Девушка полночи

– Никакой Милены никогда не было.

– Дюймовочка уже у Крота, но я все равно рад, что ты возвращаешься. Некоторые скучают. Я и сам всплакнул. И выиграл пари.

– В какую же сумму ты меня оценил? Бутылка виски или что-то подороже? – Она сглотнула. Надо поскорее что-нибудь съесть. Голод, злость, усталость. Этого ей следовало избегать.

– Поставил целый ящик. Беленькой.

– Ты никогда не ценил женщин в конторе, – ответила она, несмотря на то что ставка ей польстила. – Я ложусь спать. Этот телефон больше работать не будет.

– Отчизна сожалеет, царица.

– Тем хуже для отчизны, мне наплевать.

Зима 1993 года

Пар начал понемногу рассеиваться, и постепенно стали проступать линии бедер и ягодиц гимнасток.

Иногда удавалось даже разглядеть едва начавшие наливаться груди. Но если прийти слишком поздно, то завеса из водяных капель не позволит ничего рассмотреть. Да и на карнизе долго не выстоишь. Ноги быстро немеют, а схватиться не за что. Поэтому они всегда ходили туда вдвоем.

Сегодня, в виде исключения, взяли с собой третьего. Игле не позволено было смотреть. Он стоял на шухере и был рад тому, что они разрешили ему таскаться за собой. Он был младше на целый год.

Самым интересным моментом зрелища был снайперский. По лицам выходящих девушек следовало угадать, каким именно телам они принадлежали. Кто первый будет снайпером, разыгрывали на спичках. Каждый выбирал себе фаворитку, и потом до конца ночи все помалкивали. Мартин обычно брал с собой гитару. Играл он плоховато, причем всего несколько песен: Rape mi, In Bloom или Smells Like Teen Spirit «Нирваны» или какую-нибудь из баллад My Dying Bride. Довольно быстро он откладывал гитару и напевал что-то свое, то ли стихотворение, то ли песню. Астерикс[1 - Астерикс – пропитанные ЛСД небольшие, размером с почтовую марку, кусочки тонкой бумаги с изображением Астерикса на упаковке. (Здесь и далее, если не указано иного, примеч. пер.)] или травка помогали в творчестве.

Сегодня время их прихода было идеальным. Гимнастки еще не появились в дверном проеме, но уже слышалось их хихиканье. У Мартина пересохло в горле, возбуждение перемежалось страхом, что какая-нибудь из девушек заметит его лицо в окне, затянутом лишь дырявой сеткой. Стекло они с Пшемеком разбили еще месяц назад. Пока никто этого не заметил. Даже дворничиха, которая на прошлой неделе прогнала их со школьного стадиона, хорошенько накостыляв им метлой. У них чудом получилось перепрыгнуть через забор, хотя все могло закончиться куда хуже. На ковре у директора школы Конрадинум[2 - Конрадинум – самая старая и престижная средняя школа в Гданьске. Сейчас действует под названием Мореходная общеобразовательная школа им. Карла Фридерика Конради.], в которой они оба учились, или в местном полицейском участке. Друзья гордились прорехами на разодранных о забор куртках, как ранами, полученными в бою.

Девушки наконец вошли, громко переговариваясь, помещение тут же наполнилось шумом и движением. Раскрасневшиеся лица блестели после напряженной тренировки. Девушки смеялись, перебивали друг друга, все еще радуясь удавшимся трюкам. Большинство раздевались уже на пороге, бросали тесные трико на лавки или прямо на мокрый пол перед душевыми кабинами. Лениво освобождали волосы от резинок. Парами или по трое входили в кабины и намыливали одна другую. Показывали наметившиеся груди или игриво щипались за попки.

Только одна из них, еще совсем ребенок, стояла в дверях, не раздеваясь. У нее были самые длинные ноги в группе. Руками она обвила живот, как будто готовясь к побегу. Волосы ее были собраны на затылке, и только несколько прядей выскользнули из-под резинки и приклеились к щеке. Ее Мартин, кажется, еще не видел.

У каждого из них имелись фаворитки. Мартину нравились не полностью оформившиеся девушки. «Недоразвитые» – подтрунивал над ним Пшемек, который предпочитал блондинок с развитой мускулатурой или даже с жирком на боках и обязательно носящих бюстгальтер. Мартин большезадых не любил. Он искал хрупких, с миндалевидными глазами. Мелкая именно такой и была. Огромные глаза, узкое лицо, высокие скулы, непропорционально пухлые губы. Сегодня она стала его трофеем.

– Слезаешь? – Пшемек хорошенько пнул дружка по ноге, отчего тот даже закачался на карнизе.

– Дебил, – бесшумно пошевелил губами Мартин.

– Что такое, Старонь? Моя очередь! – Пшемек перестал страховать его.

Мартин снова закачался, медленно приготовившись к прыжку. Еще раз взглянул на маленькую шатенку, жадно смакуя последние секунды. Она мылась с закрытыми глазами, явно отгораживаясь от остальных. На девочке не было трико, но и голой она тоже не была. На ней оставались белые трусики, которые совершенно промокли и приклеились к ягодицам. Идеально худая, с впалым животом и выпирающими ребрами. Казалось, что, потянувшись за мылом, она может переломиться пополам. Однако бедра ее были достаточно широки. Кости таза торчали над линией трусов, словно рога буйвола. Она нравилась ему. Несмотря на то что Пшемек уже не держал его, а, наоборот, дергал за ногу, стаскивая вниз, Мартин был не в состоянии сдвинуться с места.

И тут девочка повернулась в его сторону. Она заметила его. Рефлекторно прикрылась руками и отступила в глубь кабины. Но это не помогло. Все равно он видел ее и был уверен, что запомнит эту картину до конца жизни. Линия плеча. Сухощавые ступни с необыкновенно длинными пальцами. Тонкая пятка с грязным пластырем на косточке. Мгновение девушка со страхом смотрела на него, но вдруг танцевальным движением выскочила вперед. Полные губы приоткрылись, веки слегка опустились. Намыленной губкой она стала водить по телу.

Пшемек не позволил ему остаться на месте. Он так сильно подсек его под коленями, что Мартин приземлился, с большим трудом устояв на ногах. Он угодил прямо в черную жижу, извозил новые «вранглеры», которые прислал ему дядя Чеслав из Гамбурга. Но Мартин не думал сейчас о штанах, его куда больше заботило, чтобы дружок не заметил его возбуждения.

Пшемек взобрался на карниз, посмотрел и тут же спрыгнул.

– Шухер! – резко сорвался он с места, потом обернулся и, видя, что Мартин не двигается, прошипел: – Шевелись, старик!

– А Игла?

– Справится.

Пшемек бежал, наклонив голову. Только когда они были уже за забором, в самом конце улицы Личманского, в безопасности, хотя и запыхавшиеся, Мартин спросил:

– Что-то случилось?

Пшемек покачал головой.

– Тебя увидели?

– Не пойдем туда больше. – Пшемек трясущейся рукой вынул помятую пачку сигарет. – Почему ты мне не сказал?

Мартин скрыл нервозность за коротким смешком.

– Пошли за деревяшкой, слабаем чего-нибудь. – Он дружески ударил Пшемека по плечу. – Ты как хочешь, а я вернусь. Там мой идеал. Титечки как крыжовник, темные волосы. Я прям влюбился..

– Это моя сестра, идиот. – Пшемек схватил Мартина и почти оторвал от земли. Пшемек был выше и сильнее, но совсем не о нем мечтали самые красивые девчонки. Они вздыхали по Мартину, блондину с отсутствующим взглядом, везде таскающему с собой гитару. Ему даже не обязательно было играть на ней. – Ей только шестнадцать. Если я тебя там увижу, старичок, ты – не жилец. И вообще, не приближайся к ней, а то…

Он не закончил фразу. Мартин указал ему пальцем на стену спортзала. На карнизе, в их тайном месте, стоял Игла и не отрываясь подглядывал за гимнастками.

– Вот же… – взбесился Пшемек. – Пялится, вместо того чтоб стоять на шухере!

Парни переглянулись, опять перепрыгнули через забор и помчались прямиком к каморке дворничихи. Та немедленно схватила метлу, но, когда они кивками указали ей на Иглу, прилепившегося к окну спортзала, женщина охотно переключила внимание на него. Развалившись на старых досках, приятели ждали начала шоу. Игла не успел добежать до забора. Дворничиха оказалась проворнее. Догнав парня, она оттащила его к директору. Друзьям страшно было даже представить, что ждет их подельника.

– Эхх… – Мартин вынул бумажку, свернул самокрутку. Протянул Пшемеку, но тот отказался. – Как хочешь. – Мартин глубоко затянулся.

– Все равно бы мы больше туда не пошли, – сказал Пшемек, заканчивая строгать деревянную копию пистолета «вальтер». Мартин считал, что деревяшка уже давно напоминала настоящий пистолет. Пшемек, однако, с маниакальным упорством дорабатывал мелочи. На пистолете даже появились серийный номер и модель.

– Как ее зовут? – Мартин с трудом изображал равнодушие.

Пшемек на секунду оторвался от работы. Он выглядел туповато.

– Кого?

– Ну, конечно, не твою мать.

Пшемек прицелился в него из деревяшки, прищурив глаз:

– Не трогай мою мать!

Мартин поднял руки, признавая поражение. Потом медленно опустил одну из них и указал на игрушку:

– В мастерской моего отца полно разных красок. Хочешь, покрашу его тебе. Можно будет пугать стражей порядка.

Пшемек с минуту поразмыслил. Потом встал и нехотя бросил:

– Моника. Я обещал отцу, что прослежу за ней. У всех при виде ее текут слюнки.

– Я помогу тебе. Не позволим обидеть такого ангела.