Судьба гнева и пламени

– Икры, мисс? – Учтивый официант в накрахмаленной форме преграждает мне путь сквозь снующую толпу и сует под нос серебряный поднос.

Когда-то я совершила ошибку и приняла подобное предложение. Это было мое первое задание для Корсакова, и я нервничала, стремясь влиться в великосветскую среду, поэтому приняла керамическую ложку крошечных черных шариков, к которым другие гости слетались, как утки к рассыпанному хлебу. Потребовалось столько усилий, чтобы наконец-то протолкнуть скользкий комок в горло.

Отказавшись, я проскальзываю мимо официанта и направляюсь к бару в углу. Мое сердце дико бьется от постоянного прилива адреналина, который всегда сопровождает меня в подобные ночи.

– Французский 75[1 - «Французский 75» – алкогольный коктейль на основе джина, шампанского и лимонного сока; классифицируется как газированный коктейль и входит в число официальных коктейлей Международной ассоциации барменов, в категорию «Современная классика».], – заказываю я и присаживаюсь, осматривая пейзаж с роскошными цветочными топиариями[2 - Кустарниковая скульптура – фигурная стрижка деревьев и кустарников.] и женщин в дизайнерских платьях.

Драгоценные камни подмигивают мне со всех сторон. Для благотворительного мероприятия, предназначенного для сбора средств на борьбу с голодом, кажется ироничным, что количество денег, свисающих с запястий и обхватывающих пальцы, вероятно, могло бы кормить голодающих в стране в течение многих лет.

Эти люди понятия не имеют, как живет другая сторона, но они готовы воспользоваться любой возможностью, лишь бы поаплодировать себе за «добрый» поступок, в то же время потягивая дорогое вино из своих бокалов.

Моя цель стоит в двадцати футах от меня: черный смокинг, который он выбрал для сегодняшнего вечера, льстит подтянутой фигуре мужчины, его седеющие волосы недавно подстрижены во время дневного визита в клуб джентльменов на 57-й улице. Он улыбается, наблюдая, как скрипачка проводит смычком по натянутой струне, сплетая ненавязчивую мелодию. Неосведомленным может показаться, будто он просто ценитель прекрасной классической музыки. Однако я следила за ним последние несколько недель и поэтому знаю больше.

Глаза юной скрипачки закрыты, она растворяется в мелодии, но в промежутках между произведениями девушка всегда встречает его пристальный взгляд и усаживается поудобнее, словно не в силах дождаться, когда же сможет оседлать его колени в квартире в Сохо, которую он снимает для нее сегодня вечером.

Я не понимаю, как его жена, стоящая в десяти футах от него, не уловила симпатии мужа к студентке колледжа, обладательнице таких выразительных глаз. Или все-таки уловила и считает это справедливой компенсацией за жизнь в Верхнем Ист-Сайде и цифры на ее банковском счете.

– Прекрасный инструмент, не так ли? – Женский голос с мягким акцентом звучит неподалеку.

– Хм-м, – протягиваю я, соглашаясь, но в остальном не обращаю на женщину никакого внимания. Я не разговариваю с людьми во время работы. Беседа оставляет после себя следы, а они в конечном итоге могут привести ко мне. Это грозит закончиться посещением реки Гудзон с бетонным блоком, привязанным к моим лодыжкам.

Я забираю свой напиток, с досадой отмечая графитовое пятно на указательном пальце. Я плохо помыла руки после урока рисования, но это и неважно. Что важно, так это переместиться в более безопасное место, где никто не почувствует себя обязанным разговаривать с одинокой женщиной у бара.

– За какую конкретно кражу у этого мужчины вам платит Вигго Корсаков?

Я замираю. Когда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на человека, обронившего такое неосторожное и опасное заявление, меня охватывает дурное предчувствие. На меня пристально смотрит эффектная женщина с изумрудными глазами и волосами цвета свежеотчеканенной монеты. Она мне незнакома. Я никогда раньше не встречала ее ни на одном из этих мероприятий, а я бы точно запомнила ее.

Мне требуется буквально несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями и изобразить недоумение.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

Ее накрашенные красные губы искривляются в понимающей улыбке, будто она слышит, как в моей голове звенит тревога. Но затем женщина опускает подбородок.

– Должно быть, я перепутала вас с кем-то другим.

– Ага. Определенно. – Я пожимаю плечами и неестественно посмеиваюсь, украдкой оглядываясь по сторонам.

Кем бы ни была эта женщина, она изысканна, величественна и привлекает любопытные взгляды. Она последний человек, с которым мне следует стоять сегодня вечером, пока я пытаюсь оставаться незамеченной.

– Извините, мне нужно…

– Разве это не вы украли то бриллиантовое колье на балу этим летом? – Она наклоняется, чтобы заговорщически прошептать следующие слова, в то время как ее глаза озорно поблескивают: – Я слышала, вы сорвали его с шеи той женщины, а она и не заметила.

Мое сердце колотится в груди, пока я изо всех сил пытаюсь натянуть маску безразличия. Это ограбление попало во все заголовки Манхэттена. Незнакомка может просто гадать.

– Извините, но нет.

Женщина хмурится.

– И разве не вы украли прошлой весной бриллиантовый браслет за миллион долларов, принадлежавший какой-то актрисе?

– Кто вы, черт возьми, такая? – Я не в силах сдержать дрожь в голосе. То, что она обвинила меня в Чикагском ограблении Картье, совсем не похоже на случайность. Она не может быть копом. Корсаков очень многих из них держит под каблуком, так что мы в любом случае услышали бы о расследовании.

Она запрокидывает голову и хрипло смеется.

– Я никак не связана с властями, если вы об этом подумали. Я, как бы это сказать… почитательница?

Сумасшедшая – вот кто она. И говорит странно, словно пришла из другой эпохи.

– Я польщена, но вы выбрали не ту девушку. – Я допиваю половину стакана и осматриваю бальный зал в поисках двух охранников, получающих зарплату у Корсакова. Они должны быть рядом в случае чрезвычайной ситуации, но их нигде не видно.

Как бы ни хотелось сбежать, но мне надо оценить, какую опасность для меня представляет эта женщина. Прислонившись к барной стойке, я изображаю такое же хладнокровие, как у нее.

– Извините, я не расслышала вашего имени.

– Софи, – без колебаний отвечает она. Наверняка лжет. Но даже фальшивые имена могут стать настоящими, если ими долго пользоваться. Все на улице знают меня только как Ти, сокращение от Тэррин – имени мошенницы, которую я встретила в приюте в пятнадцатилетнем возрасте. Она взяла меня под свое крыло и научила воровать и не попадаться. Сначала это была еда, книги, одежда – предметы первой необходимости. В конце концов, это превратилось в лак для ногтей и серьги-кольца, а затем в кошельки, набитые кредитными картами и наличными.

Когда Тэррин арестовали за крупную кражу автомобиля и отправили за решетку, я взяла ее личность.

Я решаю подыграть этой подозрительной дамочке.

– Так вы живете в Нью-Йорке, Софи?

– Нет. Сейчас мы с мужем обосновались в Бельгии. Прошло много времени с тех пор, как я была здесь. Думаю, почти десятилетие. – В уголке ее губ появляется маленькая ухмылка. – Элайдже еще предстоит посетить этот город, но я предполагаю, он будет обманут им. – Софи не торопится, она делает глоток вина, не сводя с меня взгляда. Если она и опасалась приближаться ко мне сегодня вечером, то этого не заметно. Каждый дюйм ее тела излучает бесстрашную уверенность. Обычно я бы этому позавидовала.

Но сейчас я очень расстроена.

Скрипка затихла. Брюнетка, подарившая гостям такую прекрасную мелодию, стоит в углу, убирая свой инструмент в футляр. Рядом моя цель разговаривает с другим мужчиной, но его частые взгляды на часы говорят, что он пытается вырваться отсюда поскорее. Я упущу свою возможность, если не предприму что-нибудь в ближайшее время.

– Что скажете, если я предложу двойную цену за то, что вы собираетесь сегодня украсть?

Софи снова пугает меня, возвращая мое внимание к себе. Бессмысленно продолжать отрицать, что я воровка, за которую она меня приняла. Кто-то снабдил ее достоверной информацией, и я получу от нее больше фактов, если подыграю.

– И что, по-вашему, я хочу украсть?

Она пожимает плечами, ее проницательный взгляд останавливается на отражении в зеркале за барной стойкой.

– Понятия не имею, и мне все равно. Но если бы я рискнула предположить, то сказала бы, что эти запонки представляют значительную ценность.

Эти запонки стоят четыреста штук, исходя из цены, что мистер богатый придурок заплатил за них на прошлогоднем аукционе, хотя я не буду подтверждать ее подозрения.

– Спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться.

Ее безупречные брови изгибаются.

– Значит, тройную цену?

Я колеблюсь. В начале карьеры я мало зарабатывала, но, когда сумела доказать свою ценность, пачки наличных после отлично выполненной работы стали больше, чем я бы потратила за всю свою жизнь. Утроить эту сумму? Что ж, большинство людей моей профессии наверняка клюнули бы на эту наживку, однако они прослыли бы идиотами, поскольку перейти дорогу такому человеку, как Вигго Корсаков, невероятная глупость.