Последняя возможность увидеть солнце

– Ложись, – говорит она.

Меня начинает напрягать и даже пугать происходящее, потому что она слишком реальна, чтобы быть лишь мультиком моего сознания. Меня охватывает желание посмотреть в ее глаза.

Я лечу сквозь глубокий темный космос со скоростью мироздания – настолько велика глубина ее черных радужек и зрачков.

– Ложись, – говорит она и касается моей руки, и если бы следующий исход мог бы быть реальным, то девушка, точнее ее ладонь, начала бы испаряться подобно льду на раскаленном металле. – Господи!

Она вскрикивает будто от ожога.

– Его здесь нет, – говорю я.

В следующий миг, обмякший, я падаю в шаге от постели. Все то, что происходит потом, я вижу и слышу очень далеко и крайне смутно, но кое-что я все-таки запомнил. Та девушка сказала одну очень интересную фразу, перед тем как меня окончательно унесло в мир безмолвия, почти в смерть. Она сказала: «Сегодня я точно буду бухать Дрянь.»

—–

Голова гудит, а я даже не успел открыть глаза. Колотит все нутро. Тело будто бы залито свинцом. Я готов попрощаться или поприветствовать… Не знаю.

Тепло. Несмотря ни на что я больше не ощущаю холода.

– Мне тепло… И мокро…? – приходит осознание.

– Обоссался? – звучит первый голос.

– Вот так, взрослый человек обоссался? – с издевкой подхватывает второй голос в моей голове.

– Нет, жидкости слишком много, – появляется третий голос.

– Будто бы мы лежим в воде, в теплой воде, – четвертый голос крайне осторожно говорит об этом.

– Открывай глаза, слабак, – злобно рычит пятый голос, и я, ведомый страшным по силе внутренним импульсом, с трудом открываю глаза.

Я вижу свое голое тело, вижу ноги, что свисают с бортов емкости, в которой я лежу. Руки лежат вдоль тела, они тоже в воде.

– Что?… Где?… Что это? – пытаюсь выдавить из себя более-менее порядочное предложение, и в этот же миг мир перед глазами начинает свое хаотичное вращение.

– Закрой рот, – слышу девичий голос. – Будешь сотрясать воздух, я уйду, оставив тебя здесь подыхать. Умрешь или выживешь, мне плевать, потому что мне уже заплатили за то, что я пришла, а не за результат.

В голове тысячи мыслей, миллионы идей, но ни одной о том, что же мне делать. Благодаря этому я молчу. Я расцениваю мыслительный процесс как средство к тому, чтобы выжить.

Я цепляющийся за жизнь слабак.

– Интересно было бы узнать, как ты докатился до этого, – говорит она и появляется в поле моего нечеткого зрения. – Мне сказали, что ты спал в могиле, но это последствие чего-то большего.

В руке она сжимает до боли знакомую по форме, по цвету, по отсутствию опознавательных знаков бутылку.

– Ты, видимо, наш, городской… Хотя нет! Наверное, кладбищенский сумасшедший, – говорит она и опрокидывает бутылку. Через пару глотков ее лицо становится красным и искривляется от вкуса Дряни.

– Вот она, та, о которой говорила барменша из «Посадочной полосы», – думаю я и пытаюсь понять, почему я лежу в воде.

– Та емкость, в которой ты находишься, зовется купелью, – говорит она, будто читая мои мысли. – Эта херня используется в церкви для крещения. Кстати, мы сейчас в храме.

Только в этот момент я понимаю, что лежу, по сути, прямо под крестом. – Считай, я тебя крещу и лечу в горячей воде, смешанной с водкой, – говорит она и поднимает бутылку с «Дрянью», потом делает движение, похожее на перекрещивание и заканчивает это действо словом «Аминь!», и затем отпивает из горла.

Только после этой речи я начинаю чувствовать запах чистейшего напитка… Я начинаю понимать что то, что она делает, очень спорно в плане медицины, но на меня это действует. Мне действительно уже не так плохо, как…

– Сколько? – выдавливаю я из себя.

– Час-полтора как ты в отключке, – говорит она. – Как так получается, что я тебя откуда-то помню? Будто бы мы недавно где-то пересекались…

Я смутное припоминание в чужих мыслях. И я хотел бы сказать ей об этом, но не могу. Кажется, раствор, в котором я лежу, впитывается в кожу, и от этого, плюс от паров исходящих, я пьянею.

– Дай, – выдавливаю я из себя.

– Это? – спрашивает она, указав на бутылку. – Не, ты это не оценишь.

– Дрянь… пью, – выцеживаю из себя слова, и ее глаза округляются.

– Да ладно… Еще один человек с таким же дерьмовым вкусом к алкоголю? Ну, ладно… За этот вечер! – говорит она и приставляет к губам горлышко, а потом немного опрокидывает его.

– Аминь, – произношу я через огонь дряни.

– Подожди, – начинает она. – дрянь дико дорогая. И ты ее пил?

– Пил, и?

– Деньги откуда? – спрашивает она. – Нет, я, конечно, понимаю, что ты, возможно, не всю жизнь тут торчишь но…

– Что? – кое-как произношу я.

– Попробуй пошевелиться, – говорит она, и я пытаюсь немного приподняться на локтях, не получается. – Ладно, пальцами пошевели. Вот, получилось, Короче, буду задавать вопросы на «да» или «нет». Если да, бей по воде один раз, если нет, то два раза. Согласен?

Я не успеваю дать ответ, как где-то позади открывается дверь.

– Что здесь происходит? – слышу голос коммерсанта.

– Лечение, – сухо и разочарованно из-за срыва плана говорит девушка.

– Какого… – стопориться он. – Какого… Что здесь происходит?

– Я уже ответила на этот вопрос. Лечение, – говорит девушка.

– Какого… – вновь запинается он. – Почему он голый?

– Просто мне так захотелось, – сухо отвечает она.

– О-о-о! Голенький мужчина. Хочу посмотреть на него! – появляется еще один голос, а после в поле моего зрения появляется девушка.

Она подходит к той, которая в своем белом халате сидит на алтаре под крестом и бухает Дрянь.