Случай из практики. Караванная тропа

– А может, если я возьмусь за твое стремя, шодан, то смогу выйти? Ведь в легендах люди порой выводили других с той стороны! – с надеждой произнес Чайка, и я на мгновение заколебался.

Что, если действительно получится? С одной стороны, Фергия не скажет мне спасибо, если Чайка сбежит. С другой – куда он денется в пустыне? Я верхом, догнать его не составит труда. Правда, клятые корзины будут мешать, но их и сбросить недолго. Да я и так могу его остановить, на это мне умений хватит… Вдобавок я обнаружу слабое место в защите оазиса, а это дорогого стоит!

– Что ж, попробуй, – решил я, и Чайка с готовностью ухватился за мое стремя.

Я послал коня вперед, миновал ворота, и вот уже я в пустыне, но… рядом никого не оказалось. Не поленившись, я вернулся назад и обнаружил Чайку: он сидел посреди дорожки и рвал на себе волосы, а потом и вовсе в отчаянии бросился наземь.

– Видишь, – зачем-то сказал я, – ничего не вышло. В тех историях люди приходили за теми, кто был им дорог, а я тебя и не видел прежде, так что…

– Ясно, шодан, – выговорил он и ударил кулаком по земле. – Теперь я непременно напишу стихи о том, кого насильно отправили в лучший мир вместо земного, надеясь осчастливить! Жаль, никто их не узнает…

– Так я ведь бываю в гостях, – напомнил я. – Да и Фергия-шади грамотная. Она оценит твое сочинение, ручаюсь.

Чайка неожиданно расхохотался.

– Ты шутник, Вейриш-шодан! – выговорил он сквозь горький смех. – Она-то, может, и грамотная, а я – нет! Неужто кто-то из вас возьмет на себя труд записать мои слова? Но всё это чушь, чушь…

Что я мог сказать на это? Разве что извиниться за глупый и жестокий розыгрыш, но поверит ли мне Чайка?

– Вейриш-шодан, – сказал он, утерев глаза рваным рукавом и поднявшись на ноги, – я знаю, ты добрый человек. Если тебе случится быть в Нижнем городе… Хотя что я несу! Зачем бы тебе туда ехать? Но… может, ты не откажешься послать самого ничтожного из своих слуг к Алманы-шодэ? Ее хорошо там знают, надо просто спросить хромую помощницу мясника, и люди покажут нашу лачугу… Я часто пропадаю на несколько дней, но если я вовсе не вернусь, Алманы станет думать всякое, а когда она много думает, то плохо рубит мясо… Пусть уж лучше знает, что я… что меня…

– Она кто, мать твоя? – только и смог я спросить. Шутка моя оборачивалась какой-то вовсе уж скверной стороной.

– Матери я не помню. Жена, – обронил Чайка и вдруг усмехнулся дерзко и бесшабашно, показав выбитый передний зуб. – Скажешь, не повезло ей с мужем, Вейриш-шодан? Она работает, а я сочиняю стишки, за которые меня… что со мной сделали? Повесили? Или просто ударили плетью с коня? Я слышал, Даллаль-шодан может так убить пустынного падальщика, а человек всяко слабее…

Я молчал.

Как выглядит Нижний город, я знал: нагромождение крохотных домиков, лепившихся к городской стене, как ласточкины гнезда. Сложены они были из обломков песчаника, битого кирпича, обмазаны навозом и выкрашены в белый цвет. Издалека это выглядело даже мило, но вблизи…

О, эти узенькие улочки, на которых голые дети играют с тощими собаками в лужах нечистот! Этот неповторимый запах жареной рыбы – самой дешевой, уже лежалой, той, что торговцы отдают почти за бесценок, лишь бы не платить мусорщику за вывоз гнилья… или мусорщик сам продает беднякам свою добычу. Где-то над головой хлопают тряпки – это проветривается одежда, постирать-то ее сложно, разве только ливень поможет, но поди дождись его… Где-то ругаются женщины – не поделили очередь к единственному на всю улицу колодцу. По ночам из пустыни приходят падальщики, тоскливо воют, а бывает, врываются в лачуги с самого края, утаскивают не то что легкую добычу: детей или стариков, а и взрослых мужчин. Вот где, значит, живет Чайка…

– Я сам съезжу к Алманы-шодэ, – сказал я наконец. – Дам ей денег.

– Не надо. Она и сама способна прокормиться, шодан. Без меня ей даже легче будет.

– Он имеет в виду вот это, – сказала вдруг Фергия, выступив из тени ближайшего дерева, и подкинула на ладони золотой. – Даллаль-шодан хотел тебе дать, да не смог, ну вот – я передаю, как обещала. Держите, Вейриш…

Я поймал монету.

– Езжайте, – велела Фергия. – А я побеседую с этим самородком. Ну что ты шарахаешься? Хочешь сказать, Чайка – птица смелая, птица гордая? Только голодная ведь, а?

Поэт замотал головой, но в животе у него отчетливо заурчало.

– Вот и пойдем. – Фергия сгребла его за шиворот, но лохмотья треснули и остались у нее в руке. Впрочем, это ее не смутило – она крепко взяла Чайку за плечо, а хватка у нее железная, я это на себе ощутил. – Что толку говорить на пустое брюхо? Оно, если не слыхал, к доводам рассудка глухо!

Чайка в панике взглянул на меня, а я отвел взгляд.

– Скажите, Вейриш, – попросила она. – Мне он не поверит.

– Я солгал, – выговорил я после долгого внутреннего борения. – Ты не умер, Чайка.

Он замер, осмотрелся, потом выговорил:

– Но… волшебный сад…

– Он в самом деле волшебный, но никакой не загробный, а мой собственный. Где это видано, чтобы в лучший мир гости таскались, как к себе домой? А вот ограда тут хорошая, чтобы никто не влез, а то я не люблю непрошеных гостей, – сказала Фергия. – И я тебя не выпущу, поскольку мне вовсе не хочется, чтобы тебя повесили и тем более перешибли плетью прежде, чем ты расскажешь много интересного.

Мне почудился смешок – он гулом пронесся в кронах деревьев, и здоровенная слива свалилась точно на голову Чайке. Наверно, Лалире наши переживания казались забавными.

– Пошли ужинать! – Фергия увлекла Чайку за собой, а свободной рукой помахала мне. – До встречи, Вейриш! Не забывайте об обещании! Вдруг что узнаете?

И я уехал, не оборачиваясь. На сердце было тяжело. И конь плелся нога за ногу, хотя успел отдохнуть… Не корзины же его тяготили? Это был мощный жеребец, он увез бы и больший груз, не заметив, но вот – шел, опустив голову, а я не подгонял его и в своем поместье оказался уже на закате. Пришлось еще переступить двойную черту, которую провела песком и солью Фиридиз – она опасалась, что после захода солнца могут прийти пустынные духи, принявшие мой облик, а чем спорить с ней, проще покориться.

Когда я смыл с себя дорожную пыль – удивительно, сегодня даже амма не принесла облегчения, – пришла Аю.

– Эйш тащит на спине камень величиной с этот дом, – сказала она вместо приветствия. – Что случилось?

– Вроде бы ничего, – ответил я, а она села поближе и прижала мою дурную голову к своей груди.

– Пускай Эйш расскажет, – попросила Аю, и я начал говорить: начал с того, как проводил незадачливого Итиша к Фергии, продолжил поездкой в город, а под конец…

Мне казалось, будто слова мои изливаются черным гноем и вода в бассейне покрыта темными пятнами, темными и радужными, как горючая кровь земли, которую собирают далеко в пустыне бардазины.

– Эйш совсем не умеет шутить, – сказала Аю, дослушав, и погладила меня по голове. – Не знает, про что можно, про что нельзя. Странно. Столько лет живет с людьми, а не понял!

«Почему же, – мог я возразить, – я отлично знаю, что с тобой не нужно говорить о детях. То есть о чужих – сколько угодно, о том, как безобразничают внуки Фиридиз, ты и сама готова поболтать, но… только не о наших, так и не появившихся на свет. Я ведь предлагал спросить старших, что тому причиной, а ты отказалась. Я мог настоять, но не сделал этого…»

– Эйш слишком давно живет один, – сказала Аю. – Он отвык быть с людьми.

– Разве ты не человек? – через силу улыбнулся я.

– Эйш много лет с Аю. И Аю – не все люди. И слуги тоже. Эйш забыл о мире за стеной поместья. Теперь нужно вспоминать. Наверно, будет больно, – без тени улыбки произнесла она, – и Аю ничем не сможет помочь. Аю не целительница. Аю может только слушать. И говорить, если Эйша ждет беда…

– А она меня ждет?

– Пока нет, – помолчав, ответила Аю. – Тени не видно. Но она не исчезла. Она рядом, просто спит, и Аю не может угадать, когда она проснется.

– Ясно… – Я прикрыл глаза, но расслабиться не получалось, что-то мешало, и это были вовсе не твердые коленки супруги.

– Смерть идет в Адмар, – проговорила она вдруг, и, взглянув вверх, я увидел, как глаза ее заволакивает туманная пелена. – С ночным приливом она войдет в город, и никто не остановит ее, покуда плата не будет взята сполна…

– О чем ты, Аю? – шепотом спросил я, но она не ответила.

Она никогда не отвечала и не смогла бы объяснить, что именно нас ждет, даже если бы очень захотела: ашшу не способны на подобное. Нет, если речь идет о том, гнать стадо на восточное пастбище или западное, тут сложностей не возникает, но когда ашшу предсказывает нечто, о чем сама не имеет понятия… Хоть пытай ее, ничего не добьешься.

Но я и так услышал достаточно. Смерть придет с ночным приливом… Что это может быть? Первое, что пришло мне на ум: заразная болезнь. Утром пристанет какой-нибудь корабль, и…

Остановить эпидемию мне не по силам. Я не знаю никого среди портового начальства, облеченного достаточной властью, чтобы усилить меры безопасности по такой эфемерной причине, как видение моей жены! За ночь уж точно никого не отыщу – ночью порядочные адмарцы спят и вряд ли обрадуются моему вторжению. Даже если немедленно разослать поручения моим управляющим… всё равно они не возьмутся за дело раньше восхода. В такие минуты я жалел, что живу не в Арастене, где ночь не препятствие серьезным делам! Как же иначе, если зимой у них там темнеет вскоре после полудня?

О какой чепухе я думаю! Нужно известить… Да хотя бы Фергию! Что бы ни приближалось на неизвестном корабле к нашим берегам, она не сможет упустить подобный случай показать себя во всей красе, а то и заслужить благодарность рашудана…

– Не надо никуда бежать, – негромко сказала мне Аю, когда я привстал и попытался высвободиться из кольца ее рук. – Уже поздно. Эйш не успеет.

Верно. Полночь миновала. Скоро начнется прилив…

– Погоди, как это я не успею? – вдруг сообразил я. – Я ведь могу увести любой корабль прочь от берега, я…

– Эйш не знает, какой именно. И Аю не знает, – сказала она и грустно улыбнулась. – Придется ждать. Может, день, может, два. Скоро узнаем, что случится.

– Не могу я ждать! – выпалил я и осекся. Я ведь…

Скажи мне об этом Аю несколько дней назад, я бы только махнул рукой: ну смерть, ну пришла… В мое поместье ей ходу нет. Пусть я не слишком умело колдую, но на то, чтобы защитить свое жилище, моих сил хватает с лихвой, да и дядя Гарреш тут кое-что соорудил… не иначе, думал, бестолковый племянник перетрудится, если сам займется защитой своего логова!

Но сейчас что-то тянуло прочь из дома. Я не знал, что делать, к кому броситься, но прекрасно осознавал – если смерть придет, ей всё равно будет, кого забрать: старого Хаксюта или сварливого Итиша со всей его склочной родней, хромую Алманы, мою сварливую Фиридиз, Оталя с семейством, Даллаля, Энкиля и Аскаля, самого рашудана с рыжим советником… Она не делает различий. Она просто приходит.

– Я должен что-то сделать, – сказал я наконец, поняв, что покоя мне не будет. – Хоть Фергию попрошу помочь, раз больше некого…

– Эйшу теперь есть к кому поехать, – без тени улыбки сказала Аю. – Это хорошо. Дядя всегда далеко, не с кем посоветоваться.

– А ты как же?

– Аю плохо разбирается в делах. Это не ее забота, – был ответ.

– Может, все-таки поедешь со мной? – спросил я, но она молча покачала головой, и черные косы зазмеились по плечам. – Знаю, ты не должна вмешиваться, но… Ладно. Мне пора.

– Разве Эйш не поест?

– Некогда. Прикажи положить с собой что-нибудь, по пути перекушу, – мотнул я головой и принялся одеваться.

До Проклятого оазиса рукой подать, но до города немногим дальше… Куда броситься в первую очередь? Я решил – лучше сперва сообщить Фергии о видении Аю, а уже потом вместе решать, что предпринять. Всё равно я не сумею обыскать причалы ночью в одиночку: даже если найду Даллаля, сумею его убедить, а он разыщет начальника порта… времени это займет очень много! Но она волшебница… неужели ничего не придумает?

Если бы я по-настоящему владел той силой, что досталась мне от рождения, если бы учился использовать ее так, как делает это дядя Гарреш, развивал свои не такие уж скудные способности, я мог бы обвести весь город защитным кольцом! Но что толку думать о том, что я мог бы сделать, если бы не бездельничал на протяжении всей своей жизни? Сейчас, когда нужно было действовать, я бесполезен! Разве только…

Тогда, в оазисе Фергия сказала, что может превратить ореховую скорлупку в стакан, не более того, потому что на большее ей не хватит сил. Так и ее мать не могла противостоять Наору без нашей помощи… Что, если получится поделиться силой? Тогда, уверен, Фергия сумеет выстроить спасительную волшебную стену… если я ее уговорю, конечно.

Да о чем я думаю! Есть ведь джанная, и если другого выхода не будет, я первый стану умолять ее помочь и спасти город, не думая о том, какую плату она может потребовать…

За этими мыслями путь до Проклятого оазиса пролетел незаметно. Быстрее было бы долететь, но если потом придется ехать в город, не на верблюда же мне садиться?

Оазис встретил меня тревожным шелестом листвы на ветру, запахом ойфа с пряными травами, яркими огнями на веранде и разудалыми криками:

– Рыцарем ходи, рыцарем!

– Еще чего, твой дракон его сразу спалит, он же на половину доски огнем дышит! Я вот так… так и так! Каково?

– Ха! Забыл, что у меня тут башня? Вот с нее мой маг твоего убийцу и… Попался, да?

– А-а-а, проклятые колдуны!

– Это ты обо мне сейчас? – осведомилась Фергия. – Не вой, у тебя еще есть шанс отыграться…

– Вы чем тут заняты? – только и смог я спросить, выйдя из темноты в круг света.

– Не видите? В ша-мет играем, – ответила она.

Фергия лежала на животе, подперев голову руками, и болтала в воздухе босыми ногами. Чайка лежал напротив в точно такой же позе, разве что постеснялся размахивать заскорузлыми пятками. Судя по всему, на большой – я таких и не видел никогда – доске для ша-мета разворачивалась нешуточная баталия.

– Выстрел с моей галеры разбивает твою башню! – выдал вдруг Чайка и схватил фигуру.

– Не торопись, там же маг рядом, – напомнила Фергия. – Поставь! Поставь на место, кому говорю! Маг ставит защиту, и башня повреждена, но не разбита. Еще пара атак, и ты бы ее уничтожил, потому что маг выдохся на два хода вперед, но на башне стоят катапульты, они выбрасывают снаряды с зажженной смолой, и вот твоя галера горит и тонет…

– Ты жульничаешь, шади! – взорвался он.

– Даже не собиралась. Я просто продумываю стратегию! А если бы ты умел читать и писать, то держал бы под рукой правила и не забывал к ним обращаться. Но ты можешь выучить их наизусть, и это всяко будет лучше, чем бездумно передвигать фигурки по доске.

Я присмотрелся: крохотная башня горела, в водах соседних клеток тонула галера, только резной нос и обломок мачты торчали… Неподалеку перетаптывался и недобро оглядывался дракон, еще один ждал своего часа на другом краю доски. Усталый маг, крошечный по сравнению с этими фигурами, утирал пот со лба и разминал руки, готовясь к новой атаке, а солдаты заряжали катапульты и пушки. Чуть поодаль рыли доску копытами горячие кони рыцарей, злобно переглядывались две джаннаи, блокировавшие друг друга и, по сути, выведенные из игры, тяжело вздыхали и качали тарбанами рашуданы, надежно прикрытые стражей…

– Здорово, правда, Вейриш? – радостно спросила Фергия. – Я тут вычитала, что у ша-мета много правил, которые редко используют. Например, в обычной игре шесть рыцарей, один маг, дюжина стражников ну и так далее… Но можно выбирать состав фигур, лишь бы общее число оставалось неизменным! Я вот взяла только одного рыцаря, но магов у меня теперь три – меняются не один к одному, а в зависимости от ударной мощи… А Чайка пожадничал и хапнул десяток рыцарей, и теперь у него не хватает пехоты!

– Если бы ты объяснила как следует, – вскинулся он, – я бы…

– Да брось, мы же пробную партию играем, даже не на деньги! Который час уже играем, – добавила она. – Невероятно увлекательное занятие, Вейриш, скажу я вам! К слову, а зачем вы вернулись? Неужели успели соскучиться?

– Аю сказала – смерть войдет в Адмар с ночным приливом, – смог я, наконец, сказать. Меня даже не интересовало, когда и каким образом Фергия ухитрилась приручить Чайку, я мог думать только о своем деле. – И он уже начался.

– Что ж, потом доиграем, – вздохнула она, села и со вкусом потянулась. – Смерть, значит… Лалира тоже говорит, что с моря чем-то нехорошим тянет. Я пока не чую, ну так я не джанная, а до берега далековато…

– Нужно торопиться, вы не понимаете, что ли?! – Я подался вперед, протянув руку, готовый схватить волшебницу и тащить за собой, если потребуется, но ее уже не было на прежнем месте.

– Куда торопиться? Зачем? – спросила она у меня из-за спины. И как ей удается отводить глаза, ума не приложу! – Когда смерть придет, мы на нее посмотрим, а пока – не гоняться же по темноте невесть за чем или кем?

– Но если это…

– Чумной корабль? – правильно поняла меня Фергия. – Так сторожевые маги не даром свой хлеб едят. Помню, как досматривали лоханку, на которой я сюда прибыла, всё вверх дном перевернули! Ну, кроме моих сундуков. Конечно, любой может оплошать, кто-то может заплатить, как я, чтобы груз не потрошили слишком уж рьяно, но даже если так, что мы с вами можем поделать?

Я и выдал ей свою идею о защитном барьере…

– Мне нравится ход ваших мыслей, – сказала она без тени улыбки. – Только это будет пустой тратой сил, и ваших, и моих. Мы не знаем, от чего защищаемся. Я не знаю Адмара, Вейриш, и не сумею закрыть его целиком, даже и с вашей поддержкой. И подумайте: ведь прилив может принести не корабль, лишь какую-нибудь щепку с уцепившейся за нее больной крысой. Об этом вы не подумали?

Я молча покачал головой.

– Мы не можем предусмотреть всех мелочей, – добавила Фергия и подтолкнула меня вперед, на веранду. – Поэтому нам остается только ждать и надеяться, что когда случится… нечто, мы будем во всеоружии. Так что садитесь, Вейриш, ешьте, пейте, а потом ложитесь и вздремните пару часов, а то вы злой, когда голодный и усталый… как все мужчины. Все равно, думаю, до рассвета вестей можно не ждать.

И она была, чтоб ей провалиться, совершенно права…