Последняя возможность увидеть солнце

Я марионетка, сотворенная психопатом из парализованного тела пока что живого человека.

Он ведет меня по лабиринту коридоров церкви. Я даже не мог представить, что здесь так много поворотов и комнат. Я даже не представлял, что в этом небольшом здании столько хитросплетений разных маленьких помещений, у каждого из которых свое сакральное предназначение, и одно из таких он искал. Оно скрывалось за обычной дверью, и, по сути, это была самая обычная кладовка. Внутри был шкаф со всяким барахлом, но одна вещь резко выбивалась из общего вида. Это была машинка, с виду напоминавшая блендер.

– Идем на кухню, – говорит он, забирая это странное приспособление.

Мне хватает мозгов, чтобы не спросить его, что это и для чего предназначено. Я понимаю, что сейчас сам все увижу.

На кухне он ставит этот прибор на стол, убирает все лишнее с поверхности и жестом показывает мне положить мешок с сансарой рядом с машинкой. Он подключает ее к сети, и теперь мы просто молча стоим.

– Начнем через минуту. Она должна прогреться. Интересно узнать, что это такое? – спрашивает он.

– Я в любом случае узнаю, что это такое и его предназначение, – отвечаю я.

– Да, ты прав. А знаешь почему?

– Нет.

– Потому что мне стало лень заниматься всем этим, но это только первая причина.

– Какие еще есть причины? –цепляюсь за его последние слова.

– Ну, по сути, ты мне должен свою жизнь… По причине того, что я ее не так давно спас. Так что теперь всем этим будешь заниматься ты. Это обеспечит безопасность мне, отцу и нашему предприятию, потому что ты должен будешь молчать. Это твоя плата. – говорит он, косясь на машинку. На ней загорелась маленькая зеленая лампочка. – Время пришло. Открывай мешок.

– Высыпай содержимое в машинку, – говорит он, и я делаю.

Потом он жмет кнопку, и машинка начинает жужжать, после чего открывается небольшое отверстие, из которого устройство начинает выплевывать маленькие, одинаково расфасованные, пакетики с сансарой.

– Сыпь еще, – говорит он. – Фасуй весь мешок, а я сейчас вернусь.

Проходит минут десять. Стол усыпан пакетиками с сансарой.

– Кидай сюда, – заходя в помещение, говорит сын святого отца.

– А посчитать? – спрашиваю я в недоумении.

– Не требуется. Все уже вымерено и посчитано, – отвечает он и протягивает мне рюкзак. Делаю так, как он сказал.

– Возьми список. Здесь имена, контакты, адреса, по которым ты сейчас отправишься в виде доставщика. Вот тебе мобила. Если что, звони клиентам. Связи со мной или отцом нет. Если поймают, то ты ничего ни о ком не знаешь, понял? – спрашивает он.

– Да. Вопрос можно задать?

– Давай.

– Мне пешком шариться или как? Город немаленький…

– Вот тебе деньги на передвижение и так, если что надо, пожрать, бахнуть, купить чего, – говорит он и достает из заднего кармана джинс конверт.

– Я вас понял. Спасибо.

Застегиваю молнию на рюкзаке и покидаю помещение, затем дом божий.

Я маленькая лошадка, я везу людям сансару прямо из церкви.

– Вот мы и начали подбираться к финишной прямой, – первый голос появляется в моей голове.

– Да! Скоро все закончится, и можно будет уйти на покой, – второй голос сменяет первый.

– Скоро можно будет забыть обо всем об этом и отдохнуть, – полный умиротворения третий голос говорит в моих мыслях.

– Наконец-таки мы сможем отдохнуть, отоспаться, – четвертый голос сменяет третий.

– Отоспимся в гробу, – протягивает пятый голос.

– После того, как раскидаем кишки этих ублюдков вперемешку с их же мясом и дерьмом по мраморным обелискам, – темная материя вновь пришла в движение.

– Конечно, мы устроим танцы под кровавым дождем, – теперь уже я сам подхватываю волну безумия, а в этот миг такси проносит меня мимо магазинных витрин.

На светофоре я наблюдаю за манекенами, разделенными со мной двумя стеклами, расстоянием, людьми, идущими по улице, металлом и пластиком из которых состоит дверь автомобиля. Эти манекены, они как живые, и они смотрят на меня с высоты своей красоты. А потом они начинают, двигаться… Это девушки. Это прекрасные, словно ангелы, девушки. Их наняли на работу манекенами. Они стоят в витринах, меняют позы, освещают этот гнилой, темный Мир светом своих сияющих лиц и тел.

Они – что-то внеземное… Что-то, о чем вожделеют мужчины. Они живут в мыслях женщин как образы идеалов. А я смотрю на них и при всем великолепии вижу лишь обезличенность.

Мы плывем по городу из пенобетона, из стали, из людей, циркулирующих по сосудам улиц. В моем рюкзаке сильный дорогостоящий наркотик, что я везу из церкви по адресам, что дал мне сын святого отца. Я курьер сансары.

– Скоро все закончится. Скоро ты узнаешь лица, места, суммы… Скоро ты сможешь наполнить себя необходимой информацией, – крутится у меня в голове. – Скоро мы прибудем по первому адресу. Потом ноги отнесут на второй, третий, четвертый… Затем вновь такси, опять новые лица… Так я проведу весь день.

Я думаю, пока желтый автомобиль несет меня сквозь время и пространство… Пока я смотрю в окно и наблюдаю за тем, как жители этого города борются с дерьмовой погодой очередного дерьмового дня… А потом такси останавливается, я расплачиваюсь с водилой и отправляюсь на знакомство с первым, вторым, третьим лицом… А потом список заканчивается, а вместе с ним и этот день подходит к концу.

– Дрянь, – именно это слово сопровождает мое прощание с этой датой.

– Я все равно не понимаю, как ты можешь это пить, – говорит девушка за барной стойкой.

– Моя жизнь похожа на этот напиток, – говорю я. – Я дрянь.

– Как самокритично, – фыркая, говорит моя подруга и передает мне бутылку, а в это время, недалеко от меня сидят трое парней и что-то оживленно обсуждают. Смотрю на них и понимаю, что количество то же, что и в прошлый раз, а вот лица другие.

– Совпадение, – мелькает в моих мыслях.

– А что ты скажешь о том, что мы все бомжи? Не в буквальном, а в переносном смысле, – говорит один из них.

– Ну, как тебе сказать. Я не согласен, – говорит второй.

– Да ты сам посмотри, – вновь говорит первый. – Санечек, каждый из нас коллекционирует мусор в своих жизнях. Причем тащит как свой, так помимо этого хватает все дерьмо, что под руку попадется.

– Приведи пример.

– Легко! Ты смотришь телевизор?

– Ну, бывает.