Мистер Уайлдер и я

– Немало. Около десятка.

– Что-то о Шерлоке Холмсе? – старательно припоминал Марк.

– Неужели вы не смотрели “Федору”? – подсказала я.

Марк покачал головой:

– Кажется, нет. А если и смотрел, то забыл.

– Зато я помню, и очень хорошо, потому что я была там, на съемках.

– Правда? – Марк вытаращил глаза. И снова нахмурил лоб, бормоча: – “Федора, Федора”… о чем это?

Боюсь, я не устояла перед искушением:

– О многом и разном. Но, пожалуй, главным образом… главным образом о стареющем кинематографисте, который пытается снять фильм, безнадежно устаревший задолго до выхода на экран.

Думаю, эта фраза положила конец нашей беседе. Почти сразу после этого Марк собрал свои вещички и ушел. Глядя в окно, я наблюдала, как он пересекает Пикадилли и направляется в сторону Риджент-стрит. Небо потемнело, начинался дождь.

* * *

Я человек противоречивый, не отрицаю, что есть, то есть. Наш последний семейный ужин в полном составе прошел в исключительно приятной атмосфере, все были улыбчивы и добродушны, но именно это и угнетало меня. “Когда еще мы соберемся все вместе?” – мысленно вопрошала я, загружая грязные тарелки в посудомойку. Девочки разбрелись по своим комнатам наверху, где им всегда есть чем заняться. Я решила посмотреть кино, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Сезон раздачи наград близился, и поскольку мы с Джеффри были в числе выборщиков от Киноакадемии, нам предстояло отсмотреть около тридцати фильмов. Начали мы с американского боевика с какофонической звуковой дорожкой: взрывы, стрельба, разбивающиеся автомобили – и этот грохот конкурировал с громоподобным оркестром. Уже минут через десять Джеффри крепко спал на диване, и его храп заглушал даже шумовое сопровождение фильма. Сделано было это кино точно по лекалам, и зачем, спрашивается, понадобилось тратить время, силы и деньги на то, о чем месяца через два никто и не вспомнит, а зрители забудут этот фильм сразу же, как выйдут из кинотеатра. Я переключилась на следующий фильм – британскую комедию о двух симпатичных неунывающих пенсионерах, что сели в машину и отправились на юг Франции, и, конечно, они то и дело попадали в передряги. Фильм задумывался как эксцентричный и жизнеутверждающий, но меня он поверг в глубокое экзистенциальное отчаяние. Всякий раз, когда должно было случиться нечто забавное, композитор пихал нас в бок струнным пиццикато. (В 1950-е и 60-е функцию подзадоривать зрителей исполнял фагот.) Через полчаса я была готова убить этих двух седовласых миляг, валявших дурака в Провансе. Выключила телевизор и вернулась на кухню, настроение было мрачнее некуда.

В обстоятельствах, до такой степени отчаянных, лишь одно способно облегчить мои страдания. Я всегда держу про запас по меньшей мере три сорта бри на случай чрезвычайной ситуации. Другие пьют, чтобы забыться; я ем бри. На данный момент в моем холодильнике, кроме прочих сыров, лежал добротный “Куломье” – не совсем бри, но почти, к тому же отменного качества, хотя и массового производства для продажи в супермаркетах, но сейчас мне было не до компромиссов: только несравненный “Бри де Мо” сгодится нынешним вечером.

Конечно, сыр следовало бы подержать при комнатной температуре часок-другой, но на это не было времени. Вскрыв коробку, я выковыряла ложкой изрядный шмат и размазала по крекеру. От изысканных, тончайших орехово-грибных ароматов язык мой сомлел. Текстура была твердой, но кремовой. Блаженство. Я ковырнула еще, потом еще, а когда опомнилась, оказалось, что за десять минут я умяла половину содержимого коробки.

– О господи. – На пороге кухни стоял проснувшийся Джеффри. – Все настолько плохо?

– Тебе не понять, – ответила я с набитым ртом, – насколько хорош бри, когда все плохо. По части сыров ты неандерталец.

Джеффри предпочитает чеддер или, в крайнем случае, красный “Лестер”. В сырах он ничегошеньки не смыслит.

Усевшись напротив, он налил себе полбокала “Лафройга”.

– Все будет хорошо, – объявил он.

Я опять намазала бри на крекер и слопала в два приема.

– С чего вдруг?

– Да ни с чего, просто само собой. Жизнь идет своим чередом.

Подумав, я нашла такой ответ не слишком убедительным.

– Наши дочери уже взрослые, – продолжил Джеффри. – И это чудесно, правда? Они превратились в красивых молодых женщин…

– Дело не только в этом, – раздраженно перебила я.

– Тогда в чем еще?

– Ты обратил внимание на музыку в тех двух фильмах?

– В общем нет.

– Ну да, ты поступил разумно, заснув.

– И что там не так с музыкой?

– Это была не музыка, а просто… шум. Набор штампов. Ни одной мелодии, ни одной новой идеи… И это принимают на ура. А то, что пишу я, никому не нужно. Господи, да мне не заказывали музыку к фильму уже целых пятнадцать лет.

– Индустрия не та, что была прежде, все это понимают. С другой стороны, у тебя появилось время заняться чем-нибудь еще.

– Чем-нибудь еще? Например?

– Я думал, ты сочиняешь новую вещь… связанную с Билли Уайлдером, разве нет?

Так оно и было, но музыка не решала всех моих проблем.

– Что меня ждет, Джеф? – Я схватила его за руки. – У меня есть два таланта. Два занятия, что составляют смысл моей жизни. Я хороший композитор, я хорошая мать. Сочиняю музыку и воспитываю детей, в этом я мастер. Теперь же мне дают понять, что мое мастерство более никому не требуется. На обоих фронтах я терплю поражение. Капут. А мне всего-то пятьдесят семь! Но для меня все кончено. – Отняла у Джефа бокал с виски и допила залпом. И зря, очень зря, виски и бри друг с другом не в ладах, ни в коей мере. – Что меня ждет? – повторила я.

* * *

Следующего утра, вот чего я боялась до жути на самом деле. Почту доставили, как назло, рано, когда мы с Джеффри завтракали. Ариана у себя в комнате заканчивала укладывать чемоданы. Фран была в душе. Когда она спустилась на кухню, ей уже было пора уходить. Она устроилась на временную работу в Caff? Nero[4 - Британская сеть кофеен с итальянским названием, означающим в переводе “Черный кофе”.], ее смена начиналась через полчаса. В почте было письмо для нее с логотипом “Национальной службы здравоохранения” на уголке конверта. Фран вскрыла конверт:

– Четырнадцатого января. Через неделю в понедельник.

Она имела в виду день, на который ей назначили процедуру… по прерыванию беременности.

Дочь протянула мне письмо, я прочла, но не нашлась что сказать. Высказался Джеффри:

– Что ж, наверное, чем раньше, тем лучше.

Встав из-за стола, я шагнула к Фран, мне хотелось обнять ее, но она ловко увернулась.

– Я опаздываю. – Фран надкусила тост и выпила кофе залпом. – Пока, до вечера.

– Ты попрощалась с сестрой?

– Ой… забыла. – Она побежала наверх.

– Они расстаются почти на полгода, – сказала я Джеффри. – Как она могла забыть?

– Подростки – существа странные, – ответил он.

Наверху Фран задержалась минуты на две, не более, а спустившись, мигом надела куртку и шагнула к входной двери, словно предстоящая долгая разлука с сестрой-двойняшкой ее ничуть не волновала.

– Значит, тебя это устраивает? – спросила я, когда Фран открывала дверь. – Назначение на процедуру.