно, ему не очень-то хочется знать, как именно способен подшутить над кем-то лорд Кервен: хроники последней войны явственно свидетельствуют о том, что чужих шуток он не понимает, а его собственные ввергают противника в инфернальный ужас…
Не дождавшись ответа, он устремляется вверх по лестнице – Ленн следует за ним по пятам.
Уже на подходе к покоям Ксенны Дейн чувствует – что-то неладно. Какое-то напряжение повисло в воздухе, и это странно: утром он оставлял племянницу веселой и бодрой, а теперь… теперь что-то давит на плечи, за ноги словно цепляются плети ежевики, не давая ступить, и каждый шаг дается с усилием, а дышать тяжело, будто перед грозой.
Дейн удивляется только единожды – когда Ленн оступается и с коротким возгласом падает на лестнице. Спасибо, не катится кубарем, но и то…
– Щит стоит, – бормочет телохранитель, буквально на четвереньках поднявшись на несколько ступеней, иначе не выходит. – Против вас, милорд, и вам сопутствующих. И его не враг ставил.
– Я уже понял, – отвечает Дейн, услышав из-за двери нарочито громкий голос Ксенны:
– А как тебе это, дядя? Понравится ему такое? Модистка говорит, мужчины без ума от таких нарядов, но вдруг лжет? Ну скажи, скажи!
Ксенна никогда не называет его дядей. В детстве он был для нее «дядейном», а потом вдруг стал – милордом братом ее… И никогда она не разговаривает таким манерным голоском – тонким, противным… Отчаянным.
Дейн рвет на себя дверь, не думая, что делает, и сталкивается взглядом… с собой.
Там на кушетке сидит лорд Данари, в точности такой, каким он видел себя в зеркале, – в парадном мундире, словно не успел переодеться после заседания Совета, подтянутый, аккуратно причесанный…
Вот только Ксенна не может не знать: первым делом, войдя в дом, Дейн сдирает с себя мундир, выливает на голову ведро холодной воды, чтобы остыть с дороги, потом идет переодеваться, а после уже занимается всем прочим, если это не что-то сверхважное. Примерку и демонстрацию бальных нарядов к этому разряду отнести никак не получается.
– Что-то случилось? – спрашивает чужак голосом Дейна, а Ксенна…
Ксенна быстро взглядывает на знакомого Ленна, тут же переводит взгляд на Дейна и – он поклясться готов! – едва не ударяется в слезы, но мгновенно берет себя в руки и снова смотрит на Ленна…
Наряд на ней более чем откровенный – легкое платье для вечерних визитов. Дейн не понимает, зачем такое нужно юной девушке, которая из дома-то выходит только в сопровождении старшего родственника, но вникать в модные веяния ему некогда – проще махнуть рукой и позволить Ксенне заказывать все, что захочется, благо средства позволяют.
– Так это, милорд, – басит Ленн, быстро сориентировавшись в ситуации, – прибыл телохранитель для леди Ксенны. Вы велели немедленно его представить, как только явится. Но мы не знали, что входить нельзя, а никто не сказал. Слуги все куда-то подевались, безобразие, да и только!
В самом деле, где же Танн? Где прочие, включая Мелли?
– Пускай представится, – говорит лже-Дейн, и Дейн настоящий проходит в комнату, отвешивает глубокий поклон сперва ему, потом Ксенне и говорит:
– Цар Цинго, к вашим услугам, милорд… миледи…
Громадная тяжесть падает с плеч – это Ксенна опускает щит. Она теперь уверена – рядом с нею свои. Ленна она знает, а Цар Цинго… это имя Дейн дал веселому и удачливому ученому-путешественнику из бесконечных историй, которые рассказывал маленькой Ксенне очень много лет тому назад. Он уверен – никто иной этого имени никогда не слышал: те истории предназначались только для них двоих.
– Хорошо. Теперь подите за дверь, – говорит лже-Дейн.
Ксенна стоит позади него. Скверно – можно ее зацепить…
Ленн тоже это видит и немедленно приходит на выручку.
– Милорд, – говорит он, – опять вы обо всем позабыли с этой вашей работой! Миледи должна принять службу этого человека, иначе сами понимаете…
Он выразительно моргает, и лже-Дейн, помедлив, кивает. Откуда ему знать, какие ритуалы в ходу в этом доме?
– Подойди ко мне, Цар Цинго, – неверным голосом произносит Ксенна, и Дейн подходит и преклоняет колено, а девушка кладет руку ему на голову и – он слышит – всхлипывает едва слышно, ощутив, что не ошиблась, что перед ней родной человек. – Ты хочешь стать моим телохранителем, верно? Тогда ответь на вопрос: обязуешься ли ты хранить мне верность отныне и до самой своей смерти?
– Обязуюсь, миледи.
– Станешь ли ты моим мечом и щитом, если некому больше будет оборонить меня от врага?
– Стану, миледи.
– Обещаешь ли ты отдать жизнь взамен моей, если придется? – голос Ксенны дрожит, но в древней формуле ничего нельзя изменить.
– Обещаю, миледи.
– Поклянешься ли любить меня превыше всех радостей, которые встретишь на пути?
Дейн молчит. В клятву телохранителя входит и такое условие: он не имеет права завести семью, даже и сколько-нибудь долгие отношения, покуда не позволит хозяин или хозяйка. У него не может быть близких и родных, вся жизнь его – служение господину…
И он отвечает:
– Никогда, миледи!
У Дейна давно наготове щит, которым он закрывает их с Ксенной, а потом цепляется к Ленну – тот благоразумно ждет в стороне, – чтобы получить побольше силы, а тогда уже обрушивает на лжесебя всю свою ярость…
Главное – не убить, этот тип еще пригодится… Но до чего же приятно наблюдать, как он корчится от боли, как сползает с него личина, обнажая совершенно незнакомое лицо…
– Не дисит, явно столичная рожа, – неожиданно говорит Ленн, которому такие передряги нипочем, и ловко спеленывает чужака мощной магической сетью, из которой не то что не вырвешься, даже не подергаешься. – А я-то подумал…