Очкарик

– В десять? – повторил Дух, с трудом скрывая разочарование. – Завтра в десять я не подумаю высунуть нос из-под одеяла, так как намерен впервые за последний месяц хорошенько выспаться. У меня удобная кровать, но при этом я настолько занят, что ею пользуется только косоглазый кот, да и то не по назначению.

На этот раз у него не получилось ее рассмешить.

– Каролина полетела с бабушкой на Крит, – продолжала Саша. – Каждый день присылают мне фотографии. Им там хорошо. А я должна захлопнуть дверь. Сейчас или никогда.

Дух теребил ключи от машины. Заметно было, что он поник, видимо приняв ее ответ за очередной «от ворот поворот».

– Это очень личное, – начала она. – Сегодня ночью я должна добраться на другой конец Польши. Хайнувка, на краю Беловежской Пущи. Восемь часов пути. Во всяком случае, так утверждает мой навигатор. Вернусь через два дня. А вот после этого чертова экзамена – с удовольствием. Только без кровати.

Они молча посмотрели друг на друга, а потом одновременно улыбнулись.

– Опять не получилось, – вздохнул Дух, притворяясь разочарованным, но глаза его смеялись.

– Я очень быстро справлюсь, – заверила Залусская.

Духновский протянул в ее сторону свою огромную костистую лапу. Она напряглась, стараясь успокоить учащенное дыхание, но чувствовала, что заливается румянцем до самых кончиков ушей. Он едва дотронулся до нее, а когда убрал руку, она обнаружила на своей ладони потертую «беретту» калибра 9,5, ту самую, из тира. Залусская потеряла дар речи.

– Не украл, не бойся, – хихикнул Дух.

Саша подумала, что этот сорокапятилетний мужик во многом походит на хулиганистого мальчишку. Раньше она не видела в нем ни тени обаяния. Неужели он мог настолько измениться? Или это, скорее, с ней произошла метаморфоза?

– Пистолет принадлежал моему отцу. Семейная реликвия, – пояснил он. – Вот, принес тебе.

– Я не ношу с собой оружия, – неуверенно запротестовала Саша. – Нет необходимости.

Дух ожидал иной реакции и был явно озадачен отсутствием восторга с ее стороны.

– Поупражняешься в лесу перед экзаменом. Или как?

– Или как.

– Это подарок, – отрезал он. – К прошедшему Рождеству.

– А разрешение?

– Уже ждет у меня в столе. – Он подмигнул ей. – Только патронов нет.

– Я все равно очень долго привыкаю. – Саша взвешивала пистолет в руке, после чего положила его на колени и принялась рассматривать. – Когда я купила себе посудомоечную машину, то наблюдала за ней две недели, прежде чем включить в первый раз. Это хорошо, что нет патронов. Я пока не буду ей пользоваться.

– Совсем-совсем?

Она растянула губы в улыбке и повторила слова подполковника, пародируя тембр его голоса:

– Почти совсем-совсем.

Тогда Духновский раскрыл вторую ладонь и пересыпал в ее карман горсть патронов, словно это были леденцы.

– Я пошутил. Все-таки во мне дремлет клептоман. – Он наклонился к уху Саши. Она почувствовала запах его одеколона, кожи и сигарет. Голова сразу закружилась, она с трудом пыталась сосредоточиться. Когда он говорил, она чувствовала тепло в области уха. Он почти касался ее. – Следы преступления я затер, спокойно. Нас не догонят.

Саша взорвалась смехом и с трудом воздержалась от того, чтобы не прильнуть всем телом к раскидистому дереву, которым в предыдущем воплощении наверняка был Дух.

– Красавица, – только и смогла выдавить она.

– Знаю, – гордо заявил Дух. – Поэтому вы и подходите друг другу.

Оба были смущены. Саша слегка отстранилась и убрала оружие в карман. Они с облегчением вздохнули, когда открылось окошко дежурного и их пригласили к воротам.

Надзиратель выдал им документы, бейджики, а через минуту к нему присоединилась женщина в форме. Представилась майором. К сожалению, Залусская не расслышала фамилию, так как была слишком ошеломлена поведением Духа. Он явно флиртовал с ней, и хуже того, это доставляло ей удовольствие. Склонив голову, она пыталась взять себя в руки.

Начальница охраны дамской тюрьмы была в белоснежных чулках, а волосы ее были уложены в стиле актрисы, играющей немку в комедийном сериале «Алло, алло». Саша без труда представила себе ее в латексном костюме и с плеткой в руках. Мысленно она тут же окрестила ее Хельгой. Имя подходило идеально. Видимо, когда-то она была похожа на нордическую королеву. А теперь округлилась и от былой царственности осталась исключительно дисциплина, которую она старательно направляла на каждого встречного и поперечного. Сейчас она методично вытаскивала пластиковые контейнеры и расставляла их на столе перед Духом и Сашей.

– Оружие, зажигалки, мобильные телефоны.

Залусская положила в контейнер «беретту», а потом осторожно пересыпала патроны. Дух тоже сдал служебный пистолет. Надзиратель мужского отделения был менее придирчивым, или, возможно, осужденный, к которому шел Духновский, был менее опасным, ибо у Саши отобрали даже пилку для ногтей и пластырь. Провожатый Духа лениво указал на ковбойскую пряжку на поясе подполковника, но, как ни странно, не потребовал ее снять, а пригласил пройти к решетчатой двери. Тем временем Хельга сунула нос в каждую деталь гардероба Саши.

Дух уже почти исчез из вида вместе с сопровождением, когда надзирательница тщательно анализировала содержимое подошвы Сашиных ботинок.

– Там нет тайных ножей, – пожаловалась профайлер, но послушно сняла обувь и положила на сканер.

– Попробуй только опоздать! – крикнул Дух на прощание. – Понедельник, восемь утра. Следующая форточка откроется не раньше осени. Но все будет хорошо. После обеда отпразднуем возвращение в лоно семьи, если я не пожалею о том, что не умер в воскресенье, потому что Валигура устраивает именины и объявил, что предполагает по полкило «Духа Пущи» и «Потухшего Экрана» на рыло. Ты обещала.

– Посмотрим. – Саша пошевелила пальцами ног. Она все еще стояла босиком, а чистота тюремного пола не восхитила бы инспектора санэпидстанции. Она повернулась к Хельге и попыталась пошутить: – Я же иду не к Ганнибалу Лектеру?

– Именно что так, моя дорогая, – отчеканила Хельга, не прерывая осмотра сумки. Она остановила картинку, так как заметила некий острый предмет. По приказу надзирательницы Саша вынула брелок для ключей. Показала. Хельга практически вырвала его из рук профайлера, осмотрела с каждой стороны, как будто в него мог быть встроен складной пистолет, после чего поместила его в контейнер.

– Алкоголь, наркотики?

Залусская лишь иронично усмехнулась. Но Хельга не умела считывать эмоции с лиц и вела себя как робот. Сейчас она отстегнула ремешок от сумки и, обернув его вокруг запястий, проверила эффективность в качестве орудия удушения. Саша услышала, как металлическая пряжка звякнула о дно контейнера. С этого момента ее перестало что-либо удивлять. Она объехала все польские тюрьмы, в которых отбывали наказание жестокие убийцы, но такой проверки не проходила нигде. Даже когда Хельга вынула дезодорант, открыла, дважды брызнула им в воздух и скривилась, так как ей не понравился запах, Саша стояла, замерев, и не моргая смотрела на надзирательницу, как на неприступную крепость.

– А это? – указала та на длинный заостренный предмет.

– Обыкновенный карандаш. Поломанный, если это имеет значение.

– С этим уж точно не впущу, – буркнула Хельга.

Карандаш отправился в депозитный контейнер. А за ним по очереди: зажигалка, изолента, жвачки и блокнот.

– Блокнот? – не выдержала Залусская. – Это уже все-таки перебор.

Хельга указала на лежащие в депозите предметы и совершенно серьезно пояснила:

– Ремешок: попытка удушения сокамерницы. Зажигалка, дезодорант, изолента, жвачка – из этого она сделала огнемёт. Моя сменщица до сих пор на больничном. Карандаш, блокнот: попытка лишить зрения.

Развеселившаяся Саша взяла карандаш и жестом показала удар в глаз.

– Так, что ли?

Хельга заточила карандаш, растерла грифель в блокноте, стряхнула лишнее и жестом показала, будто втирает грифель себе в глаз.