Обещанная богу солнца

Глава 12

Раненая гордость

Диана жалела, что не взяла с собой веер – на форуме Мизен с самого утра стояла жара. Они с Каем оставили повозку в паре улиц от центра города и шли сквозь толпу людей, мечтая хоть на миг оказаться в тени. До маленького театра Мизен было рукой подать, но казалось, что они целую вечность идут под палящим солнцем. Краем глаза Диана заметила, что на лбу гладиатора выступила испарина.

– Мы почти пришли. – Диана не знала, кого пыталась утешить: себя или Кая, тащившего тяжелую корзину гостинцев для Полуния.

– Надеюсь, не зря. – Кай помнил, как Талия возмущалась за завтраком, что Полуний – зарвавшийся негодяй и проходимец.

– Я тоже, – вздохнула Диана.

Стоило им ступить на площадку театра, как в них едва не врезалась пара актеров, тащивших тяжелый сундук. За ним пробежали мужчины в масках, а где-то в стороне кто-то пел песню. Кай от удивления не знал, куда смотреть, – повсюду бегали слуги, актеры, кто в костюмах, кто в масках, кто-то кричал, кто-то играл на лире. Гладиатор не представлял, где среди этого хаоса искать хозяина труппы.

– Полуний! – радостно воскликнула Диана и быстро направилась под навес, где за деревянным столом сидел мужчина и, отчаянно жестикулируя, разговаривал сам с собой. Услышав голос Дианы, он застыл, как изваяние, потом резко обернулся, тут же вскочил из-за стола и, смешно подпрыгивая, засеменил в сторону Дианы.

Полуний показался Каю странным. Худой, невысокий, смуглый, будто день и ночь работал в поле. Черные кучерявые волосы забраны в сложную прическу, а глаза темнее маслины. Туника его была из настолько грубой шерстяной ткани, что Кай удивился, как этот Полуний еще не сварился в ней заживо в такое пекло.

– О, дочь Тиберия, как не рад я тебя видеть! – театрально всплеснул руками Полуний, остановившись в шаге от незваных гостей.

Каю в нос ударил совершенно невыносимый запах – кажется, Полуний съел с утра либры[20] три, не меньше, маринованного чеснока, да еще вспотел в своей шерстяной тунике.

– А вот я очень тебе рада! – приветливо сказала Диана, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сморщиться от аромата Полуния.

– Знаю я, зачем ты пришла! Но я сказал вчера, я сказал позавчера и снова говорю… Пока! – пропел Полуний высоким голосом и растянул пухлые губы в улыбке.

Он прищурил свои темные глаза, ожидая реакции Дианы. Та улыбнулась еще шире, чем он, и смотрела на него с нескрываемым весельем.

– Полуний, ну что за песня? Я не приму отказа. Давай лучше присядем, поболтаем? Я привезла тебе твои любимые засахаренные фрукты.

– О, хитрая ты лиса, дочь Тиберия, – продолжал напевать Полуний. – Знаешь мою продажную натуру. Но в этот раз я говорю нет! – он перестал актерствовать и придал лицу серьезное выражение, хотя в глазах-маслинах плясали смешинки. – Ноги моей и моей труппы не будет в вашем доме. Я оскорблен! Нет, я ранен в самое сердце, Аполлон мне свидетель!

– Полуний, ну сколько можно? Почти год прошел с праздника Вулканалий[21].

Диана с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, и стала торопливо выкладывать на стол Полуния угощения, которыми была наполнена увесистая корзина в руках Кая.

– Рана, нанесенная госпожой Талией моему сердцу, не затянется так скоро, – взмахнул рукой Полуний, внимательно наблюдая за Дианой.

Кай поражался тому, как держится его госпожа. Лично его уже начинали бесить ужимки актера, но Диана не выказывала ни малейшего раздражения. Ее улыбка была слаще фруктов, которые она вынимала из корзины.

– Полуний, ей очень жаль. Она писала тебе письма, она шлет тебе угощения, она…

– Невыносимая женщина грубой натуры, притом ничего не смыслящая в искусстве! – хлопнул рукой по столу Полуний. – Ты представляешь, – он ткнул пальцем в Кая, найдя единственные уши в Мизенах, которые еще не слышали его жалоб на Талию, – после моего выступления длиной в час, когда толпа рукоплескала и кричала, что сам Аполлон наградил меня талантом, она сказала, что моя комедия несмешная, а я жалкий блеющий баран! И теперь она, видите ли, просит меня о выступлении на своем званом ужине!

– Полуний, Талия не называла тебя бараном.

– Я прочел это слово в ее глазах, – обиженно сказал актер, ухватив со стола засахаренный орешек. – Она унизила мою комедию, Диана. С этим ты не поспоришь.

– Не поспорю, – смиренно сказала девушка, вспоминая скандал после выступления, который удалось погасить только с ее помощью.

– Между прочим, моя труппа ездит из города в город по всему региону, – хвастливо сказал Полуний. – Авдей, подтверди!

Такой же кучерявый, как Полуний, юноша кивнул и поставил на стол кувшин воды с мятой и кубки. И убежал дальше.

– Полуний, слава твоя растет, – льстиво улыбнулась Диана. – И как бы мне хотелось увидеть твое представление через два дня у нас на вилле. Соберутся все значимые люди Неаполя и Мизен. Все так хотят увидеть тебя и послушать твои монологи, – продолжала любезничать она, с восхищением заглядывая в глаза Полунию. – Вот если бы твоя труппа приехала, как бы ты утер нос Талии, которая не верила в твой талант год назад.

– Ну не знаю, не знаю… – Полуний расплывался от ее слов, как тесто в печке. – Полтора месяца до Вулканалий, мы репетируем мою новую комедию – дел невпроворот. Я уже говорил, что нас позвали выступать в цирке Неаполя?

– Полуний, тем более тебе надо выступить на нашей вилле. Там будет магистрат, там будет Цезарий, там будут гости из Капуи! Армия твоих обожателей должна расти.

– Ох, дочь Тиберия, только ради тебя и твоей веры в Аполлона, но не этих невежд. Наш солнечный покровитель должен увидеть мое выступление, – сдался Полуний. – Но с условием! Будем ставить комедию! И я возьму своих музыкантов.

– Полуний, милый, Талия и гости просили трагедию… Но мы щедро заплатим за твои труды. И накормим всех актеров.

Полуний тут же стал разоряться, что его не ценят и никто не понимает, но Кай уже понял, что Диана победила. Самовлюбленный актер проглотил не только засахаренный миндаль, но и наживку из ее сладких речей. А обещание щедрой оплаты и присутствия знатных гостей стали самым весомым аргументом. Было очевидно, что Полуний ломался для виду.

Диана тоже это понимала, поэтому улыбалась и льстила уже намного меньше, скорее из вежливости слушая его идеи о новых декорациях и мечты о постановке в цирке Рима. Пробыв в театре с добрых два часа, Диана с Каем все-таки сумели сбежать, когда жара стала невыносимой, как и запах Полуния, и от нее не спасал ни навес, ни холодные напитки.

– Как же хочется в термы, – вздохнула Диана, когда они с Каем добрались до повозки. – Но съездили не зря. А ты сомневался.

– Не думал, что буду солидарен с госпожой Талией, но я тоже считаю, что этот хозяин театра – блеющий баран! – улыбнулся Кай, отметив, что очень свободно чувствует себя в общении с Дианой.

Они стали много разговаривать, и ему было легко рядом с ней. Иногда Каю даже казалось, что они дружили ближе, чем Диана с Невией.

– Кай, не говори так, – тепло улыбнулась Диана. – Полуний любит бахвалиться и дурачиться со всеми, будь то магистрат или сам император, но он добрый малый. Любит свой театр, с большой страстью ставит комедии и трагедии. И очень ответственен в работе. Его постановки действительно срывают овации и крики толпы. А еще он не боится Талию. Давай уважать его за это.

– Пожалуй, ты права.

Кай с удовлетворением подумал, что Полунию Диана все равно улыбалась не так тепло и искренне, как ему. Она вообще мало с кем улыбалась так, как когда они оставались наедине. Эта мысль приятно согрела его.

В повозке они почти не разговаривали – Диана изнывала от жары, обмахиваясь веером, а Кай любовался ее тонкими пальцами. Дорога была недолгой, и вот они уже на вилле. Майло остался заниматься лошадьми, а Диана с Каем направились к дому.

– Так хочется скорее смыть с себя пыль, – мечтательно сказала Диана, которая мысленно уже была в термах. – Кай, тебе тоже нужно помыться. Сегодня днем приедет швея и подгонит для тебя новую тунику к празднику.

Кай не успел ответить, потому что услышал, как за углом кто-то произнес имя его госпожи и рассмеялся. Они с Дианой переглянулись и обратились в слух. Почти сразу стало понятно, что кто-то сплетничает про Диану. Та оцепенела, замерев рядом с Каем, который не мог понять, кому хватило наглости насмехаться над его госпожой.

– Да выдумала она этого убийцу! – заявили грубым басом.

– Ты думаешь? – удивленно спросил другой мужской голос.

– Да я тебе говорю, уже столько недель тут кукуем. Ни найденного убийцы, ни новых покушений – ничего. Скука. Эта Диана, поди, развлекалась ночью с мужиком, а потом поругалась с ним и выставила крайним. Если там вообще кто-то был.

– Да, может, она просто нанюхалась благовоний, пока молилась Аполлону, вот и примерещилось.

Оба стали хохотать. Их гогот обрушился на Кая, и его кулаки сжались словно сами по себе. Не дожидаясь распоряжений Дианы, он резко вышел из-за угла. Диана последовала за ним.

Увидев госпожу в сопровождении гладиатора, двое стражников тут же замолчали и вытянулись в струнку. Глаза их смотрели куда угодно, только не на разъяренного Кая, но стыда на их лицах он не видел.

– Вам платят за сплетни или за работу? – прищурился тот, делая шаг им навстречу.

Один из стражников дерзко посмотрел на Кая, возмутившись наглости раба.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я слышала, что вы обо мне говорили, – дрогнувшим от стыда и волнения голосом сказала Диана. – Это отвратительно. Если услышу подобное еще раз, с позором уволю обоих.

– Госпожа, вам что-то почудилось. Мы молчали, – сказал второй стражник, что был повыше ростом.

Это стало последней каплей в чаше терпении Кая. Диана не успела ничего сказать, как он резко выбросил кулак и попал прямо в прорезь шлема первому наглецу. Удар был такой сильный, что нос стражника смялся, как гнилая слива. Стражник закричал от боли, пытаясь руками остановить кровь, струящуюся по лицу. Его напарник выхватил меч, но не успел им воспользоваться – Кай ногой ударил его по руке, выбив оружие, а потом сразу же по бедру, заставив рухнуть на колени, и приставил к его шее гладиус.

Посмотрев на охранника со сломанным носом, Кай на всякий случай достал второй меч и направил лезвие в его сторону.

– Вы оскорбили мою госпожу. Дважды. – Голос Кая был тихим и оттого лишь более пугающим. – Думайте, что скажете теперь. За третье оскорбление лишитесь голов.

– Простите, госпожа Диана, – прогнусавил тот, который пытался зажать нос, останавливая кровь. – Это больше не повторится. Никогда.

– Простите, моя госпожа, – сдавленно повторил первый стражник, боясь, что лезвие меча гладиатора вспорет ему горло.

– Что прикажете, госпожа? – спросил Кай, продолжая испепелять взглядом охрану.

– Что здесь происходит?! – Алис бежал к ним быстрее ветра. – Моя госпожа, что…

– Алис…

Диана посмотрела на него, на Кая, потом на побитых охранников и рассказала все как было. Кай гадал, что предпримет начальник стражи. И, к его изумлению, Алис, багровея от злости, забрал мечи у побитых охранников и склонился перед Дианой.

– Моя госпожа, прошу прощения. Моя вина, я не уследил. Они будут наказаны и уволены – больше никто не посмеет опорочить ваше имя. И будьте уверены, мы день и ночь продолжаем искать тех, кто напал на вас.

– Спасибо, Алис, – тихо сказала Диана, все еще пораженная увиденным.

Кай обменялся молчаливыми кивками с Алисом, убрал мечи и ушел за госпожой. Но едва они прошли еще несколько метров, как Диана вошла в закрытую беседку и поманила его за собой.

– Устроишь выговор за мою несдержанность? – спросил Кай, когда они скрылись от посторонних глаз. – Диана…

– Нет, Кай. Дай посмотреть на твою руку.

Кай взглянул на нее с удивлением, а потом медленно протянул ей свою руку, которой сломал нос стражнику. Ушибленная костяшка и пара ссадин – ерунда, по мнению Кая, но, судя по тому, как нахмурилась Диана, она так не думала.

– Пойдем к Агриппу. Пусть посмотрит.

– Диана, это царапина, – не скрывая возмущения, выдохнул Кай.

– Либо Агрипп, либо выговор, – поджала губы Диана. – Кай, ты чуть их не убил. Я…

– К Агриппу, госпожа, – согласился Кай, взглядом умоляя ее не ругаться.

Диана кивнула и с довольным видом повела его к лекарю. У дверей в комнату Агриппа она резко остановилась и обернулась к нему. Лицо ее было смущенным.

– Кай, спасибо… спасибо, что вступился. Но не нужно было так сильно их бить и…

Она развела руками, сама не понимая, что хочет ему сказать. Ей было и неловко, и радостно одновременно. Уже в который раз Кай на ее стороне, и, хотя она против его методов, приятно, что он отстоял ее честь.

– Благодарность принимаю, извиняться не буду, – твердо сказал Кай.

– Ты невыносим, – буркнула Диана и громко постучала в дверь.

Агрипп открыл с большой задержкой, а когда он все-таки распахнул перед ними двери, то не сразу сообразил, что происходит. Он переводил взгляд с гладиатора на госпожу, не понимая, что привело их к нему.

– Ах, госпожа, простите. Такая духота стоит, я уснул.

– Ничего, Агрипп. Позволишь зайти? Кай повредил руку в драке. Посмотришь?

– Да, госпожа, конечно.

Агрипп засуетился, пустил их внутрь личных покоев, которые ему давно выделил Тиберий, и предложил присесть. Комната была большой, но из-за огромного количества полок, банок, книг, инструментов и всякого хлама, который лежал даже на кровати лекаря, создавалось ощущение, что они в мастерской ремесленника, а не в покоях личного лекаря семьи.

– Дай-ка посмотрю, – Агрипп потрогал и помял руку Кая, внимательно ее осмотрел и хмыкнул. – Все в порядке. Опухнуть не должно, но ссадины лучше промыть. Сейчас дам мазь, с ней все заживет еще быстрее. Марк Галл, а сними наручи. Я на всякий случай осмотрю выше кисти.

– Не стоит. Все в порядке, – упрямо мотнул головой Кай.

– Я предпочитаю делать полный осмотр, – не менее упрямо сказал Агрипп, вцепившись пальцами Каю в руку.

– Нет.

– Пожалуйста, сними наручи и не заставляй Агриппа тебя упрашивать, – поддержала лекаря Диана.

Гладиатор очень нехотя снял наручи, которые продолжал носить потому, что следы, оставленные веревками, еще не сошли до конца. Агрипп, увидев его запястья, молча хмыкнул, а Диана сильно побледнела.

Она прекрасна знала, от чего эти следы, как и то, откуда они появляются. Она впилась взглядом в Кая, который отвел свои серые глаза, не решаясь посмотреть на нее, и натянул наручи обратно.

Агрипп не стал их надолго задерживать – выдал мазь, объяснил, сколько раз ее нужно наносить, и проводил Диану с Каем до двери.

– Госпожа, – нерешительно позвал Кай, проклиная лекаря за то, что потребовал снять наручи.

Кай изо всех сил скрывал от своей госпожи боль, которая мучала спину первые два дня после наказания: ни единым жестом или словом не выказал, что его что-то беспокоит. И так глупо выдал себя!

Диана даже не обернулась на его голос, продолжая подниматься по лестнице в свои покои. Даже Невия, которая встретилась на пути, получила только короткое указание подготовить баню для Дианы и баню для слуг, чтобы Кай помылся до приезда швеи. Невия растерянно посмотрела на госпожу, которая была бледна и немногословна, но ничего не сказала и отправилась выполнять поручение, а Кай внутренне напрягся, готовясь к тяжелому разговору.

Как только за ними закрылась дверь в покоях Дианы, и они остались вдвоем в удушающей тишине, Диана подошла к Каю и сама сняла наручи с его рук. Гладиатор не сопротивлялся. В другой ситуации ее прикосновения были бы приятны, но сейчас хотелось, чтобы она не видела следов той ночи и не касалась его рук.

– Диана, – позвал он ее по имени, размышляя, что соврать.

Диана продолжала молчать, рассматривая натертую веревками кожу.

– Тебя, очевидно, били плетью, – сделала выводы девушка. – Раздевайся по пояс.

– Диана…

– Кай. – Голос госпожи звенел от напряжения.

Кай молча разделся и продолжил стоять к ней лицом.

Диана внимательно осмотрела каждый сантиметр его кожи и безупречного тела, где не было следов побоев.

– Повернись ко мне спиной, – приказала она, отметив, что по животу и груди не били.

Он медленно повернулся спиной, где красные полосы уже светлели, если верить Гнурру. В целом Кай уже вполне неплохо себя чувствовал, но Диана все равно охнула от ужаса. Когда он обернулся к ней, то увидел, что ее лицо искажено от ярости, а кулаки крепко сжаты.

– Что произошло и почему ты мне не рассказал?! Когда это случилось?

– Диана, ничего не произошло, и не о чем говорить. Все в порядке.

Кай старался говорить убедительно, надеясь, что это успокоит госпожу. Он кожей чувствовал, как между ними вырастает стена, которую они так долго преодолевали.

– Что произошло? – повторила вопрос Диана, будто не слыша его.

– Ничего. Волноваться не о чем, это больше не повторится.

Улыбка Кая вышла совсем не убедительной и больше напоминала усмешку. Он изо всех сил старался делать вид, что все хорошо, и это только сильнее злило Диану.

– То есть ты не скажешь мне? – возмутилась она. – Это Талия? Это по ее приказу?

– Диана, со мной все хорошо, – с нажимом сказал Кай. – Я не хочу об этом говорить. Прости за неповиновение.

Диана продолжала сжимать и разжимать свои маленькие девичьи кулаки. Хотелось кричать и разнести всю комнату, как на днях сделала Талия. Хотелось позволить себе неистовствовать. Как Кай умолчал о таком? Почему он так равнодушен сейчас?

Было стыдно, что она не догадалась раньше, что ничего не заметила. Она не уследила и допустила, чтобы его наказали. Да еще и втайне от нее! У нее сердце сжималось от мысли, что его выпороли за то, что он просто делал свою работу!

Глаза защипало, но Диана сдержалась и не проронила ни слезинки.

– Я прошу тебя рассказать мне правду. Я могу помочь, я могу все исправить, – прошептала она, надеясь растопить лед в его душе.

– Диана, я разберусь. Не стоит обо мне беспокоиться. Прошу. – Кай с трудом сохранил твердость в голосе.

Он не хотел ей жаловаться и не считал нужным рассказывать об этой досадной ситуации. Он знал Диану и боялся, что она натворит глупостей. Он должен защищать ее, а не наоборот.

Диана считала иначе, и слова Кая резанули по живому. В груди сдавило от боли и обиды. Неужели он считал ее ни на что не способной дочерью богатого римлянина? Она и без его рассказа догадалась, что произошло: Талия не стерпела неповиновения Кая. И злость на мачеху выжигала нутро сильнее, чем обида на Кая, который продолжал молчать и держаться очень отстраненно.

– Как сказал Полуний этим утром, – вдруг так же прохладно заговорила Диана, – рана, нанесенная госпожой Талией моему сердцу, не скоро затянется. От себя добавлю к его фразе, что и на моей гордости тоже.

– Диана, что ты имеешь в виду? – Кай очень надеялся, что его госпожа предпочтет совершить месть его руками, а не своими.

– Ничего, Кай, – ответила на его манер Диана. – Я разберусь с этим. Тебе не о чем переживать.

Девушка прошла к полкам на стене, взяла несколько бумаг, восковую свечу и чернила с перьями. Первое письмо она написала очень быстро, несмотря на то, что оно вышло очень длинным. Второе письмо было коротким, всего в пару строк. Запечатав их воском, Диана схватила оба письма и направилась к двери, где столкнулась с Невией.

– Диана, термы почти готовы, – сказала служанка, растерянно глядя на Кая, который торопливо поправлял тунику и натягивал наручи, в которых уже не было необходимости.

– Спасибо, Невия, буду через несколько минут, – кивнула Диана, снова удивив подругу манерой речи и холодным, будто застывшим выражением лица.

– Лучше вам с Каем поспешить, швея скоро прибудет, – напомнила Невия, покидая комнату.

– Конечно.

Диана быстро спустилась на первый этаж и вышла во двор, ничего не объясняя Каю, которому ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Он не понимал, зачем они снова возвращаются на конюшню, но спрашивать не стал. Не хотелось первым прерывать молчание.

– Майло! – Диана позвала поверенного конюха. – Майло, кажется, я забыла в повозке платок.

Майло понимающе кивнул – это был их тайный сигнал. Когда Диана хотела поручить ему что-то особенное, о чем никто не должен был знать, она говорила про платок в повозке, и старый конюх тут же догадывался, что нужно обсудить наедине детали поручения.

– Госпожа, давайте искать.

Диана улыбнулась. Этот ответ значил, что на конюшне нет сейчас лишних ушей, все слуги заняты, и никто их не подслушает. Если бы говорить было неудобно, Майло ответил бы: «Не может быть, госпожа».

Кай не знал этих тонкостей, но фразу про забытый платок уже слышал, когда Диана пару недель назад отправляла письма за Домиана. Догадавшись, что у нее с Майло есть свое тайное слово, он в который раз восхитился ее находчивостью и умом.

Когда они все трое уединились в дальнем углу конюшни, Диана достала свои письма.

– Майло, это письмо срочно отвези в театр Мизен и отдай Полунию, – Диана отдала ему короткое письмо. – А вот это, – она протянула то письмо, что было объемнее, – должен отвезти твой сын, Клавус, моему отцу в Рим.

– Боги всемогущие, госпожа, – растерянно облизнул губы Майло. – Письмо Полунию я отвезу сейчас, но вот письмо господину Тиберию раньше послезавтра Клавус не повезет. Простите, госпожа.

– Что случилось?

– У Клавуса сегодня выходной, – пожаловался Майло, – он пьет с самого утра. Даже если я его найду сегодня, боюсь, завтра он будет не в состоянии сидеть в седле. Простите, госпожа, вы же знаете, мой сын-осел пьет до беспамятства, когда берет выходной.

– Я знаю только то, что твой сын – лучший и самый быстрый гонец в Римской империи. Найди его и дай задание с письмом, отвезет, как протрезвеет. Погода сейчас стоит хорошая, он сможет быстро съездить в Рим и обратно, – подумав, сказала Диана. – Главное – держи это в тайне. И накажи Клавусу, пусть лично отдаст письмо моему отцу в Риме и скажет, что я жду немедленного ответа, иначе уеду в Помпеи без разрешения.

– Госпожа, да за такие слова господин Тиберий снесет голову Клавусу, – ужаснулся Майло.

– Не снесет, будь уверен. Как только отец прочитает письмо, сам напишет ответ и пришлет мне, – сказала Диана и протянула конюху мешочек с деньгами. – Майло, я рассчитываю на тебя и Клавуса. Послезавтра на рассвете он должен скакать в Рим.

– Будет исполнено, госпожа.

Диана вышла из конюшни довольной, а вот Кай хмурился, размышляя о том, что написала Диана отцу и Полунию.

– Госпожа, поделитесь со мной своими мыслями? – с надеждой спросил он, желая, чтобы невидимая стена между ними рухнула.

– Мыслями я делюсь лишь с Аполлоном, Кай, – сказала Диана. – Нам пора в термы. Идем.

И оба пошли к вилле, полные обид друг на друга.

Глава 13

Доверие

Кая редко посещала бессонница, он всегда спал как младенец, и неважно, что ждало его с утра: встреча с вражеским войском или бой на арене. Отец учил, что сон – лучшее средство от болезней и тревог, и Кай умел уснуть в любой обстановке: на сырой земле, под храп брата и даже рядом со стонущим от боли соседом по кандалам. Но сегодня сон не шел, и украла его госпожа Диана.