Книга Извращений

– Полковник, сэр, – послышится голос.

Ник встанет; поднимет штаны.

– Все офицеры в сборе и готовы выдвигаться, сэр, – скажет голос.

– Так чего вы ждёте?! – не размыкая зубов, ответит Ник и выйдет из туалета.

Молодой полицейский, лишь на миг взглянувший полковнику в глаза – испугается, так как никогда в жизни он не видел такого взгляда, прожигающего до самых костей. Окажись полковник один на один с танком – и полицейский не сомневался в этом – танк был бы побеждён. Вся сила и храбрость этого мира – будут в этих глазах.

К полудню, собравшееся у мэрии войско начнёт наступление. Все они выстроятся в боевую черепаху и устрашающей крепостью щитов – будут двигаться к цитадели. И стоит только полицейским попасть в поле зрения – как со всех сторон в них полетят пули. До стоящего в авангарде Ник будут доноситься стоны и вопли раненных; но они будут меркнуть в общем шуме боя. Некоторые отряды будут вынуждены остановиться и медленно отступить, подбирая свои раненых. Но троим отрядам – удастся подойти достаточно близко. Они быстро соберут миномётные точки. Одна за другой: мины полетят в окна на разных этажах, превращая те в груды обломков. Кое-где вспыхнет пламя. Некоторые стрелки, с адскими воплями, станут выпрыгивать из окон, с кострами на спинах. Но вскоре, выстрелы прекратились. Здание обрастёт ветвями огня, разваливаясь на части. Ник закричит:

– Забросать двери гранатами!

Под натиском череды взрывов: мощные двери разойдутся и выйдут из орбит. По ту сторону, сквозь занавес из дыма – прямо в лица штурмовиков будет смотреть дуло пулемёта.

– Подходите ближе, твари, – прошипит бородач.

С этими словами, он пустит в отряд полицейских пулемётную очередь из двухсот выстрелов в минуту. Три молодых офицера – погибнут мгновенно, не успев вовремя увернуться и скрыться за щитами; их тела превратятся в мясной фарш, в который раз подтвердив всё абсурдность и жестокость этого мира. Ник будет смотреть на них из-за своего. Он не будет моргать – глаза его будут широко раскрыты, а зрачки сужены. Его руки будут трястись, а волосы встанут дыбом. Но он сделает шаг вперёд; затем – ещё один и ещё, и ещё. Он – будет живым воплощением храбрости; хоть он и будет знать: никогда в жизни он так не боялся, как в те сто семнадцать ударов, которые он измерит по биению собственного сердца в ушах.

Волна огня – должна была не просто сбить его с ног; но разорвать на части его пуленепробивной щит и его самого – превратить в кровавую лужу. Но он – будет продолжать двигаться вперёд: шаг за шагом, удар сердца за ударом. И, наконец, он подойдёт достаточно близко; в этот момент: пули в ленте иссякнут и бородач – уже не успеет её сменить. Один мощный удар дубинки – свалит его с ног; а все последующие – выбьют из него сознание.

Ник отбросит от себя щит и достанет вторую дубинку. В этот момент – на него бросится толпа из десятка боевиков, которые один за другим – станут падать на пол. Из-за его спины к нему подойдёт подкрепление; и начнётся жестокая рукопашная схватка. С первого взгляда: сложно будет определить, кто из двух сторон побеждает. Но исход боя – был уже ясен и предвиден заранее.

Весь в синяках и кровоподтёках, Ник будет шагать к приёмной мэра. Все, кто встанет у него на пути – моментально будут падать на лопатки, под натиском более многочисленных противников, представляющих закон и правосудие. Ник уже сто раз прокрутит у себя в голове, как он бросит эти слова в лицо Жанне: «Вы – арестованы. У вас есть право сохранять молчание». И вот, выбивая дверь, он ворвётся в пустой кабинет и закричит во всё горло:

– Простите, но вы – арестованы!

Он посмотрит сначала направо, потом – налево – и не увидит ничего.

Ник подойдёт к огромному панорамному окну и подымет глаза к небу. Вдалеке – будет виден дирижабль, без сомнения, вылетевший со внутреннего двора мэрии; тот самый дирижабль, который принесёт ему победу.

«Предатели!» – пронесётся у него в голове. В ярости, он выйдет из кабинета, не в силах ничего сделать; ему окажут первую помощь, а вскоре – наградят сразу двумя высшими орденами славы и почёта, которые только можно будет получить в этой стране; но ночью – он проснётся в холодном поту, весь дрожа от страха. Больше – Ник никогда не прикоснётся ни к полицейской дубинке, ни к пистолету, ни к значку офицера. Он заявит об отставке уже на следующий день и всю оставшуюся жизнь проведёт за клавишами фортепиано – хоть больше никогда он не сможет играть так же великолепно, как до этого дня.

О Жанне, улетевшей в тот день на дирижабле – тебе скажут, что она добралась до берегов Мартиники и прожила до глубокой старости, под надёжной защитой в виде трёхполосных флагов Франции. Только дюжине человек во всём мире будет известно, что стоило только летающему кораблю отдалиться от материка, как в него были направлены три наводных ракеты-охотника, созданных гениальными умами только с одной целью – убивать. От самого дирижабля, упавшего на дно океана – останутся только щепки; а от погибшей в тот день на его борту революции и твоей сестры – не останется и того. И никто никогда больше не вспомнит о них.

Спустя несколько минут после окончания штурма – толпа из сотен журналистов пробьёт стену полицейских и устроит на недавнем поле битвы сплошной бедлам, допрашивая, без разбору: и полицейских, и свидетелей, и боевиков, и даже камни, лежащие вокруг. Нику покажется, что самое жестокое сражение – только начинается; он ощутит себя в яме с тысячью голодными волками наедине.

– После двух самых сложных месяцев в истории города, о террористических актах и агрессивных демонстрациях провокаторов – наконец-то можно забыть. Весь город теперь может вздохнуть с облегчением; а всё благодаря героизму нескольких офицеров нашей полиции, в самые трудные времена – проявивших настоящее мужество, с достоинством исполнивших свой долг и подарив нам всем с вами мирное, спокойное небо. А во главе всех этих отважных мужчин – стоял самый мужественный из всех – Ник. И у нас сегодня – есть уникальная возможность задать ему несколько важных вопросов. Здравствуйте, Ник, как вы себя чувствуете после всех этих демонстраций? Вы считайте, что это большой шаг для нашей страны вперёд или назад? С какой другой страной вы бы сравнили нашу? Как сами вы относитесь к ныне действующей власти? Как вам удалось всё это сделать? И под конец: правда ли, что теперь: вы – главный секс-символ не только в нашей стране, но и далеко за её границами? Хотим услышать ваше мнение.

– То, что эти вопросы задаёте вы, молодой человек, – иронично улыбнётся Музыкант, – уже значит, что мы можем считать себя полноценными членами Евросоюза. А про наше «грозное дело» я скажу то, что в руководстве нас стояло четверо: я, Вооружённый Философ, Художник и Даниэль Нюи. Без их помощи – я не думаю, что то, что мы сделали – было бы возможным.

– Какие загадочные имена. Кто они? Можете их назвать или это теперь государственная тайна?

– Нет, не тайна. Философ, он (теперь – великой дон мафии, всё это время использовавший вас для того, чтобы избавиться от конкурентов; именно он, а не полиция – устанавливает законы в городе и нет никого в этой стране, опаснее него) – просто волонтёр, имя которого – ничего не значит.

– Вы упомянули так же некоего Художника. Кто он?

– А ему – я особенно обязан. Он был нашим стратегом. Именно он играл роль мозга во всей нашей антитеррористической операции. И, к тому же, во тяжелые времена – он был голосом разума, сдерживающим нас, всегда дающим исключительно взвешенные и обдуманные решения. Именно благодаря ему: жертвы были минимальными; он спас множество людских жизней и я надеюсь, что город по достоинству отблагодарит его.

– Не сомневаюсь… А как насчёт Жанны?

– Жанна… Жанна… А, мы взяли её под стражу.

– Можно ли на неё взглянуть!

– Это дело – больше вне поля моих полномочий и в здесь – я больше никак не смогу вам помочь.

– Хорошо, Ник. А теперь, ещё один вопрос к вам: вы знали, что Верховный Совет Национальной Безопасности выдвинул вашу кандидатуру на пост Генерала Национальной Полиции – высшее звание, которое может получить полицейский; разумеется, после министра внутренних дел – но ведь вы быстро справитесь и с этим, и, возможно, станете самым молодым министром внутренних дел в истории страны. Что вы об этом думаете?

– Я слышал об этом. И я очень польщён, что все мои начальники в один голос поддерживают меня. Я очень рад оказанной мне честью служить своей стране и её народу. Но я тщательно обдумал свой ответ; и, к сожалению для всех, он будет отрицательным.

На миг, на лице журналиста проскользнёт выражение нескрываемого удивления; но оно быстро пройдёт и молодой человек быстро возьмёт ситуацию в свои руки, хоть она – далеко отличалась от прописанного и обговорённого с самим Ником сценария.

– Как вы прокомментируете принятое вами решение? Что заставило вас отказаться от такой большой почести?

– Видите ли, я всегда мечтал стать музыкантом, но никак не мог решиться. Когда я был в горящем здании, в окружении этих террористов и раненных офицеров, с которыми мы служили вместе и говорили часами напролёт – я понял, что больше не смогу этим заниматься. Конечно, я знаю, что не бывает «бывших копов»; но я хочу попробовать. Музыка – это то, с чем я хотел бы провести остаток жизни; и ничего другого – мне больше не надо.

– Вернёмся, всё же, к беспорядкам. По вашему мнению: «Либертад» развернул полномасштабную революцию?

– Я считаю, что нашим властям – действительно есть, над чем задуматься. Как говорил мой друг Художник: если столько людей готовы уничтожить собственный город и рискнуть жизнями – и всё только ряди того, чтобы не жить под знаменем нашей власти – то, действительно, нашим депутатам есть, о чём подумать на досуге. Ведь в следующий раз – всё может сложиться совсем иначе. Однако я категорически не разделяю мнения оппозиционных активистов. Я считаю, что наша страна должна развиваться постепенно. Важны действия каждого гражданина, ответственного перед своей страной. Я считаю, что у нашей молодой республики – есть будущее; однако путь к нему – будет непрост. И всё же: я верю, что нам удастся преодолеть все трудности. В первую очередь, разумеется, это зависит от политиков и чиновников. Но и от родителей, воспитывающих новое поколение – не в меньшей мере. Прошедшие демонстрации – показатель того, что наш народ – больше не может терпеть свою власть; но народ – сам должен измениться, иначе власть, даже лучшая – ничего не сможет сделать. В этой битве – консервативная политика и модель общества одержали победу – и я доволен этим. Однако я считаю, что эта система – не должна застаиваться, а должна продолжать развиваться, меняясь к лучшему день ото дня. И я верю, что усилия сегодняшних дней – отзовутся эхом, пусть даже через десятилетия – но мы станем могущественной и процветающей страной. Пока что, мы – ещё подростки; но вскоре – мы сможем совершить то же экономическое чудо, которое удалось нашим соседям. Без войны. Без вражды между гражданами страны и ближайшими к нам странами. И нас ждёт величие; так же, как и светлое будущее.

– Так, Ник, простите, но мы не снимаем уже минут пять; но всё равно – спасибо вам большое за интервью. Так, ребята, сворачиваемся, мы должны уже ехать. Вы едете праздновать, Ник?

– Да – с братьями по оружию. Сегодня – чудесный день…

– Ладно. И, да: спасибо вам большое – лично от меня – за всё, что вы сделали для нашего города. Удачи вам.

– Спасибо, вам того же.

Журналисты ушли. Ник ещё какое-то время ходил то взад, то вперёд по площади. Затем, выпил кофе и поехал домой. Там – и он знал это – он наконец-то сможет почувствовать себя спокойным. А значит и счастливым.

Разоблачение Седьмое

Что остаётся после истории?

Четыре бокала столкнутся друг с другом с аппетитным звоном. Война уйдёт. Останется: только веселье.

– За нас, друзья, – скажет Ник, – возможно, мы в последний раз видим всех нас вместе, особенно при таинственной натуре Даниэля, бунтарском настрое Философа и твоём великолепии, Художник. Кто знает, что ждёт нас впереди?! Возможно, мы больше никогда так и не встретимся. А может быть, мы столкнёмся в будущем друг с другом, будучи уже врагами, – Ник похлопает по столу три раза, – но я скажу вам: наше «здесь и сейчас» – я люблю больше любого «где-то там» и «когда-нибудь потом». И именно за этот момент, друзья, пока мы здесь – я предлагаю тост. Забудем на время о будущем и насладимся нашим неповторимым настоящим!

– Улыбочку, – фотограф наведёт объектив нового американского смартфона на вас, – готово!

И после: последовали бурные и возбуждённые аплодисменты. Все фотографии с этого праздника – ты получишь в личном сообщении в социальной сети; но решишь не сохранить их в галерее, а сделать так, как мало кто теперь делает – пойти и распечатать фотографии, которые, когда ты будешь держать их в руках – будут казаться такими живыми.

В голове у тебя будут витать мысли о будущем и о твоих планах на оставшуюся жизнь. Ты примешь то, что назовут «добровольным остракизмом» – то есть, попросту разорвёшь какие-либо отношения со всеми выскочками, понятия не имеющих, что такое искусство и назвавших себя «художниками».

Это – то самое дурачьё, которое собирается в кафе за чашечкой сожжённого капучино, чтобы обговорить цены на масло, холсты, а так же: поговорить о путешествиях на Сногсшибательные острова, о прошедших недавно выставках и о новых проектах. Когда ты будешь ещё молодым художником и будешь творить ради удовольствия и искусства – ты будешь мечтать, чтобы за твою работу платили много денег и что бы её ценили. Только получив признание «великих» – ты поймёшь, что все эти слова – гроша ломанного не стоят. Представь себе: ты в двадцать лет и ты в тридцать – встретятся. Один хочет продать свою работу за миллион долларов; другой – хочет съесть хлеб с ветчинной, нарисовать шедевр и просто лечь спать, зная, что жизнь – прекрасна. Человеку – не нужно путешествовать по миру, совершать подвиги для других, светиться своими достижениями; когда он находит себя и перестаёт крутиться в мировом колесе: весь мир кончается для него одной комнатой. Это – комната, в которой он умрёт с улыбкой.

Удивительно ещё и то, как по мере взросления, у человека отпадает всякая охота иметь с людьми; а особенно – с неприятными.