В рассветный час
Дейн не знает, что можно сказать в такой ситуации, поэтому предпочитает промолчать. В его случае это беспроигрышная тактика: сочувственное молчание лучше неуклюжих сожалений.
– Давайте уже перейдем к делу, – говорит вдруг леди Заара. – Время идет, а не можем же мы провести здесь всю ночь!
– Если готовы, то начнем, – отвечает он и на всякий случай проверяет щиты. Мало ли, как проявятся эмоции герцогини от этого экскурса в недавнее прошлое, лучше быть наготове. – Вы сказали, что приказали выломать дверь в покои вашей матушки, а затем ваши воспоминания фрагментарны. Очевидно, вы столкнулись с чем-то настолько шокирующим, что разум ваш постарался отторгнуть увиденное. Однако все это хранится в вашей голове, нужно только докопаться до этого…
– Как до того самого минерала? На поверхности только небольшие выходы рудных жил, а в глубине может скрываться что-то большее?
– Хорошее сравнение, – говорит Дейн. – Не старайтесь напрячь память, миледи, от этого толку не будет. Начните с того, что помните. Например: кто выламывал дверь? Почему вы позвали именно их?
– Вайло, Рен и Элри, – без раздумий отвечает леди Заара. – Почему их… Мама доверяла им больше остальных и брала их с собой в поездки. То есть двоих брала, а кого-то непременно оставляла со мной. Я подозреваю, что… нет, не будем об этом.
Дейн кивает: понятно, о чем она думает. Вполне вероятно, кто-то из этих мужчин был любовником ее матери, а может, и не один.
– Она настолько была уверена в них, что доверяла им вас? – уточняет он. – А вы не предполагаете, что кто-то из них мог совершить преступление? Вероятно, из их рук ваша матушка спокойно взяла бы угощение.
– Я тоже подумала об этом, но посадить и их в каменный мешок не могла: телохранителей лучше у меня нет. Да и… они так вели себя, когда увидели маму… Не думаю, что простые бойцы могли настолько хорошо сыграть.
– Что именно сыграть? Они повели себя как-то непривычно?
– Милорд, я никогда не видела, чтобы Вайло плакал. А тем вечером он рыдал в голос, стоял на четвереньках подле маминого тела, среди обломков и тлеющих головешек и рыдал. И не говорите, что это могло проистекать из внезапного осознания вины: дескать, передал ей что-то, не зная, что это такое, а увидев последствия, все понял. Будь так, он бы мне сказал, уверена. Вайло простой, как булыжник, но верный.
– Это тоже предстоит проверить… с вашего дозволения, – говорит Дейн. – А двое других что делали?
– Рен ничего не делал. Как они ввалились в мамину спальню, когда дверь поддалась, так и остался стоять. Только лицо вдруг задергалось. Я не смогу показать, не получится… А ночью он напился вдрызг. Никогда не видела его пьяным, а теперь… Теперь он почти каждый вечер на ногах не стоит.
– Остался Элри, верно?
– Да. Он… Ну, когда они вломились… Вышло, что Элри наступил… – Леди Заара шумно сглатывает и бледнеет. – Его там и вывернуло. Но он быстрее остальных пришел в себя и попытался меня не впустить, только не совладал. Я должна была увидеть своими глазами, и…
– Постойте, – быстро говорит Дейн, – не так быстро. Вы сказали, была еще служанка вашей матушки? С ней что?
– Она сразу упала без чувств. Теперь кричит по ночам, почти не может спать. Говорит, закрывает глаза и сразу видит… это.
– Ясно. С этими четверыми я тоже побеседую. Они могли заметить какие-то детали, которые ускользнули от вашего внимания. А поскольку они обычные люди – я не ошибаюсь? – то с ними все намного проще…
– Лорд Аттон, вы же сказали, что не умеете читать мысли! – перебивает герцогиня, и он мысленно отвешивает себе оплеуху.
Опять прокололся, да как глупо! Однако нужно как-то выкручиваться, и Дейн говорит:
– Это неверный термин, миледи. Читать мысли я действительно не умею, но заглянуть в воспоминания обычного – подчеркиваю, обычного! – человека в состоянии.
– Ах вот почему вы отказались проделывать это со мной… И вот почему вы сказали, что все инструменты для допроса этого вот мерзавца при вас…
– Именно. В сущности, мне нужен только объект. Себя я обычно нигде не забываю, – неуклюже шутит он.
Леди Заара молчит, покусывая нижнюю губу.
– Вы могли бы сразу так и сказать, – произносит она наконец. – Или вы полагаете, я не в состоянии понять подобное?
На этот раз Дейн молчит сконфуженно и, видимо, делает это достаточно выразительно, потому что герцогиня сменяет гнев на милость:
– Наверно, вам велели не привлекать внимания? И мне тоже рассказывать поменьше, потому что я неопытна и могу выдать и себя, и вас, и… вообще все предприятие?
– Вы правы, миледи, – с облегчением отвечает Дейн. – Поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия изображать молчаливую статую, но приказ есть приказ. Прошу простить, если невольно обидел вас.
– Я сама обиделась, – криво усмехается леди Заара и убирает со лба черный локон. – У меня характер совсем как у мамы – мгновенно вспыхиваю, только она быстро остывала, а я… Я злопамятная. Угли могут тлеть долго, но в случае чего легко разгорятся заново.
– Не самое худшее качество, миледи. К слову об огне… Вы сказали – Вайло стоял среди обломков и тлеющих головешек. Откуда они там взялись? В спальне вашей матушки есть камин?
Герцогиня невесело смеется.
– О чем вы, милорд! Чем его топить? Наши спальни обогреваются при помощи магии – сил придворного чародея на это хватает. И то, пока я была маленькой, мама брала меня к себе, особенно зимой – опасалась, что замерзну. Слуги – те спят вповалку. Завидуют конюхам и скотникам – на конюшне тепло, в овчарнях тоже. Кое-кто берет в постель собак… Но, кстати, благодаря этим холодам у нас удивительно неплохо с рождаемостью, – добавляет она со смешком.
– Понятно, чем еще заниматься холодными зимними ночами… Только вот прокормить всех – задача не из простых, не так ли?
– Пока нам хватает, – серьезно говорит леди Заара. – Но… Вам не понять, наверно, каково это: годами жить… на грани.
«Впроголодь», – слышит Дейн.
Слава Великому Ниду, в Восточных землях давно забыли о голоде. Было, было и такое – во время войны пострадало столько земель, что восстанавливать хозяйство пришлось очень долго. Но теперь это лишь история. Сейчас Восточные земли – житница Союза земель наряду с южным соседом.
Самому Дейну, конечно, не понять, как это – считать каждое зернышко, но он слышал преизрядно рассказов старших, и у него достаточно хорошее воображение, чтобы представить подобное в красках… Да ведь и представлять не нужно: достаточно посмотреть на Граршаайн!
– Значит, камина нет, – возвращается он к разговору. – Откуда тогда взялись головешки?
– Кровать сгорела, – помедлив, отвечает леди Заара. – Вернее… ее как будто горный великан растоптал. Она старая, досталась отцу по наследству. Не представляю, сколько ей лет… или веков даже, но она была из настоящего дерева, очень прочного. Эту кровать даже передвигать приходилось вшестером, а чтобы разломать без топора или чего-то наподобие… Но она была именно разломана – повсюду валялись щепки. Одна воткнулась в стену, застряла между камней…
– Откуда же взялся огонь? Лампа опрокинулась?
– Нет… нет, вряд ли. От одной лампы так бы не вспыхнуло.
– Почему? Если она опрокинулась на постель… Кстати, с ней что?
– Все сгорело, – передергивает плечами герцогиня. – Одеяла, перина, подушки, ковры, все занавеси… Когда мы оказались внутри, там летали огромные клочья пепла, будто… будто чудовищные бабочки. Делаешь шаг – они вспархивают отовсюду, из-под ног, со стен… Дотрагиваешься до такой, а она рассыпается в прах…
– Очевидно, ваша матушка тоже пала жертвой огня? – осторожно спрашивает Дейн.
– Д-да… нет… – Она обхватывает голову руками. – Не знаю… Там пахло горелым, но – только тряпками, пером, шерстью… Понимаете, о чем я?
Он знает, как пахнет горелое мясо, поэтому молча кивает.
– Но мама…
Кажется, будто леди Заара вошла в транс, чего Дейн и добивался своими расспросами сперва о незначительных событиях, а теперь о трагическом происшествии.
Девушка раскачивается на месте и продолжает:
– Мама словно пыталась выбраться из своих покоев. Стены, эти обломки кровати, даже ставни и оконная решетка, даже пол – все было в крови… Ее тело… истерзано, будто она билась о стены, а потом… потом сама раздирала себя ногтями… Волосы вырваны клочьями, с лица почти содрана кожа, а еще… еще… Не уверена, но, кажется, она бросилась на уцелевший обломок. Он пронзил ее почти насквозь. Там… весь пол был… липкий…
Леди Заара всхлипывает, и Дейн протягивает ей обещанный платок, продолжая расспрашивать по возможности спокойным тоном:
– Неужели она не кричала? Почему ее никто не услышал?
– Вы будто не видели наших стен, милорд! Можно кричать во весь голос, никто не обратит внимания.
– Но вы сказали, что приказали ломать двери, когда ваша матушка не открыла дверь на ваш голос, не так ли? Следовательно, что-то расслышать можно. И наверняка в течение дня кто-то подходил к двери – та же служанка – и прислушивался, не изволила ли госпожа встать. Как она вызывала прислугу?
Дейн ощущает непривычный азарт.
– Как все – звонком. Но мама никого не звала… – Герцогиня отрывает платок от лица и смотрит на Дейна в упор. – Здесь что-то не так. Вы правы, милорд, такой шум не прошел бы незамеченным. Окно выходит на двор, днем там предостаточно народу, хоть кто-то услышал бы. И уловил запах гари… Но ничего этого не произошло. Почему?
– Мы это выясним, миледи, обещаю, – твердо говорит он, хотя и чувствует неприятный холодок где-то в основании черепа. – Думаю, ваши слуги дополнят картину, хотя я и так уже догадываюсь, что именно произошло.
– Теперь-то вы не сомневаетесь, что мама не переборщила с пыльцой? – требовательно спрашивает леди Заара.
– Не сомневаюсь. Конечно, если бы я мог исследовать ее тело, то сделал бы намного более точное заключение, но…
– Если бы я знала, что это потребуется, то заставила бы всех обождать с погребением.
– А в усыпальницу нельзя проникнуть тайно? – спрашивает он. – Понимаю, ваши люди возмутятся, если какой-то приезжий решит вскрыть гробницу, но ведь можно не сообщать никому, не так ли?
– У нас в ходу огненное погребение, милорд, – после долгой паузы произносит леди Заара. – На это сил придворного чародея хватает. Конечно, не всех так хоронят, только знатных особ, но…
Она со злостью ударяет кулаком по скамье – на камне остаются капли крови. Дейн немедленно завладевает ими – якобы неловко коснувшись рукой. Пригодится…
– Почему, к слову, вы не заподозрили этого чародея? – спрашивает он.
– Потому что он отказался даже приближаться к покоям мамы. Сказал – не представляет, что именно ее убило, но не рискнет с этим связываться. И тоже не просыхает, как Рен. Они обычно вдвоем и пьют, – невесело отвечает леди Заара. – Но Альгу хотя бы не уверял, будто мама сама отравилась. Может, он слабый маг, но не лжец. Не могу сказать, что доверяю ему, но…
– Проверить все равно нужно.
– Как вам будет угодно.
Список подозреваемых ширится на глазах, чтоб им…
– Что ж, займемся этим вашим лекарем, – говорит Дейн, вставая с жесткой скамьи. – Время не ждет.
– А… как же я? – Герцогиня удивленно смотрит на него снизу вверх.
– Вы уже рассказали мне все, что запомнили, и довольно связно.
– Но… Вы меня все-таки зачаровали!
Дейн не может сдержаться и едва заметно улыбается.
– Нет. Просто отвлек и разговорил. Это не так уж сложно.
Назавтра он будет чувствовать себя выжатой тряпкой, потому что ненавидит такие вот беседы по душам. Умеет это делать, но… это все-таки тяжело дается, что бы он ни утверждал. Особенно тому, кто вообще не любит разговаривать ни с близкими, ни тем более с незнакомцами.
Почему лорд Кервен сам не занялся герцогиней?
«Скорее всего, ему попросту было некогда, – думает Дейн. – А зачем еще нужны остальные, как не ради того, чтобы свалить на них грязную работу? То есть, конечно же, делегировать полномочия! А может, он просто прекрасно понимал, что ему Заара довериться не сможет? Выходит, из всех нас я внушаю наименьшие опасения? Похоже на то, иначе Кервен послал бы Ниориса – тот обаятельный…»
Глава 8
Прикасаться к лекарю – его имя Гарно – нет ни малейшего желания, но это и не обязательно, равно как и отпирать клетку.
Спрашивать его о чем-то бесполезно: Дейн попробовал и убедился, что лекарь даже назваться не может, не говоря уж о том, чтобы сказать, какой нынче день. Остается перейти к делу, и вот тут-то Дейна подстерегает первый сюрприз.
Нет, поначалу все идет нормально – он даже сказал бы, привычно, если бы занимался подобным достаточно часто. Гарно не сопротивляется, когда Дейн мягко, но непреклонно подчиняет себе его разум и начинает выискивать в нем что-то, способное указать на обстоятельства смерти матери Заары…
И не видит ничего. Вернее, никаких второстепенных событий – все заслоняет, словно огромный щит, яркое воспоминание о том, как Гарно убеждает покойную герцогиню не пробовать пыльцу анориса, а та посылает его… Далеко посылает – матушка Заары явно не чуралась крепкого словца. А следом сразу другое воспоминание – разгромленная спальня, изуродованное тело госпожи, а воздух дрожит от едва сдерживаемой магии… Повезло Гарно, что Заара сразу не размазала его по стене, а ухитрилась взять себя в руки – в такой-то ситуации! – и отправила в застенки. Хотя насчет «повезло» – это как сказать… Палача в замке не было, зачем бы, поэтому ответы добывали Рен и Элри. И, надо отметить, старались, но без толку – ничего Гарно не сказал. Твердил все то же самое о пыльце, и все.
Это уже откровенно странно, и Дейн пытается проникнуть глубже, за этот щит. Должны же быть у Гарно иные воспоминания, детские хотя бы! Как бы не так: щит прочен и широк, он застит решительно все… Эту защиту явно ставил не сам Гарно – но кто?
Если честно, лекаря следовало бы забрать в столицу и там уже препарировать, как полагается, но увы – поступить так Дейн не может. Разве только перебросит Гарно через седло и увезет, как похищенную невесту… Далеко уедет, интересно? Сам он открыть портал не способен, зато у него имеется ключ от того, который ведет в резиденцию лорда Северных земель. Вряд ли тот обрадуется таким гостям, конечно, но в случае чего придется поступить именно так.
Но сперва Дейн решает испробовать все, на что способен в таких условиях.
Щит велик – не обойти, но что, если надавить? Для начала – очень осторожно, нащупывая границы и определяя возможные слабые места. Это всегда срабатывает, но не теперь: кажется, будто щит монолитный, а так не бывает! Ну, во всяком случае, Дейн не представляет, кто мог бы поставить такой в сознании обычного человека!
И все-таки он продолжает давить, и ему кажется, будто одна из условно обозначенных секций щита поддается напору, и…
Дейн приходит в себя на полу. Леди Заара встревоженно похлопывает его по щекам… а вернее сказать – хлещет изо всех сил и едва не плачет, потому что не представляет, что ей делать, кого звать на помощь…
– Я… жив, – с трудом произносит Дейн и добавляет: – Кажется.
– Что с вами случилось? – Герцогиня оседает на пол рядом с ним и вытирает лицо тыльной стороной кисти, позабыв о платке. – Я так испугалась…
Дейн молчит. Потолок над ним плывет и качается, в висках стучит, во рту стойкий привкус крови – ну да, носом хлынула… Но он действительно жив, что следует отнести к разряду счастливых случайностей. Говорят, дуракам везет, да.
– Кажется, я все понял, – говорит он наконец и пытается привстать.
Леди Заара без церемоний хватает его за руку – сил ей не занимать – и помогает сесть. От резкого движения голова взрывается болью, но она быстро утихает.
– Ну же, говорите! Это Гарно?..
– Да. И нет.
– Перестаньте изъясняться загадками, милорд!
– Простите, миледи, я немного не в форме, – мрачно говорит Дейн, искренне надеясь, что после такого магического удара с него не свалилась личина. Но герцогиня вроде бы не удивлена, значит, все в порядке.
– Может быть, позвать… Ах, кого же я позову! – восклицает она. – Эта тварь сдохла, а другого лекаря у нас нет! Только Альгу, но целитель из него – как из меня пряха…
– Не нужно никого звать, я скоро приду в себя, – останавливает Дейн. Сам виноват, сунулся куда не надо, теперь терпи. – Говорите, Гарно умер?
– Я его не щупала, но, похоже, он испустил дух. Вопил, во всяком случае, страшно… Но что все-таки с вами случилось?
Дейн долго молчит, потом уже привычным жестом стягивает перчатку и вызывает воду на ладони – промочить горло и умыться, а то лицо горит, да еще в крови из носа и ссадины на лбу: наверно, ударился о решетку, когда падал. Кстати, нужно уничтожить малейшие следы своей крови, и немедленно, пока не отвлекся и не забыл!
– Я догадываюсь, что именно произошло с вашей матушкой, – говорит он наконец. – Не претендую на истину в последней инстанции, тем более доказательств у меня нет, но все сходится.
– Так Гарно ее отравил? – Брови леди Заары сходятся на переносице.
– Нет. Дело тут вовсе не в яде. Скорее всего, он кое-что ей передал или просто спрятал в ее покоях. Что именно, не берусь предположить, но вряд ли эта вещь была велика. И не думаю, что мы ее отыщем, даже если просеем пыль и пепел в покоях вашей матушки, – такие артефакты обычно разрушаются бесследно.
– Артефакты? Вы хотите сказать… магические? Но почему Гарно, а не Альгу?..
Дейн легко понимает ее сбивчивые вопросы и отвечает:
– Альгу хоть и скверный, но маг, миледи, он мог почуять неладное. Может быть, он неважно колдует, но с чутьем у него, судя по тому, что он отказался приближаться к покоям вашей матушки, все в порядке. А вот Гарно – просто человек. И именно поэтому его намного проще зачаровать и отдать приказ, когда придет время. Не припомните, в замке незадолго до смерти вашей матушки никто не гостил?
– Нет… нет, у нас вообще гостей не бывает, откуда бы? Только известная вам особа, но это совсем другое… И мамы в то время уже не было в живых.
– А сам Гарно отлучался?
– Нет. Зачем?
– Мало ли, насобирать каких-нибудь трав или купить… не знаю, топленого жира, змеиных зубов, белой глины. Чем тут у вас лечат? – Дейн пытается шутить, но выходит скверно. – Неужели он все время проводил взаперти?
– А, вот вы к чему клоните… – Леди Заара недолго думает, потом говорит: – Конечно, он постоянно ездил к больным. Бывал на ярмарках – они у нас не такие богатые, как на Светлой стороне, но все-таки устраивают их регулярно. И, конечно, никто не держал его под замком и не следил особенно – все равно далеко отсюда не уйдешь.
– Понятно…
Схватившись за край каменной скамьи, Дейн встает во весь рост. Мир еще немного покачивается перед глазами, но в целом, кажется, он легко отделался. Мог бы и вовсе не встать.
– Таким образом, получить артефакт он мог где угодно и от кого угодно, равно как и приказ в определенный момент подсунуть эту штуковину госпоже. А вот каким образом приказ активировался – уже более интересный вопрос…
– Я ничего не понимаю, милорд, – честно признается герцогиня.
– Просто я выражаюсь путано – в голове будто маслобойка работает, – отвечает он искренностью на искренность. – Попробую иначе… Кто-то когда-то передал Гарно некую вещь. Это могло быть что угодно – хоть платок, хоть флакон с каплями или маслом для лампы, хоть пучок сухих трав. Неважно! Главное, это нечто должно было в определенный момент оказаться рядом с вашей матушкой. Судя по тому, как обработан Гарно…
– В каком смысле – обработан?
– Я не смог увидеть ни единого истинного его воспоминания, – поясняет Дейн. – А так не бывает. У него в голове… ну, представьте себе пещеру, заваленную огромным валуном. За ним, может, и было что-то, а на поверхности – только версия о пыльце. И откатить этот валун в сторону и заглянуть в пещеру я не смог. Вернее, мне удалось отколупать камень с краю, но, как только я сунулся в щель, меня вышвырнуло оттуда с такой силой, что… Вы сами видели. Злоумышленник все предусмотрел: даже если бы за дело взялся не я, а кто-то более умелый и способный не поймать отдачу заклинания, воспоминания Гарно все равно бы погибли. С ним вместе, да…
– Зря трудились и пальцы ему ломали, – бормочет леди Заара. – Значит, кто-то его зачаровал и приказал убить матушку?
– Если совсем просто, то именно так. Скажите, он был вхож в ее покои?
– Нет. То есть если она звала, то приходил, а просто так – кто же его впустит? Но, наверно, он мог и не сам это сделать, а отдать той же служанке? В ее-то голове вы такое увидите?
– Надеюсь. Ее расспрашивали о чем-то подобном?
– Конечно, но вдруг она тоже зачарована?
– Нет, это уже слишком сложно, – качает головой Дейн и морщится от боли, пронзившей висок. – Вероятнее всего, она даже не подозревала, что какая-то вещица подменена. Тот же платок, будь он неладен… Да о чем я, право слово! Прицепленного к подолу репья или воткнутой булавки вполне достаточно, и никакая служанка не понадобится!
Леди Заара смотрит на него с недоумением и говорит:
– Я думала, это сказки, а в нынешние времена подобного не бывает…
– Это не сказки, миледи, просто такие практики порядком забылись после войны. Но некоторые все еще владеют и ими, и кое-чем похуже.
– Кто?
– Рано говорить об этом, – прямо говорит Дейн. Догадка ему очень не нравится, озвучивать ее он не желает. Герцогиня и так в опасности.
– Я понимаю, без доказательств это все пустые слова, – неожиданно говорит леди Заара. – Лучше скажите, что случилось дальше? Допустим, Гарно воткнул булавку, ни мама, ни служанка этого не заметили, и?..
– Вы сами сказали, что ваша матушка два дня пребывала в скверном настроении, а затем заявила о дурном самочувствии и уединилась. Скорее всего, почувствовала, что заклятие начало работать, и даже если не понимала, что именно происходит, старалась обезопасить окружающих. Вас в первую очередь.
– Опять не понимаю!
Дейн молчит, стараясь сформулировать попроще, потом произносит:
– Вероятнее всего, цель этой… да, диверсии была такова: спровоцировать у вашей матушки магический выброс. Такой, чтобы от замка камня на камня не осталось. Отсюда ее раздражительность – насколько я понимаю, она и так-то не отличалась терпением?
– Как сказать… – Леди Заара снова кусает губу, теперь до крови. Подать ей платок, аккуратно забрать – и эти капли лишними не будут… – Она могла очень долго сохранять спокойствие, но, если уж выходила из себя, даже я старалась сбежать подальше, покуда она бушует. Но, повторюсь, мама быстро успокаивалась. Главное – пережить первые четверть часа.
– В ваших жилах течет ее кровь. Древняя кровь, – зачем-то говорит Дейн. – И она, как и вы, не была обучена магии, я прав? Прав… На это и рассчитывал злоумышленник. Герцогиня вышла из себя, неважно, по какому поводу, и разнесла замок. Погибли все – и она, и наследница, и слуги… Такова была бы основная версия, уверен. А учитывая, что вы могли попытаться дать отпор, и ваша сила столкнулась бы с материнской… на месте замка и половины Граршаайна мог остаться дымящийся кратер.
– Но ничего этого не произошло! То есть… погибла только мама, – шепчет леди Заара. – Как же так?
– Я не знаю, миледи. И мы никогда этого не узнаем – спросить уже не у кого. Могу лишь предполагать: ваша матушка, почувствовав неладное, постаралась остаться одна. А затем, когда это неладное развернулось в полную мощь, – он тяжело вздыхает, – она не давала ему вырваться наружу. Сражалась – очень долго… Не представляю, как именно, видимо, просто инстинктивно. Вряд ли она к тому моменту еще могла мыслить здраво…
– То есть… Это она разломала мебель, сожгла все и… так поранилась?
– Да. Вероятно, боль отрезвляла ее хотя бы ненадолго, жажда разрушения тоже находила выход… Но в финале этой схватки, очевидно, несчастная поняла, что безнадежно проигрывает, и предпочла покончить с собой, нежели разрушить замок и погубить вас.
Леди Заара закрывает лицо руками и молчит. Не плачет, нет, просто молчит. Потом поднимает голову и говорит:
– Найдите тех, кто сделал это с мамой, лорд Аттон. Я хочу поднять их головы на кольях перед воротами Граршаайна.
– Сделаю все от меня зависящее, миледи, – чудом не поперхнувшись, отвечает он. – А теперь идемте. У нас еще много дел этой ночью…
* * *Как он и предполагал, ни у одного из троих телохранителей не обнаруживается ни следа постороннего воздействия. И да, леди Заара была права: покойная герцогиня время от времени приглашала одного из них в свою спальню.
Служанка тоже чиста. Правда, кажется, немного повредилась в рассудке от увиденного, но это Дейна уже не касается. Главное, она ничего не брала у Гарно и не передавала госпоже. Если такое и произошло, то лекарь обставил это достаточно хитро, чтобы женщина ничего не заподозрила.
Ну и придворный чародей, Альгу, порадовать ничем не может. По столичным меркам он вообще не должен считаться магом, в лучшем случае – вечным подмастерьем, однако в Граршаайне и такой на вес золота. А еще – в этом Дейн не ошибся – Альгу обладает недурным чутьем.