Парад женихов
При мысли, что ей сейчас придется возвращаться к себе домой, девушке стало не по себе.
– Не знаю, имеет ли это отношение к тому, что случилось тут, – сказала она, – но меня вчера пытались похитить.
Ответом ей был взгляд четырех недоумевающих пар глаз.
– Я поэтому к Максу напросилась ночевать, что к себе домой ехать боялась.
– Кто вас пытался похитить?
– Какие-то чокнутые люди. Называют себя Хранителями и Разрушителями. Сперва меня увезли Хранители, но потом Разрушители отбили меня у них. А я отвлекла их внимание и удрала.
Она говорила и видела, что ей не верят. В глазах полицейских читалось откровенное раздражение.
Уходи, не мешай нам работать! У нас на руках готовое и уже почти раскрытое дело, а твоя история темная и дурно пахнет неприятностями.
И Ната ушла. Но к себе домой не пошла, такого страху нагнали на нее одни лишь воспоминания о вчерашних ее приключениях. Один раз ей чудом удалось удрать от этих сумасшедших, но где гарантия, что во второй раз ей также повезет?
Выйдя из квартиры брата, Ната ненадолго остановилась на площадке в ожидании лифта.
Две женщины-соседки возились у мусоропровода. Возились, судя по всему, они уже долго, и чувства у обеих были накалены до предела.
– Ты подумай, паскуда какая выискалась! – говорила одна. – Забила нам весь мусоропровод!
Вторая тетка была не так многословна, она ритмично тыкала палкой от швабры, пытаясь пробить засор.
– И-не-го-во-ри! Су-ка!
– Ему бы в глотку эту коробку запихнуть! – злобствовала первая. – Чтобы подавился своим картоном и сдох!
Едва услышав про картон, Ната почувствовала, как ноги сами понесли ее к женщинам.
– Простите, можно мне взглянуть?
Они удивились, но возражать не стали. Отодвинулись и внимательно наблюдали за Натой, которая буквально по пояс залезла в мусоропровод.
Женщинам удалось уже довольно глубоко пропихнуть картон, но все же можно было разглядеть, что эта коробка очень похожа на ту, которая была вчера у Макса.
– А можно я ее достану?
Женщины в ответ энергично запротестовали. Особенно возмущалась та, которая работала шваброй. Ей было жалко своих усилий. Но Нате удалось убедить женщин, если картон не удается пропихнуть глубже, его нужно извлечь наружу.
– Если не противно, вытаскивай.
Ната нырнула еще глубже.
Ну и запах! Ее чуть не вывернуло. Но она понимала, что от этого станет только еще хуже.
Одно дело извлекать картон вместе с прилипшими картофельными очистками и арбузными корками, и совсем другое, если к ним прибавятся полупереваренные суши и роллы. Так что Ната сдержалась, сумела ухватить картонную коробку и выволокла ее обломки наружу.
Оглядела и пришла к выводу, что коробка та самая или идентичная ей.
– Знаешь того, кто ее сюда запихал?
Нет, этого Ната не знала. Она разложила останки коробки, но быстро поняла, что она либо была засунута в мусоропровод уже пустой, либо все находящиеся в ней фигурки из папье-маше улетели вниз, когда коробку засовывали в трубу.
Тетки не возражали, когда Ната попросила у них останки этой коробки. Они даже обрадовались, что девушка их забирает.
Зато полицейские были совсем не рады, когда Ната заявилась к ним обратно, да еще со своим изрядно попахивающим трофеем.
– Вот та самая коробка, которую ночью принесли Максу!
– Но тут ничего нет! А вы говорили, что в ней были игрушки из папье-маше!
– Наверное, они все улетели по мусоропроводу вниз. Поищете их там и найдете!
Но вид у сотрудников полиции был такой, словно рыться в мусоропроводе – это было последнее, чем бы им хотелось заняться в этом мире.
Какие чистюли! Нате даже обидно стало. Она не побрезговала, залезла в мусоропровод. Хотя совсем не должна была этим заниматься. А полицейские, в работу которых как раз и заходят такие обязанности, сидят и делают вид, что выше такой работы.
После неудачного разговора с полицией Нате снова пришлось думать о том, куда же ей двигаться дальше. И взвесив все «за» и «против», она отправилась в гости к Ане.
В этот час у нее всегда можно было смело рассчитывать на чашку ромашкового чая и на порцию овсянки на воде. Так оно и случилось. Только на этот раз по случаю выходного дня овсянка была сварена на молоке. Правда, обезжиренном, но для Ани и это было невиданной роскошью. К тому же к овсянке полагался мед с собственной пасеки, которую держал кто-то из дальних родственников семьи, абрикосовый джем, вкусом ничем не уступавший меду, и целая тарелка спелой вишни. Она уже успела немного раскиснуть и забродить, но была тем более вкусной.
Подруги вместе позавтракали, а потом отправились погулять. И все было хорошо и даже просто замечательно вплоть до той минуты, когда Аня внезапно не произнесла:
– Совсем забыла тебе сказать! Тебя вчера разыскивали какие-то люди.
– Какие люди?
– Мужчины.
– Их что, было много?
– Двое.
– И как они выглядели?
– Очень необычно. Один благообразный старичок с бородой и очень тщательно одетый. А второй с…
– Белыми волосами и мордой, изрезанной шрамами в виде сетки?
– Да, – удивилась Аня. – Откуда ты их знаешь?
Но Нате было не до того, чтобы удовлетворять любопытство подруги.
– Что они хотели?
– Они сказали, что имеют к тебе дело. Были у тебя на Индустриальном, но никак не могут тебя застать дома. И зная, что мы с тобой близкие подруги, они взяли на себя смелость обратиться ко мне с просьбой поискать тебя у меня.
– И когда это было?
– Я же говорю, вчера.
– Да, но в котором часу?
– Около одиннадцати вечера.
Выходит, эти типы явились к Ане уже после того, как потеряли след Наты. Хороша бы она была, напросись вчера к Ане на ночевку, как и собиралась. Угодила бы прямо им в руки. Вот была бы радость!
Но была еще одна странность, на которую Ната обратила внимание.
– Эти двое явились к тебе вместе?
– Да.
– И не было похоже на то, что они враждуют между собой?
– Нет. Они очень дружески держались. Никакой враждебности между ними я не заметила.
– И что ты им сказала?
– Что я и понятия не имею, где ты можешь находиться. Что им нужно поискать тебя дома или позвонить тебе на сотовый. Они очень любезно меня поблагодарили и отправились к Лиде.
– Откуда ты знаешь?
– Так она мне потом звонила. Спрашивала, что за типы и с кем ты снова связалась?
И Аня с любопытством уставилась на Нату.
Пришлось рассказать подруге о своем знакомстве.
Аня ахала и ужасалась.
– Надо идти в полицию! Рассказать им о том, что с тобой случилось.
– Уже рассказала!
– И что?
– Ничего! Ровным счетом ничего. Ноль внимания, фунт презрения.
– Если полиция не хочет, тогда мы сами расследуем это дело!
– Мы? Кто это мы?
– Мы с тобой!
И в ответ на недоуменный взгляд Аня воскликнула:
– А что тут такого? В детективах простые обыватели, не дождавшись помощи от полиции, частенько сами работают детективами. Лично я столько сериалов пересмотрела, что легко могу немного поработать ради тебя следователем.
– Спасибо, конечно, – растрогалась Ната. – Но я даже не представляю, с чего тут начинать.
– Поразмыслим логически. Эти люди знают, где ты работаешь. Знают твой адрес. Они знают даже то, кто твои подруги. Значит, они должны были знать и Макса! И к нему они должны были явиться в поисках тебя в первую очередь.
– Если эти люди так хорошо все про меня знают, наверное, они знали и о том, что мы с Максом практически не общаемся уже два года.
– Но он твой единственный родственник.
– Да, был.
– Что значит был?
Пришлось рассказать и про смерть Макса.
Аня снова ахала, охала, а потом заявила:
– Слушай, а может, это они и приходили к нему ночью?
– Там был доставщик пиццы.
– Это он так представился. Но эти люди, как я понимаю, большие затейники. Могли притвориться доставщиком пиццы.
– Заявились к Максу среди ночи, забрали у него коробку с игрушками из папье-маше, а ему самому подсунули наркотик, который Макса и прикончил?
Ната не скрывала своей иронии, но Аня считала, что отталкиваться нужно от фактов.
– Нужно поискать этого доставщика пиццы.
– И как ты будешь его искать?
– Надо походить по соседям Макса, поспрашивать у людей, возможно, кто-то ночью видел возле дома машину доставщика или даже его самого.
– Или совсем не машину доставщика, а белый или черный «Ровер»? – пробормотала Ната. – Знаешь, очень странно, но я только что сообразила, что у Хранителя и Разрушителя были совершенно одинаковые машины. Ну просто один в один!
– Ты же говорила, что у Хранителя машина была белой, а у Разрушителей черной?
– Только в этом и было отличие. А так машины были просто копиями. Похоже, их взяли в одном салоне и в одно время.
– Пришли, ткнули в какую-то модель и сказали, что хотят две такие машины, но только белую и черную?
– Да.
– Знаешь, это очень странно. Впервые слышу про такой метод покупки машин.
Ната бы поспорила, но не могла.
Вдвоем они вернулись к дому Макса, где полиции уже не наблюдалось. Вдвоем девушки пошли в обход квартир, и Ната в очередной раз порадовалась, что Аня захотела ей помочь. В одиночку Ната никогда бы не отважилась тревожить людей, многие из которых очень отрицательно относились к тому, что кто-то прервал их законный субботний отдых.
Девушки прошли уже пять этажей, и им довелось наслушаться в свой адрес много всякого неприятного, а результат, ради которого они затеяли этот опрос, по-прежнему был очень скромный.
– Мы что-то не так делаем. Те граждане, которые сейчас спят, они какие-то неактивные. Спустимся во двор, поищем возле спортивной площадки. Там должны собраться жильцы, которым не все равно, что происходит вокруг них.
Так как других идей у Наты не было, а слушать хамские реплики и советы отправляться по известному адресу ей тоже уже надоело, то она согласилась. И девушки отправились к площадке, где их ждала встреча, перевернувшая жизнь их обеих еще больше вверх дном.
Глава 6
Сначала ничего удивительного не происходило и ничего этого и не предвещало.
Площадка во дворе была самой обычной, покрытой потрепанным покрытием, давно утратившим свой первоначальный зеленый цвет. В дождь на площадке появлялись лужи, в жару над ней витал удушливый запах испаряющегося на солнце пластика.
На самой площадке никого не было, зато возле нее на скамеечке сидел молодой человек, возле которого крутился очаровательный черно-пегий песик.
Это был пес с длинными черными ушами, свисающими вдоль висков, словно локоны у принца, и умными карими глазками.
– Это у вас спаниель? – спросила Аня, любившая собак.
– Да, русский охотничий спаниель.
Разумеется, тут было самое время спросить, ходит ли песик на охоту.
Хозяин ответил, что они оба ходят и всегда успешно. Представился сам, представил своего пса.
Хозяина звали Сашей, собаку Бароном. И разговор завязался.
– Вы тут живете?
– В гости приехал.
– Но вы ночевали тут? – допытывалась Аня. – Простите, что я к вам пристаю, только тут такое дело, что не до церемоний.
Саша тут же поинтересовался, что за дело такое приключилось, начисто лишившее церемоний столь прекрасных девушек.
Услышав комплимент, Аня порозовела. В ее жизни комплименты из мужских уст слышать ей доводилось нечасто.
Они рассказали о том, что ночью погиб молодой мужчина и что его сестру пытались похитить, и Саша пообещал девушкам помочь.
– У меня в этом доме живет дядя, хороший человек, недавно овдовел и очень переживает. По мере сил стараемся не оставлять его одного. Вчера я приехал к дяде поздно вечером, собирались с ним сегодня утром по грибы отправиться, а его с утра на работу вызвали. Все планы сорвали. Но мы с ним решили, что завтра все равно поедем. Есть у нас заветное местечко малохоженное, те грибы, что за ночь выросли, наши будут.
Но увидев лица подруг, поспешно сменил тему:
– Так я к чему это говорю: пока мы с дядькой сначала по грибы собирались, то он меня встречал, то за хлебом пришлось сбегать, потому что дома не оказалось. А потом дядька в пять утра на работу подорвался, я его провожать пошел, в общем, спать нам этой ночью почти не пришлось. И помнится мне, что видел я возле вашего подъезда две машины – белую и черную, как из одного кокона вылупившиеся. Даже регистрационные номера на считаные единицы у них отличались. Я еще удивился такому совпадению и номера машин запомнил. Не специально, конечно, я так поступил, но вам, похоже, мои сведения сейчас могут пригодиться.
Девушки смотрели на Сашу, не скрывая своего восхищения, а он, словно было мало, еще и прибавил:
– Теперь мы сможем вычислить личности владельцев машин, если повезет, то мы найдем Хранителя с Разрушителем.
– А они нам нужны?
– Их показания могут оказаться весьма полезными. Даже если они сами не были в квартире Макса минувшей ночью, они явно наблюдали за ней. Не обнаружив Нату у нее дома, не застав ее у подруг, они сделали вывод, что единственный человек, к которому она могла отправиться, это ее брат. Они навели о ней множество справок, их интерес к ней был не случайным.
Это была горькая правда. И Нате приходилось признать, что эти двое чрезвычайно хорошо подготовились, если даже знали о том, что у нее в данный момент нет парня, к которому она могла бы напроситься на ночлег.
– Сейчас мы с вами выясним имена наших героев. Пойдемте к дяде, у него есть компьютер, где хранится база данных всех машин в городе.
– А это удобно? – засмущалась Аня. – Ваш дядя до сих пор в трауре, а тут мы являемся.
– Во-первых, дядя сейчас на работе. А во-вторых, он будет только рад гостям. Жена у него была особой не слишком любезной, всех друзей за годы совместной жизни успела отвадить, а с родственниками перессорилась. После ее кончины дядя остался фактически в изоляции, потихоньку восстанавливает прежние связи, налаживает новые.
Дядя жил через два подъезда от Макса. Квартира у него была меньше, всего две комнаты, но зато в квартире имелся просторный балкончик, весь заставленный горшками с цветущей петунией.
Каких только расцветок тут не было – белая, розовая, сиреневая, малиновая и даже темно-фиолетовая, такая темная, что казалась почти черной. Ее очень украшали белоснежные пятнышки.
– Какая красота! – восхитилась Аня.
– Дядя развлекается. Говорит, это его любимые цветы.
– И мои тоже!
– А вот жена дяди терпеть не могла их, говорила, что на руках остается неприятный налет. Предпочитала выращивать на балконе чеснок и перец. К цветам была совершенно равнодушна. Вот дядя и оторвался в этом сезоне, накупил семян, вырастил рассады в избытке. Еще начеренковал, как мне помнится. Вся наша родня осталась одарена им горшочками с рассадой петунии. И еще вон сколько осталось.
– А дача у вашего дяди есть?
– Нет. Дачи нет. Дядя всегда хотел домик в деревне, но его жена категорически была против любого загородного дома. Хотя и странно, сама была родом из маленького поселка. По идее, должна была любить возиться в земле, а вот не любила. Ее пугала даже сама мысль о том, что кто-то может увезти ее из города.
– Должно быть, она боялась того, что ей придется вернуться к тому, от чего она ушла.
– Они прожили вместе почти двадцать лет, но уже через год вся наша семья дружно ее ненавидела. Впрочем, ее собственные мать и братья тоже с ней не общались. Даже на похороны не приехали. А это многое говорит о человеке, не правда ли?
– А отчего она умерла?
– Попала под машину. Когда мы об этом узнали, то даже не удивились. У нее была совершенно особенная привычка переходить дорогу. Она никогда не смотрела по сторонам. Иногда мне даже казалось, что она нарочно идет так, чтобы всем водителям пришлось бы затормозить. Она была твердо уверена, что все вокруг должны уступить ей дорогу. Для нее не существовало чужих мнений, только ее собственное «хочу». Вот хочу я перейти дорогу на красный свет и в самой гуще потока, и пойду! Я сам лично наблюдал, как она вышла на зебру, когда прямо на нее мчался груженый «Камаз». Водитель всем телом навалился на педаль тормоза, я прямо видел, как у него глаза из орбит вылезали, так он старался удержать свою громадину от столкновения. Машина остановилась в считаных сантиментах от упрямой бабы, и она перешла, словно бы так и нужно. И так она поступала всегда. И все ей сходило с рук. А в этот раз что-то не срослось. И главное, погибла под колесами рейсового автобуса, который и плелся-то еле-еле. Просто вышла прямо под его колеса из-за другого автобуса, с которого сошла у остановки.
– То есть правила дорожного движения она не соблюдала.
– Чужие правила ее не интересовали совершенно. Для нее существовали только ее собственные желания и правила, которые она сама же устанавливала.
– И все же ваш дядя страшно переживал эту трагедию?
– Ну, какое-то время переживал, понятное дело. Потом мы ему нарисовали массу преимуществ его нового положения, он нашим словам внял и сейчас находится в фазе поиска новой подруги жизни. Так что ваше появление его только взбодрит.
В целом в квартире было довольно уютно. Хотя никаких женских вещичек тут не наблюдалось. Похоже, вдовец убрал все, что могло напомнить ему о почившей супруге. И трудно было сказать, с какой целью он это сделал. Чтобы не ворошить своего горя или чтобы просто не вспоминать о том кошмаре, в котором он прожил долгие годы.
– Так что же с нашими знакомцами на черном и белом «Роверах»? Ага! Вот эти две машины. Удача! Обе они записаны на одного и того же человека! Некий Никитин Александр Васильевич.
Ната насторожилась:
– Как ты сказал?
– Никитин Александр Васильевич.
– Надо же, как странно.
– Тебе знакомо это имя?
– И да, и нет. Никитины – это девичья фамилия моей мамы и тети Зои. Их папу – моего дедушку звали Васей, а фамилия у него была Никитин. И я помню, мама рассказывала, что у них с Зоей был младший братик Саша, но он погиб еще в юности. У меня дома в семейном альбоме даже есть фотография дяди Саши, на ней ему где-то лет шестнадцать-семнадцать.
– Но он точно погиб?
– Мама всегда так утверждала.
– А какого он был года рождения?
– Я знаю, что он был самым младшим в семье. Так что сейчас ему должно было быть около шестидесяти.
– Все верно. Так и есть. Это он.
– Не может быть, чтобы это был он, – отмахнулась Ната. – Наверное, просто совпадение. Никитиных много. Александров Васильевичей еще больше.
– В любом случае нам нужно повидаться с этим господином Никитиным. При встрече все поймем сами. Неплохо бы разжиться фотографией твоего дяди.
– Домой я не сунусь, – категорически заявила Ната. – А то вдруг эти чокнутые меня там до сих пор караулят? Можно посмотреть в альбоме у Макса. У тети Зои должна была храниться точно такая же семейная фотография их с мамой братца.
Полицейские не удосужились опечатать квартиру, где произошло убийство. А ключи Ната позаботилась прихватить заранее.
Старый альбом нашелся на том самом месте, где всегда и лежал, его побуревший от времени корешок проглядывал за застекленной дверцей.
В альбоме нашлась фотография молодого Саши Никитина. С фотографии смотрел молодой человек привлекательной наружности. У него были быстрые живые глаза, ухоженная внешность и на чуть полных губах играла веселая улыбка.
– Мама говорила, что Саша был большим затейником. Не жилось ему ровно, все время придумывал какие-то забавы. В раннем детстве их кота запускал в космос, бедный кот после такого запуска еще долго не решался приблизиться к коробкам, в которых раньше обожал играть, прятаться и даже спать. Запуск прошел при большом скоплении окрестной детворы, с каждого зрителя была взята плата – стоимость стаканчика мороженого. Потом Саша подрос, пошел в первый класс и почти сразу организовал в школе тайное общество взаимной выручки. Туда входили завзятые двоечники и отличники. Каждый двоечник платил определенный членский взнос, на который мог рассчитывать на готовое домашнее задание, сделанную контрольную работу или идеально написанное сочинение. Каким образом Саше удавалось добиваться от отличников поставки для общества уже готового материала, учителя так и не узнали. Но после полугода существования этого общества Сашу его родителям пришлось перевести в другую школу. Там он тоже не сидел спокойно, мигом организовал обмен вкладышами из жвачек, причем курс обмена регулировался самим дядей, но так, чтобы он мог оставаться в плюсе. За вкладыш с гоночным болидом можно было получить три с Микки-Маусом, а за одного Микки можно было спокойно получить пять с рекламой кока-колы. Вкладыши можно было менять, а можно было продавать. Это была своего рода пирамида, которая в итоге рухнула, оставив вкладчиков с ничего не стоящими своих денег фантиками на руках. Потом были какие-то операции по обмену значков с советской символикой на бельгийский шоколад и французский кофе. Потом по мере взросления пошли уже более серьезные махинации.
– Занятный мальчик. А отчего он умер?
– Кажется, это случилось в армии. Дядя Саша не попал в институт, пошел в армию и там погиб при транспортировке из одной части в другую. Попал между двумя вагонами, его разрезало пополам и так изуродовало, что даже хоронить пришлось в закрытом гробу. Но мама очень неохотно говорила на эту тему. Куда чаще она вспоминала, каким Саша был чудным маленьким мальчиком. Да… И вот что еще странно: мы с мамой и тетей Зоей часто навещали могилу бабушки с дедушкой, но имени Саши там на памятнике выбито не было. Лишь с краю был прикреплен его маленький эмалированный медальон с фотографией и именем.
– Почему?
– Ну, в девяностых почти у всех, за редким исключением, дела шли плохо. Наша семья не стала исключением. Денег катастрофически не хватало даже на живых, где уж там думать о мертвых. Из экономии ограничились просто фотографией на эмали, приклеенной на чужой памятник.
– Странно, но ваш дядя должен был родиться где-то в годах шестидесятых. Значит, и в армию он должен был пойти в восьмидесятых. А это время еще довольно прочного Советского Союза со всеобщей стабильностью и возможностью достойно упокоить своих близких.
– Я не знаю, – растерялась Ната, которой до сих пор никогда не приходило в голову сомневаться в словах мамы или подсчитывать годы жизни своего дяди.
– Ладно, оставим воспоминания на потом. Сейчас нам необходимо повидать гражданина Никитина. Живет он на другом конце города, если верить штампу о его регистрации. Едем к нему все вместе?
И они поехали.
Вопреки опасениям Никитина Александра Васильевича им удалось найти довольно просто. Он сам открыл им дверь своей квартиры, в ответ на заданный вопрос любезно кивнул и подтвердил, что это он и есть.
Напрасно все трое пытались найти в этом круглом, румяном и покрытом мелкими морщинками лице того мальчика со старой фотографии.
Нет, и тип лица у этого Никитина был другой, и форма носа – трамплинчиком, и даже уши – оттопыренные и смешные – были совсем не теми ушами, которые были у Никитина на фотографии.
– Вам принадлежат две иномарки фирмы «Ровер», одна черного, другая белого цвета. Куплены они вами в один день и в одном и том же салоне, так?
– Совершенно верно.
– Простите, но вы никак не похожи на человека, который часто делает такие покупки.
Обстановка, которая просматривалась за спиной Никитина, была самой скромной.
Но Никитин обиделся.
– Вот что, молодой человек, – подбоченился он, – если я не швыряю свои деньги направо-налево, покупая никому не нужную ерунду, то это еще не значит, что денег у меня нет! Я покупаю те вещи, которые могут принести мне прибыль в будущем!
– И какую же прибыль вы получаете с двух иномарок?
– А такую! Я сдал их в аренду в службу каршеринга! И ежемесячно получаю за них кругленькую сумму!
– Но приобрести сразу две машины – это накладно.
– При покупке первой на вторую полагалась хорошая скидка.
– Насколько же она должна быть хороша? Пятьдесят процентов?
– Ладно, молодые люди, из чистой любезности удовлетворю ваше любопытство. В салоне у меня работал зять, он и организовал мне эту покупку. Его все равно уже увольняли, так что он выбил для меня напоследок все возможные скидки и подарил все подарки, какие только мог.
– В какую фирму вы отдали свои машины?
– А с какой целью вы интересуетесь?
Впервые с начала разговора Никитин не стал просто отвечать на вопросы, а перешел в наступление.
– И кто вы, позвольте спросить, вообще такие?
– Ваши машины стали участниками ДТП, но ускользнули с места аварии.
– И при чем тут я? Обращайтесь к тем людям, кто пользуется машинами!
– Это мы и хотим сделать. Назовите фирму, в которую вы сдали свои машины!
Но Никитин, вопреки здравому смыслу, не пожелал этого сделать.