Случай из практики. Осколки бури
– Так вы бы его подвезли, у вас отлично получается. Если что, всегда можете подработать перевозчицей на реке.
Фергия покосилась на меня с неодобрением. Еще бы, ей, выросшей среди славных моряков, укротителей стихии, предложили работать на реке!
– Если думаете, будто это просто, то зря, – подлил я масла в огонь. – Это в Адмаре нет больших рек, а вот по соседству, в Данжере, имеется. Это, конечно, не Великая река, про которую Лалира говорила, но во время разлива с одного берега не видно другого. А еще там коварное течение, мели и отмели – они еще и меняются постоянно, только поспевай следить, – так что умелые лодочники недурно зарабатывают.
– Непременно приму к сведению, Вейриш. Мало ли, подвернется какое-нибудь дельце в тех краях? Буду знать, под кого маскироваться. А хотя… я ведь женщина, забыли?
– Ну и что? Дочери девушки-из-цветка расселились по всему Югу. Здесь они носильщицы, в Данжере тоже, а еще работают на переправе. Не только лодки, а даже и груженые плоты водят.
– С плотом я, пожалуй, не совладаю – не приходилось пробовать, – задумчиво сказала Фергия. – А с лодкой – запросто, мели там, не мели… Только вы мне опять зубы заговариваете, Вейриш, а речь шла о том, возьмете ли вы Орскаля на спину! То есть возьмете, куда вы денетесь, но нужно же мне получить ваше формальное согласие?
– Считайте, вы его получили, – кивнул я, пускай мне вовсе не нравилась эта затея. – Только приглядывайте, чтобы руки не распускал.
Не то чтобы я опасался, будто Орскаль может воткнуть мне под чешую какую-нибудь зачарованную иглу, но… Колдун есть колдун, с ними держи ухо востро!
– Присмотрю, – кивнула Фергия, пристально посмотрела на меня и вдруг крепко взяла за обе руки. Я едва не шарахнулся, но она лишь сказала: – Держитесь, Вейриш. Если мы не сладим с Дженна Дассом, ничего хорошего не выйдет.
– Да, я помню. Если он просто исчезнет в зазеркалье – это еще куда ни шло… хотя жить и годами, а то и веками ждать атаки невесть откуда не слишком весело. А если возьмет верх, то я нам не завидую.
– Так выпьем же за то, Вейриш, чтобы победа осталась за нами. – Она потащила меня за собой, на веранду, обрамленную синими огнями, совсем как тогда… И крикнула: – Ургу-у-уш! Поди сюда, джаннаев сын!
– Чего тебе, шади? – утомленно спросил слуга, явившись пред очи хозяйки.
– Держи, – она кинула ему довольно тощий кошелек. – Твое жалованье за месяц.
– А…
– Там не хватает пары мелких монет – за сегодня и завтра. Можешь уйти прямо сейчас, а можешь дождаться завтрашнего вечера: тогда ты найдешь эти монеты в пруду. Не раньше, Ургуш! Не начинай нырять прежде захода солнца – ничего там не окажется!
Он недоверчиво посмотрел на Фергию, на кошелек, побренчал монетами, потом спросил:
– Это ты меня выгоняешь, что ли, шади?
– Почему выгоняю? Плачу, как уговорились, за отработанное. Теперь ты сам себе хозяин – иди куда глаза глядят. Небось не потеряешься в Адмаре!
– Ну так я, может, не хочу идти-то… – проворчал Ургуш и почесал одной босой ногой другую. – У тебя, шади, работы всего ничего… Разве только лошадь эта твоя бешеная, ну так ты не всякий день велишь ее седлать… Где я еще так устроюсь? Прежний хозяин небось рассказал обо мне и о том караване – даже если другим именем назовусь, узнают. А если уйти куда подальше – кому я там нужен? Так что я, может, останусь?
Фергия смерила его взглядом и усмехнулась.
– Надо же… Оставайся, воля твоя. Только имей в виду: я могу и не вернуться. Некому будет тебе платить.
– Небось сливы не засохнут, так я расторгуюсь, если они станут плодоносить не в свое время, – не остался в долгу Ургуш. – Мне много не надо, а на жизнь всяко хватит.
– Кто ж у тебя покупать станет, раз, говоришь, тебя узнают даже с другим именем?
– Шади, – Ургуш посмотрел на нее с укоризной, дескать, такая взрослая женщина, а не понимает очевидного. – Это если я в караван наниматься стану или в услужение, тогда меня обо всем повыспросят и со всех сторон рассмотрят. А торговец на базаре кому нужен?
– Не скажи, там глазастых хватает…
– Подумаешь… Бороду фальшивую привяжу, тарбан побольше намотаю, лицо ореховым соком выкрашу, на нос бородавку прилеплю – все на нее пялиться станут, а на меня – нет! – Он подумал и добавил: – Еще трубку себе куплю. Длинную такую, с резьбой – видел у одного шодана. Стану курить… Что смешного, шади?
– Ничего, ровным счетом ничего, – заверила Фергия. – Просто представила тебя напротив своего прадеда. У него как раз трубка длинная, с резьбой… Только бороды нет и тарбан он не носит, а в профиль вы вполне похожи…
Ургуш посмотрел на нее, явно силясь понять, насмехается хозяйка или, наоборот, хвалит, не преуспел в этом и закончил:
– Я еще мальчишку найму, чтоб людей зазывать. Пускай бегает по базару и кричит… как-нибудь вроде: «Черная слива, спелая, красивая! Налетай, покупай, денежки скорей давай!» Ну да я не умею сочинять, Чайку попрошу, у него складно выходит.
Очевидно, Фергия представила Ургуша-предпринимателя во всей красе, потому что едва сдержала хохот, но все-таки справилась с собой и сказала вполне серьезно:
– У тебя не так уж плохо получается. А Чайку привлекать не стоит, а то он такого напридумывает, что тебя стражники арестуют как распространителя непристойных стишков про эти самые сливы, крупные, крепкие, иссиня-черные и блестящие, как груди мархайских девственниц, а мякоть красная, сочная и сладкая, как… Ну, у дядюшки Ушаха спроси – это я его цитирую, – он тебе поможет придумать описания.
– Нет уж, обойдусь, шади. Сам придумаю. Может, не бойко, как у Чайки, но так, чтобы и вправду стражники не привязались, – проворчал он.
– Ну, значит, так тому и быть. Ты будешь смотреть за домом и лошадьми. А Лалира приглядит за тобой.
– Кто? – недоуменно спросил Ургуш, и джанная выступила из тени под деревьями. – А… ой…
– Денег я тебе оставлю, – продолжила Фергия, – но выдавать их станет Лалира, и не советую тебе ей перечить, она все-таки джанная.
Ургуш, по-моему, готов был отказаться от своих слов, но… сытая спокойная жизнь в Проклятом оазисе, пускай даже бок о бок с джаннаей, прельщала его больше, чем скитания по караванным тропам с риском быть узнанным.
– Она… очень красивая… шади… – выговорил он и неуклюже поклонился Лалире, а та улыбнулась, показав острые белые зубы.
– Не вздумай пытаться ее обмануть. Сказки слышал? Знаешь, чем такое заканчивается?
– Слышал, – тяжело вздохнул Ургуш. – Так я это… пойду, надо ужин готовить, а то на тебя одну, шади, – это ничего еще, даже мне остается в котле поскрести, а когда шодан гостит, то я, считай, голодаю…
Тут уж я засмеялся, не выдержав, но сразу же прекратил – смех мой напоминал воронье карканье, доводилось слышать его в Арастене.
– Иди, голодающий, – махнула рукой Фергия, и слуга поспешно удалился.
Слышно было, как он брякает посудой и ругается под нос, вычищая золу из очага.
– Вы будто опасаетесь не вернуться, – сказал я. – Оставляете распоряжения…
– А вы будто не опасаетесь? Перед схваткой с такой тварью я, знаете ли, предпочитаю привести все дела, пускай их не так много, в порядок. Мало ли…
– Совсем как ваша матушка.
– Конечно, это у нас семейное, – усмехнулась Фергия. – А вы не кисните, Вейриш. Пока еще ничего страшного не случилось. И вы даже можете отказаться от участия в этом самоубийственном деле, если что. В одиночку будет тяжело, но заставлять вас я права не имею.
– Издеваетесь? – мрачно спросил я. – После всего… Я не имею права отказаться. Может, я сдохну на этом островке, но только вместе с Дженна Дассом!
– Вот такой ваш настрой мне нравится. Давайте дождемся, пока этот бездельник приготовит еду, как следует пообедаем да заляжем спать до самого утра. Как вам такой план?
– Я все равно не усну.
– Э! – Фергия очень похоже скопировала Фиридиз. – А зелье мое забыли? Уснете как миленький! Вы мне нужны выспавшимся и полным сил, а не… полудохлым. Так что – есть и спать! А пока Ургуш возится… не хотите домой наведаться? Как раз успеете туда-обратно.
Я покачал головой. Нет, я не хотел домой. Знал, что меня там ждет: Фиридиз бросится в ноги и примется рыдать, шуудэ подхватят ее плач, остальные слуги тоже…
– Тогда напишите распоряжения на всякий случай, – сказала Фергия. – Как быть с вашим поместьем, девушками, слугами. Кухарку я, положим, всегда приму, а остальные мне ни к чему.
– И кто будет исполнять эти распоряжения?
– Даллаль обещал проследить, – без тени улыбки ответила она. – Он не в курсе, что мы затеваем… в смысле не знает подробностей, но у него хороший нюх, и он подозревает, что дело может оказаться сложным. Ну а поскольку он достойный доверия человек, я попросила его присмотреть за оазисом. И за вашим поместьем – как чуяла, что вы не захотите возвращаться туда, где все напоминает об Аю.
– Вы не чуяли, вы знали – я же об этом говорил, – вздохнул я.
– Вы говорили о чем-то временном, – покачала головой Фергия, – но теперь-то я вижу, что вы вовсе не желаете туда ехать, даже за вещами.
– Зачем они мне? Ну… пускай пришлют что-нибудь. Надо же поприличнее одеться перед решающей битвой!
– Не смешно, Вейриш. Лучше не пытайтесь шутить, у вас это и так-то скверно выходит, а сейчас и подавно.
Я кивнул и взял протянутую ручку-самописку. Вовсе она была не зачарованная, разве только немного – чтобы чернила не заканчивались в самый неподходящий момент. А так – их, оказывается, давно уже изобрели.
Что ж, денег в доме достаточно, мой управляющий может ими распоряжаться. Шуудэ пускай продаст, а сколько положит себе в карман от этой сделки, мне все равно. Само поместье должно сохраняться в том же виде, что и теперь, сколько бы лет ни прошло, вот и все. Большую часть слуг можно рассчитать: не будет шуудэ – не понадобится столько рук для стирки, уборки и прочего. Бушан найдет себе дело в Адмаре – его давно пытались сманить другие хозяева, сулили хорошие деньги, но он не хотел меня покидать. Прочие тоже не пропадут. Останутся, наверно, люди вроде Ариша, выросшие в поместье. Может, их внуки встретят меня, когда я решу навестить Адмар…
«Почему ты решил, что это может случиться?» – спросил я себя, поставив кляксу, но не нашел ответа. Мне отчего-то казалось – я не вернусь, но не потому, что погибну, нет, я страстно не желал умирать, даже и вместе с врагом! Я будто проснулся после тридцати лет, проведенных в дурмане, и мир вокруг казался мне невероятно ярким, разноцветным, душистым и… острым, пожалуй, как сваренный Фергией ойф. Мне хотелось хватать все, до чего можно дотянуться, как дети хватают игрушки, и я думал лишь: жаль, что я не могу разделить все это с Аю… Жаль, что она столько лет просидела возле ленивого дракона, который крылья-то не каждый день разминал, жаль, что не увидела множество прекрасных мест, не вернулась домой – а я ведь обещал поискать ее родных!
«Обещал – значит, найду», – подумал я и поставил точку в своем послании. Аю рассказала достаточно, чтобы я знал, где примерно кочует ее род. Да не важно, найти хоть один – а там уж разберусь… Если выживу завтрашним утром, конечно.
– Вот, – я протянул Фергии письмо. – Птицей отправите или Ургуша пошлете?
– Ургуша, конечно, что он прохлаждается? Вот закончит кашеварить и поедет. Заодно одежду вам привезет, раз уж вы решили принарядиться для Дженна Дасса.
«И кто бы говорил о дурных шутках!» – только и подумал я.
Эта ночь прошла… скверно. Поначалу мне никак не удавалось заснуть – я не привык ложиться так рано, а когда удалось… Даже вспоминать не желаю, что за дрянь мне снилась! Какие-то неведомые чудовища, покрытые сверкающей броней, огромные корабли – как те, из видения, вызванного старой ведуньей Данна Арой, с драконом на парусах, море, залитое мертвенно-синим светом… И еще зеркала. Очень много зеркал, настоящий лабиринт: я слышал от дяди, что какой-то восточный правитель, великий шутник и затейник, приказал построить такой у себя во дворце. Туда он забавы ради отправлял провинившихся придворных, и мало кто мог выбраться самостоятельно, а некоторые и вовсе повредились в уме, проплутав среди своих отражений несколько часов.
Вот и я бродил в таком же лабиринте, только видел не свои отражения, а совершенных незнакомцев, и каждый раз оглядывался, надеясь, что вот этот человек уж наверняка стоит у меня за спиной, но тщетно… Люди были совсем рядом, говорили о чем-то, смеялись, спорили, гневались, но я не мог до них добраться – протянутая рука раз за разом натыкалась на ледяную гладкую поверхность. Я помнил о том, как мы с Фергией прошли сквозь зеркало, и попытался проделать то же самое во сне… и очень зря. Не было по ту сторону никаких людей, и даже пещеры с пленной змеедевой не оказалось. Я очутился на пустоши, серой, будто пыльной, как забытое в углу зеркало, в котором ничего не разглядишь. Горизонта я не видел, никаких примет местности тоже не различал, и выход пропал как не бывало. Наверно, плутать там можно было не то что годами, а веками, не зная даже, не сделал ли ты круг, вернувшись на прежнее место, – следы не отпечатывались в этой пыли.
Но стоять на месте вовсе глупо, и я пошел наобум, чувствуя, как становится все холоднее. В непроглядном сером тумане не было видно ни зги. Под ногами вроде бы ощущалась узкая мощеная дорожка, только-только поставить ногу, а над головой было чуть светлее, чем вокруг, и только. Туман свивался плетьми, опутывал руки и ноги, тянул вниз, и идти становилось все тяжелее, вдобавок в дорожке то и дело обнаруживались провалы, а переступать их вслепую становилось все сложнее. А туман делался плотнее и плотнее, казалось, будто идешь сквозь густой кисель. Еще хуже была безнадежность, от которой тянуло завыть – только в тумане не слышны были звуки – либо забыться хоть как-то… Где-то поодаль маячила темная фигура, но разглядеть даже ее очертания не выходило.
Страшно, холодно и одиноко, а впереди тропинка обрывалась, и из той туманной бездны выхода уже не найти, это я чувствовал, а остановиться не было возможности, как ни старайся…
Под ногами оказалась вовсе не пыль – это больше напоминало трясину, она едва заметно заколыхалась в такт моим шагам, когда я соступил с ненадежной тропинки. Я не проваливался, пока шел, однако стоило остановиться, и меня начинало медленно и неотвратимо засасывать. Я пытался нащупать место потверже, но тщетно. Не знаю, сколько длился этот кошмар, но наконец я оступился, угодил в коварную яму и с головой ухнул в ледяную жижу – не воду, не грязь, нет, не могу даже описать, какова она была на ощупь…
Я беспомощно барахтался в этой мутной, темной, вязкой жиже, не в состоянии понять, где верх, а где низ. Захлебываться не захлебывался, но дышать все равно было нечем. Потом как-то сориентировался в пространстве, и оказалось, что наверху едва заметно теплится свет, словно солнце проглядывает сквозь толщу воды. Только вот как я ни рвался к этому свету, ничего не выходило: плыть в жиже оказалось невозможно, а дна, от которого можно было бы оттолкнуться, я под ногами не чувствовал. Превратиться тоже не получалось, да и не помогло бы это, я все равно не сумел бы взмахнуть крыльями!
Я попытался позвать на помощь, хотя осознавал, что никто меня не услышит, и тогда ледяная жижа хлынула в рот, и я…
Проснулся. И долго еще откашливался: оказалось, добрая Фергия окатила меня холодной водой, и изрядная порция угодила в рот.
– Не знаю, что вам снилось, Вейриш, – сказала она, когда я отдышался, – но вы кричали. И добудиться вас было решительно невозможно, так что я пошла на крайние меры.
– А как же сапог? – хрипло выговорил я и невольно потрогал ребра.
– Это самая крайняя мера, – подумав, ответила Фергия. – Вы мне нужны целым и невредимым, поэтому вставайте, обсыхайте и завтракайте. Не забудьте принарядиться – скоро приедет Орскаль, и мы отправимся на дело.
Я ничего не сказал, посмотрел на небо – оно едва-едва начало светлеть, Дракон пока не скрылся, хотя готовился уже нырнуть за край небосвода. А далеко-далеко на востоке мерцали едва различимые звезды – это разлетались искры из буйной гривы небесного Коня, скачущего навстречу восходу. Мне хотелось думать, что Аю – среди них…
Глава 26
Орскаль, надо отдать ему должное, не заставил себя ждать.
Прибыл он в одиночестве: посмотришь издалека и ни за что не поверишь, что этот скромно одетый человек верхом на смирном и не очень молодом гнедом муле – придворный чародей, а не какой-то небогатый торговец или обычный путник. Орскаль озаботился и вьюками, и даже если они были пусты, все равно выглядели весьма убедительно. Он верно поступил: путешественник вовсе без груза вызывает подозрение, если это не гонец, конечно, но на гонца Орскаль со своим далеко не резвым мулом никак не тянул.
Тут я подумал, что он, должно быть, покинул город задолго до того, как закрыли ворота, либо знает какие-то потайные проходы. Хотя нет, для того, кто всю ночь ехал по пустыне, чародей выглядел чересчур свежим. Стало быть, выехал заранее, вздремнул где-нибудь – жары Орскалю бояться нечего, да и от посторонних глаз замаскироваться проще простого, барханом прикинуться, к примеру, – а по холодку доехал до Проклятого оазиса.
– Начинает светать, – сказал он вместо приветствия. – Пора отправляться.
– Как скажешь, шодан, – отозвалась Фергия и принялась быстрее переплетать косу. На кой ей потребовалось делать это именно сейчас, я не мог взять в толк, не ради же того, чтобы продемонстрировать Орскалю этакую красоту? Хотя кто ее разберет… – Только мула своего привяжи вон там, за домом. Слугу я отослала, так что придется самому.
– Он не сбежит, – Орскаль потрепал смирное животное по шее.
– Я предупредила, – пожала плечами Фергия, скрутила косу на затылке и повязала голову неизменной косынкой, и правильно сделала – тарбан сдует в полете. – Жаль будет, если он заблудится в пустыне и станет добычей падальщиков.
Чародей все-таки внял гласу рассудка и повел мула, куда было сказано, а я подумал: как бы он сам не сбежал, когда увидит меня в истинном облике. Сыновья рашудана, помнится, удержались, а насколько крепок духом этот человек?
Оказалось – весьма крепок. Даже не попятился, хотя – я видел – сильно побледнел. Но вдруг это он от волнения? Вон и дыхание участилось…
– Я многое слышал о тебе, Вейриш-шодан, – сказал Орскаль, облизнув враз пересохшие губы, – и даже видел издали. Но оказаться рядом – это… это…
– Сильное впечатление, – подсказала Фергия и по-хозяйски похлопала меня по передней лапе. – Полезай, шодан, время не ждет – скоро рыбаки на лов выйдут!
«Верно, мне еще заманивать их подальше от острова», – вспомнил я и покосился на Фергию с неудовольствием. Она правильно истолковала мой взгляд, потому что добавила, подпихивая Орскаля в… гм… корму: очевидно, верхом он ездить не разучился, но я все-таки заметно крупнее мула, а лазать по деревьям и стенам чародею не приходилось с раннего детства. Да и тогда вряд ли ему дозволялись такие шалости – скорее всего, Орскаля с младых ногтей приобщали к магической премудрости. С другой стороны, Фергию тоже натаскивали едва ли не с рождения, но это ничуть не мешает ей карабкаться по мне с ловкостью обезьяны и уверенно держаться у меня на спине даже при сильном встречном ветре. Наверно, во время шторма на верхушке мачты и посильнее задувает…
– Рыбаки привыкли следить за полетом Вейриша – смотрят, куда рыба ушла, – приговаривала Фергия, надежно пристегивая чародея ремнями к моей сбруе.
Правильно, а то так вот брякнется – и что мы делать станем? Я, может, поспею подхватить, да ведь раздавлю – не привык как-то людей в лапах носить. Вернее, когда-то очень давно я, как у нас водится, похищал дев, но предусмотрительно заматывал их в одеяло поплотнее: во-первых, чтобы не поранить когтями, во-вторых, чтобы не брыкались, а в-третьих, чтобы не простудить – наверху холодно. Но проделывать подобное на лету – увольте!
– Почему ты раньше не сказала? – недовольно спросил Орскаль, ерзая у меня на спине.
Коварная Фергия наверняка не подложила ему не то что подушки, а даже вытертого до дыр половичка, и седалище придворного чародея страдало от жесткости моего хребта. Хм, я бы с удовольствием взбрыкнул в воздухе разок-другой, но не стану: вдруг Орскаль ушибется всерьез и не сможет противостоять Дженна Дассу, занятый своими травмами?
– Потому что он сам об этом только сегодня ночью вспомнил, – легко соврала она. – Ну да ничего. Иллюзии у меня отменно получаются, так что пускай рыболовы гребут со-овсем в другую сторону. Может, даже поймают что-нибудь.
Я выдохнул с облегчением, взметнув тучу песка, выслушал все, что мне причиталось за такое хулиганство, и дал понять, что готов лететь.
– Вперед, Вейриш! – сказала Фергия, прочихавшись наконец, и вонзила каблуки мне в бока.
– И поживее, – добавил Орскаль, тоже колотя пятками мне по ребрам. На счастье, у него обувь была мягкой. – Солнце вот-вот покажется…
Признаюсь, теперь мне очень хотелось сбросить обоих на островок с большой высоты и посмотреть, как они станут выкручиваться, но я не рискнул. Не потому, что кого-то из двоих было особенно жаль, просто… Без них не получится добраться до Дженна Дасса (скорее уж, он первым до меня доберется, существует теперь проклятие или нет), а я никогда и ничего не желал так, как его окончательной гибели!
Памятуя слова Фергии об иллюзии, я поднялся повыше, не то рыбаки, увидев сразу двух драконов, летящих в разные стороны, чего доброго, сочтут это каким-нибудь предзнаменованием, и вовсе не обязательно благим. И, возможно, будут не так уж не правы.
Ветер оказался попутным – то ли повезло, то ли Фергия расстаралась. Мне не приходилось даже прилагать особенных усилий, чтобы лететь побыстрее, поэтому можно было взглянуть по сторонам.
Внизу расстилалось море, еще серо-сизое, предрассветное, только кое-где на нем взблескивали золотистые искры – фонари рыбаков. Линию горизонта различить не получалось – небо в той стороне, куда мы летели, тоже казалось свинцово-серым. Неужели буря надвигается? Ничто не предвещало, да и ветер в противоположную сторону… Я повернул голову и глянул – нет, на востоке небо светлело, делалось жемчужным, скоро станет нежно-голубым, потом густо-синим, а к полудню, когда солнце станет палить во всю силу, снова выгорит до жаркой белизны. Облаков не было, никаких, а я хотел напоследок взглянуть на те золотисто-розовые перья, в которые любил когда-то нырять… Хотя им рано еще появляться – солнце-то не взошло. Может, увижу еще…
«Не загадывай, – велел я себе, – ты, может, вовсе не вернешься с того острова, какие уж тут облака!»
И я чаще заработал крыльями, так что рассекаемый ветер засвистел в ушах, а пассажиров, подозреваю, укачало – я не раз нырял вниз и снова взмывал повыше, скользя по воздушным потокам: полагаться на один лишь волшебный ветер не следовало. Вернее, Орскаля укачало – Фергии такая болтанка была нипочем, с ее-то морским опытом. Аю тоже это нравилось, особенно когда я взлетал повыше и камнем рушился вниз к самой воде, и выравнивался, цепляя гребни волн и обдавая всадницу брызгами. Аю держалась у меня на спине безо всякой сбруи – прирожденная наездница…
Задумавшись, я едва не пропустил остров, но вовремя опомнился и пошел снижаться по спирали, сужая круги. Вот и риф, на который мне нужно приземлиться, и я это сделал, правда, с третьего захода: все-таки скала была маловата, а ветер теперь мешал, а не помогал.
– Да, на малых высотах вы, Вейриш, совсем не так хороши, как высоко в поднебесье, – ядовито сказала Фергия, разулась и легко пробежалась по моей спине и хвосту, который я любезно протянул почти до самого острова.
Ей пришлось прыгать, но не слишком далеко, такое расстояние длинноногая колдунья преодолела в один мах. Почему не воспользовалась своей «воздушной дорожкой», интересно? Хотела произвести впечатление на Орскаля? Не исключено…
Чародею пришлось куда сложнее: в своем длинном одеянии и мягких сапожках, совсем не подходящих для ходьбы по мокрой от брызг и потому скользкой чешуе дракона, он несколько раз едва не сорвался в воду. Разуваться, правда, не стал. Может, и правильно сделал: это Фергия к такому привычна, а он, привыкший к гладкому полу и пышным коврам, запросто рассадил бы ступню о мой гребень или встопорщившуюся чешуйку, проливать же кровь без нужды в этом месте не стоило.
Однако Орскаль все-таки преодолел и последнюю преграду, изрядно вымочив одежду. Признаюсь, меня подмывало круто изогнуть хвост наподобие ледяной горки, с которых любят кататься ребятишки на Севере, да и вообще в любых краях, где зимой достаточно холодно, но я не стал. Чешуя-то у меня достаточно гладкая, Орскаль преотлично съехал бы по ней и пролетел невеликое расстояние до суши, если бы не гребень: втянуть его я, увы, не мог, а потому толку от моей идеи не было, если я не желал покалечить чародея.
Когда оба мага оказались на берегу, я развернулся, чтобы лучше видеть происходящее.