Случай из практики. Караванная тропа

– Энкиль, – сглотнув, ответил он. – Он смелый и справедливый… Хотя Аскаль знает все законы, прочел десятки книг на разных языках, может договориться с кем угодно… Если бы можно было слепить одного человека из двух братьев, такому правителю не было бы равных!

– А кого привечает Ларсий? Аскаля, верно? – не слушая, продолжила она.

– Нет, шади, – удивил нас Даллаль. – Ему, кажется, больше по душе сын одной из наложниц, Искер, совсем еще юный мальчик, у которого даже усы не пробились. Он рыжий, может, поэтому?

Я посмотрел на Фергию и сказал негромко:

– Если вы подумали о том, что Искер может оказаться сыном Ларсия, то это вряд ли. Ларсий же кастрат!

– Так его не в раннем детстве оскопили, – ответила она и взглянула на Хаксюта в поисках подтверждения. Тот кивнул. – Мало ли… Всякое случается. А может, он просто выбрал самого послушного, вот и всё. Сыну наложницы нужно меньше, чем сыну жены, не так ли? Ведь его не ждет ничего хорошего, если… вернее, когда начнется схватка за власть, а за ним не будет стоять никакой реальной силы!

– Не смотри так на Фергию-шади, – добавил я. – Неужели ты не знаешь, как именно взошел на престол нынешний рашудан?

Даллаль опустил голову.

– Он тогда еще не родился, а если и родился, не умел говорить, – усмехнулся Хаксют. – А я вот помню. Об этом не кричали на каждом углу, но люди всегда всё знают, Даллаль-шодан. Нынешнего рашудана посадили на золотой трон придворные. Они выбрали самого безобидного, самого мирного из наследников, надеясь, что он так и станет коротать век над книгами, доверив им править вместо себя… О, как же они ошиблись!

– Полагаю, примерно тогда же Ларсий оказался подле рашудана? – уточнил я.

– Именно, Вейриш-шодан. Не назову тебе год, всё это заняло лет пять, не меньше.

– Что именно? – с интересом спросила Фергия.

– Сперва умерли другие наследники, – просто сказал Хаксют. – По-разному. Кого-то укусила змея, кто-то отравился рыбой, кто-то упал с лошади и сломал шею. Из достойных остался один нынешний правитель.

– Но он не мог это подстроить! – вскричал Даллаль. Казалось, привычная картина мира рушится у него на глазах.

– Конечно, не мог. Тогда он был всего лишь юношей, влюбленным в книги. Возможно, у него даже была мечта, – серьезно произнес старик. – Я ведь сказал: его сделали рашуданом придворные, те, чья партия оказалась сильнее. И кто-то оказался настолько недальновиден, что приставил к юному правителю Ларсия. Должно быть, чтобы тот вкрался в доверие – это у него получалось отменно, – а затем доносил хозяину обо всех помыслах и чаяниях рашудана.

– Но Ларсий к тому времени уже разобрался в том, что происходит при дворе, – подхватила Фергия. – Он ровесник рашудана, верно?

– Немного старше, если мне не изменяет память.

– Тем более. Думаю, он сумел завоевать расположение правителя. А потом понемногу открыл тому глаза на то, что вытворяют придворные. И на то, как именно рашудан получил трон. Не удивлюсь, если тот пришёл в ужас: читать о подобном в книгах – одно, а наверняка знать, что твоих братьев, родных и сводных, убили, дабы расчистить тебе дорогу, – совсем другое.

– Что было потом, сложно сказать, – продолжил Хаксют. – Должно быть, Ларсий искал верных людей для рашудана, и это заняло немало времени. Бунтовать в открытую было нельзя, это понимал и вчерашний ребенок… А вот когда сил набралось достаточно, всех этих придворных разом вымели из дворца.

– Верно, многие отправились в ссылку, а коекто – на плаху, – припомнил я. – Я никогда не интересовался политикой, так что подробностей не знаю… Дядю Гарреша бы сюда, он наверняка в курсе!

– Но его здесь нет, – вздохнула Фергия. – Так или иначе, рашудан под чутким руководством Ларсия собрал собственный двор, с каковым живет и по сей день. И кого поддержит этот двор, когда явится разлучительница судеб и разрушительница земных радостей?

Даллаль с силой потер лицо ладонями, словно желая поскорее очнуться после ночного кошмара. Увы…

– Кажется, всех нас станут казнить непрерывно в течение трех лет, и это самое меньшее, – пробормотал он. – Варить по частям в кипящем масле, по пальцу насаживать на кол, по волоску срезать живую плоть и прижигать каленым железом…

– Не переживай, мы тебя выручим, случись что, – заявила Фергия. – Я все-таки маг, да и Вейриш не просто так прогуляться вышел! А что ты такое надумал, шодан, от чего переменился в лице?

– Ларсий, раз уж пробился на самый верх, не отдаст власть, – сказал Даллаль с таким видом, будто прыгал в жерло вулкана. – Может, прежде он был хорошим советником, но время никого не щадит. Он сделался жаден и не любит ничего, кроме этой самой власти и золота.

– Да, такое случается даже с лучшими из людей, – согласилась она.

– Неужели он заранее предвидел, что рано или поздно сыновья рашудана станут биться за власть?

– Конечно. По-моему, это ваш национальный обычай, разве нет? Вот только, – Фергия сдержанно улыбнулась, – Ларсий перенял методы своих прежних хозяев и оставил очень мало претендентов на трон. Это очень легко устроить, не так ли? Оставил парочку для приличия: не может ведь у рашудана вовсе не быть сыновей!

– Да, да… И Ларсий знает, что новый рашудан не станет прислушиваться к нему, – перебил Даллаль. – Энкиль его на дух не переносит, Аскаль слишком умен, чтобы поверить сладким речам… Но сам Ларсий не сможет занять трон, даже если рашудан на смертном одре своей последней волей назначит его правителем! Он не мужчина!

– Я думаю, ему вполне хватит сохранения существующей ситуации, – пожала плечами Фергия. – Я имею в виду, Ларсию нужен послушный его воле правитель. Энкиль и Аскаль не годятся, значит, ставка сделана на Искера. Сына наложницы, уже достаточно разумного, чтобы осознать, какая жизнь ему предстоит, но слишком молодого, дабы составить собственное мнение об окружающих, а еще – ослепленного будущим величием и блеском золота… К слову, как у рашудана со здоровьем?

– Он часто недомогает, шади, – вздохнул Даллаль, – как многие люди в возрасте. Не знаю подробностей, но слыхал, что он мучается одышкой и несварением.

– Еще бы, столько есть… – пробормотал я.

– А от заворота кишок и умереть можно, – сказала Фергия. – Или, как говорят на Севере, жир его задавит – сердце возьмет и откажет или удар хватит… Тем более лекари при нем, уверена, лишь те, кого одобрил и допустил лично Ларсий, а потому прописывают ему хорошее питание и целые чаши целительного вина… А ты бы присматривал за наследниками, Даллаль-шодан!

– То есть?

– У тебя ведь есть верные люди? Вот пусть и поглядывают за юношами. А то, чего доброго, Энкиля тоже сбросит конь, а Аскаль чем-нибудь отравится. Ну а потом и рашудану останется всего ничего. Горе, великое горе от утраты детей сведет его в могилу! – воздела она руки театральным жестом. – Как говорят в Арастене в подобных случаях: король умер, да здравствует король! То есть новый рашудан Искер… и его главный советник, конечно же, куда без него?

Даллалю потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту мысль, но когда она как следует усвоилась, глаза его вспыхнули.

– Так может, – произнес он, – советник приказал искать Чайку, чтобы отвлечь всех нас от своих грязных дел?

– Вряд ли это было основной причиной, но… не исключаю, – кивнула Фергия, откровенно забавляясь.

– И пока мы бегаем по городу за каким-то вшивым оборванцем, во дворце зреет заговор?

– Даже не сомневаюсь.

– Мне нужно идти. – Даллаль резко поднялся, своротив многострадальный столик. На этот раз была очередь Хаксюта ловить кувшин с ойфом. – Я был слеп, шади… Все мы слепы, не видим, что творится перед самым нашим носом, словно… словно круп рыжего мерина в начищенной золоченой сбруе и впрямь застил нам глаза! Увижу этого Чайку… брошу ему монету, клянусь!

– Можешь оставить мне, шодан, я передам, – протянула руку Фергия и поймала тяжелый золотой. – И поторопись. Чайка дальше пустыни не удерёт, куда ему отсюда деваться? Разве что на корабле спрятаться, так его же, если найдут, выкинут за борт! Вряд ли этот оборванец настолько хорош собой, чтобы его продать, и достаточно силен, чтобы приковать к веслу… Ну а даже если он доберется до чужих берегов, что станет делать, не зная языка, без денег? Да он ведь замерзнет в первую же ночь!

Я хотел отметить, что в пустыне ночью бывает холоднее, чем в Арастене глубокой осенью, но промолчал. Если мы начнем спорить еще и о погоде, то останемся в лавке до глубокой ночи!

– Ты только не торопись, Даллаль-шодан, – подал голос Хаксют. – Сперва остынь, а если кто заметит, что ты зол сверх всякой меры, скажи – это потому, что Чайка ускользнул. И не суйся к наследникам этак вот с ходу. Помни: во дворце полным-полно наушников и о каждом вашем слове немедленно доложат Ларсию, а там уж недалеко до обвинения в измене. И отправитесь вы на плаху все вместе – ты и эти мальчишки…

– Но как же?.. – шепотом вскричал Даллаль.

– Ты – никак, – покачал головой старик. – Ты хороший воин, но в придворных делах, уж прости, смыслишь чуть более чем ничего.

– Но, наверно, ты знаешь способ помочь?

Хаксют помолчал, усмехнулся, потом сказал:

– Говоришь, Аскаль любит книги? Скажи при нем, что нашел во время обыска какой-то подозрительный фолиант на незнакомом языке. Уверен, он заинтересуется.

– Конечно, но мне-то что за прок от этого?

– Он наверняка попросит поглядеть, а потом спросит – где взял? – растолковала Фергия. – А ты скажешь – там еще много разных, в лавке старого Хаксюта. Не бросать же его в темницу из-за одной странной книги? Но кто знает, что в остальных, ты ведь даже заголовки не все сумел прочитать, потому что не знаешь таких языков!

– Ага! – расцвел Даллаль. – Аскаль попросит проводить его в лавку, а тут Хаксют-шодан объяснит ему, что происходит, так? А он расскажет брату? Я знаю, Энкиль прислушивается к нему…

– Вот видишь, как ты всё хорошо придумал, – изо всех сил сохраняя серьезное выражение лица, сказала Фергия. – Главное, будь осторожен и не затевай разговор, если рядом будут придворные маги… О! Я сделаю тебе оберег, он даст знать, когда поблизости окажется кудесник.

– Благодарю, шади, – пробормотал он, с опаской глядя, как она выдергивает из коврика, на котором сидела, нитки и с заметной сноровкой плетет из них веревочку.

– Дай руку… – Фергия завязала ее на могучем запястье, сложила вместе указательный и средний пальцы, плюнула на них и приложила к узелку. Мне показалось, будто тоненький браслет блеснул вороненой сталью, потом по нему пробежали и угасли синие искры. – Вот, готово.

– Так просто? – недоверчиво спросил Даллаль. – А как я узнаю, что твой оберег предупреждает об опасности?

– Рука чесаться начнет, будто песчаные блохи закусали, – ответила она.

– А придворные колдуны не заметят? – Он невольно потер запястье, будто уже ощущал зуд.

– Чего? Твоей чесотки?

– Оберега, шади!

– Нет, не должны, – подумав, сказала Фергия. – Но если что, сваливай вину на меня. Поглядим, на что они способны!

– С Аскалем притащится свита, – напомнил я, – в которой непременно окажутся соглядатаи Ларсия. И стоит наследнику единожды съездить в город, за Хаксютом-шоданом немедленно установят слежку.

– О чем ты говоришь, Вейриш-шодан? – удивился старик. – Разве наследник рашудана поедет сам в эту всеми богами забытую лавку? Он прикажет доставить к нему и торговца, и все его книжные сокровища, а Даллаль-шодан так и поступит, верно?

Тот кивнул. На губах его играла улыбка, просохшие усы воинственно топорщились.

– А уж в покоях Аскаля мы сумеем поговорить. Полагаю, он знает чужие наречия, как и я, так что обычные слухачи не многое поймут, – усмехнулся Хаксют, – а Фергия-шади не откажется сделать еще один оберег против магов для старика, а то мои, боюсь, выдохлись за давностью лет.

– Ну конечно, – улыбнулась она во весь рот, раздергивая коврик на ниточки, – дел-то на минуту. Жаль, на юношей нельзя нацепить такие штуковины: они не подействуют без активации, а я не могу провести ее на расстоянии, да еще не зная, в какой именно момент нужно это сделать!

– Что, если привязать браслеты наследников к браслету Хаксюта-шодана? – предложил я. – Ну… Знаете, как горняки прокладывают путь, если порода слишком твердая и не поддается кайлу?

– Порохом подрывают, – уверенно сказала Фергия.

– Именно! Поджигают пропитанный маслом шнур, а сами прячутся за скалой, чтобы не угодить под осколки… Так вот, нужно сделать так, чтобы Хаксюту-шодану всего лишь нужно было коснуться чужого браслета или… не знаю, произнести какое-то ключевое слово, чтобы тот активировался. Вы можете такое устроить, Фергия?

– Не пробовала прежде, – с опасным энтузиазмом в голосе произнесла она, – но всегда бывает первый раз! Заодно и узнаем, как это работает, если вообще работает… Лишь бы руку никому не оторвало…

Я в который раз убедился, что язык мой – враг мой. В особенности тогда, когда Фергия бесцеремонно дернула меня за волосы.

– Вы с ума сошли?! – возмутился я, схватившись за висок, откуда она выдрала порядочный клок.

– Не дождетесь, – пробормотала Фергия, вплетая мои волоски в веревочки, и вдруг перешла на арастенский: – Вам, Вейриш, вряд ли будет приятно это услышать, но чешуя дракона считается отличным блокиратором стороннего магического воздействия. В смысле, если я надену доспех из вашей шкуры, то мне это колдовать не помешает, а вот чужие атаки или пропадут втуне, или будут сильно ослаблены. То же и с этими оберегами… Чешуи я с вашей спины наколупать не успела, не рискнула в полете-то, так что придется обойтись волосами. Хватит, я надеюсь, не от боевых же магов оберег!

Я открыл рот, чтобы высказаться от души, но отвлекся на Хаксюта: он ведь тоже понимал арастенский, и не с пятого на десятое, как Даллаль, а потому ожидаемо подавился соком алима.

– Что это с тобой, почтенный? – осведомилась Фергия и протянула ему браслеты. – Болезнь, что ли, какая-то по Адмару бродит? То Даллаль-шодан давится ни с того ни с сего, теперь вот ты…

– Всё хорошо, шади, – заверил он и взял невинные с виду безделушки. – И как с этим обращаться?

– Сейчас расскажу…

На инструктаж много времени не ушло, и вскоре Даллаль, раскланявшись со всеми и подержав на прощание руки Фергии в своих (неслыханная вольность по адмарским меркам!), ускакал прочь. Я тоже рад был откланяться, но Фергия не собиралась двигаться с места.

– Мы порядком утомили тебя, шодан, – сказала она Хаксюту. – И выпили весь твой ойф. Но потерпи еще немного, у меня остался всего один вопрос.

– Не верю… – пробормотал я.

– Слушаю, шади.

– Ты не слыхал каких-нибудь историй об Ирдале-отступнике и его сестре-близнеце Ирдалле? Может, попадалось что-нибудь в книгах?

Хаксют наморщил лоб, долго думал, потом развел руками:

– Ничего не припоминаю, шади. Но я поищу, и если увижу…

– Ты знаешь, где меня найти, – лучезарно улыбнулась она и вскочила. – Благодарю за гостеприимство… И постарайся не оплошать во дворце!

– Уж вспомню старые фокусы, – ухмыльнулся Хаксют, и я невольно посочувствовал вовлеченным в эту историю.

– Идемте, Вейриш, нам пора на вольный воздух! – потащила меня за собой Фергия.

В раскаленном вольном воздухе Адмара дрожало жаркое марево. Лошади дремали в тени под навесом, Ургуш храпел тут же, намотав поводья на руку. Впрочем, он мог бы и не утруждаться: Даджи была хуже сторожевой собаки и спросонок чуть не цапнула меня за руку, когда я потянулся к своему коню.

– В другие лавки заходить не станете? – спросил я, когда Фергия растолкала слугу (вернее, подняла его хорошим пинком) и заставила лошадь повиноваться – той вовсе не хотелось двигаться с места в такую жару.

– Сегодня уже нет. Слишком много неожиданной информации, нужно ее как следует осмыслить. И представьте, сколько времени я потрачу на того же Маккуна? Вряд ли он с порога выложит мне, что торгует запрещенными книгами!

Я вообразил их степенную беседу – в том случае, если почтенный Маккун вообще согласится разговаривать с чужестранной колдуньей, – и содрогнулся. В Арастене дела делаются намного быстрее… И я поражался терпению Фергии: ее матушка, полагаю, уже разнесла бы квартал вдребезги! Всё-таки они не слишком похожи: Флоссия с виду нетороплива и обстоятельна, но если ее разозлить, делается страшнее джаннаи, а Фергия вроде бы непоседлива, болтлива и постоянно перескакивает с шестого на двенадцатое, но при этом намного менее опасна. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить… Но кое в чем они одинаковы: в способности ткнуть пальцем наугад и угодить в осиное гнездо.

– Фергия, а это у вас семейное? – осведомился я, забыв озвучить свои рассуждения.

– Что именно? – Она поправила сбившийся набок тарбан.

– Вы зашли в книжную лавку, а в итоге обнаружили заговор против трона!

– Может, я ошиблась, – пожала плечами Фергия, – и никакого заговора не существует, а этот Ларсий истово радеет о благе своего рашудана и его наследников.

– Но… Зачем тогда… это всё?! – с трудом сформулировал я.

– Скучно, – доверительно ответила она. – Я просто выстроила непротиворечивую версию, опираясь лишь на показания не слишком осведомленных свидетелей. Посмотрим, насколько состоятельной она окажется… А Даллаль такой смешной, когда пытается думать!

– Вы его околдовали, что ли?

– Не думала даже. Просто я ему понравилась, вы не заметили? – довольно улыбнулась Фергия. – Но если вы хотите спросить, где и как мы познакомились… хотите же, верно? Так вот, мы повстречались на базаре, где я искала лошадь для Ургуша, ну и… слово за слово… Даллаль уже был наслышан обо мне, но личная встреча поразила его в самое сердце. Это так мило, вы не находите?

– Погодите, он вам еще стихи писать станет, – угрюмо предрек я и спохватился: – А Чайка-то!

– Где? – Она прищурилась на небо.

– Я о поэте, Фергия, довольно дурачиться! Куда вы его подевали? Я слышал, вы переругивались с Хаксютом и не желали засовывать беглеца в погреб, но тут Даллаль заколотил в дверь, и я так и не понял, чем закончилось дело.

– Я решила взять его с собой, – ответила Фергия, и я застонал, понимая, к чему идет дело. – Пригодится. Вдруг он знает об Ирдале?

– Но где он?

Вместо ответа она сунула руку в карман широченных шаровар и вынула увесистую статуэтку. Я лишился дара речи, правда, ненадолго.

– Не припоминаю, чтобы ваша матушка направо-налево превращала людей в камень…

– Это вы просто под горячую руку ей не попадались, – был ответ. – Превратить живую материю в неживую очень легко. Расколдовать… гм… немного сложнее, но времени прошло мало, поэтому, надеюсь, Чайка не растеряет бойкости. Проверим, как приедем ко мне!

– И вы что, за ногу его там привяжете?

– Скорее, окольцую, – ухмыльнулась Фергия. – Пускай летает, собирает слухи, приносит пользу, наконец! А то из Ургуша осведомитель, как из меня – любимая танцовщица рашудана!