Истинная для дракона

Я четко представила свои сферы, каждую по отдельности: похотливую нижнюю, эмоциональную среднюю, испепеляющую верхнюю. Моя голова уже готова была вот-вот взорваться, я уже ощущала жар корнями волос. Но я вообразила, что это вовсе не огненный шар внутри меня, а горячий поток, водопад, стекающая лава. И, о чудо – нехотя, обжигая меня изнутри, верхняя сфера потекла вниз, навстречу средней. Голову отпустили огненные тиски, сознание немного прояснилось.

Дракон, понаблюдав за мной некоторое время, наклонился к моей груди. Не спеша, он наслаждался то одной, то другой грудкой: втягивал губами соски, обласкивал их языком, терзал зубами, дул и снова кусал.

Не знаю, наверно, я начала постанывать. Моя верхняя сфера очень медленно, вулканической лавой перетекла в среднюю, на уровне груди, которую как раз сладко мучил Этелхарт. Он, губами втягивая кожу, стал спускаться по моему животу ниже и ниже, будто прокладывая русло для огненной реки вниз, к сластолюбивой сфере.

А внизу, в моем лоне уже всё было готово для встречи гостя: лепестки нежных губ раскрылись, выставляя дотоле скрытый, сейчас набухший бутон клитора. Мышцы сокращались в такт движениям бесстыдных пальцев, ласкавших меня сзади. Аден-Драйк очень медленно провел языком по губам и клитору, и это дало толчок сферам в груди – они двумя ручейками, бьющими меня изнутри током, потекли вниз.

Длинный упругий язык дракона вытворял со мной невероятное: насладившись влажными лепестками губ, он занялся клитором, танцуя вокруг него древние брачные танцы. Когда от слишком большого удовольствия его прикосновения к клитору становились невыносимыми, и я от них вздрагивала, дракон проникал жестким своим языком в мое лоно. Язык – жестокий и сильный, как его хозяин, то двигался навстречу пальцам в анальной дырочке, с которыми его разделяла тонкая стеночка, то исследовал каждый миллиметр шелкового лона, то упруго бился о преграду. Потом он возвращался к клитору и снова доводил меня до исступленной дрожи. И так – бесконечно!

Вторая его рука, державшая меня ранее под голову, давно уже гуляла по моей груди, то больно сжимая, то ласково поглаживая, то шлепая по ней, то оттягивая соски. Я легко держалась на воде: мои ноги обнимали Этелхарта, а руки держались за края купели. Голова откинулась назад, волосы медузой колыхались в воде.

Сферы, соединившись внизу, готовы были выплеснуться через край отведенного им русла. Я, без стеснения стонала, вздрагивала и выгибалась навстречу мастерским движениям дракона. А он, в который раз оттянув губами мой клитор, глубже и быстрее двигаясь пальцами в попке, яростно сжимая мою грудь, языком терзал чувствительный бутон. Это было уже настолько невыносимо, что меня словно било током, сдержать крики было невозможно. А в голове зазвучал голос Аден-Драйка: «Сладкая моя девочка… Сейчас я напьюсь тобой… Хоть ненадолго погашу эту дикую жажду…»

Сияющая лава внизу моего живота качнулась и потекла ровным потоком навстречу жарким губам и ненасытному языку дракона. Мне хотелось этого. Чтобы он напился моим соком, моим жаром, моей силой. Она слишком долго ждала освобождения, её слишком много! И вот я ощутила, как огненная река, больно обжигая низ живота, сосуды и мышцы, достигла лона, обожгла его, и двинулась из меня. Этелхарт, орудуя языком, губами и пальцами, уже жадно пил, втягивал меня всю. Клитор достиг какого-то пика чувственности, и в нем будто что-то взорвалось. Меня сотрясал невероятнейший оргазм. Я кричала, стонала и плакала. Да это просто неописуемо!

Этелхарт жадно впился в меня ртом и не отпускал до тех пор, пока не иссяк поток лавы у меня внутри, и пока я не перестала дрожать от сладостной неги. «Если я так реагирую на его руки и губы, что будет при полноценной инициации?» Я уже размышляла их категориями.

Со стоном наслаждения, нехотя дракон оторвался от меня, сжал обеими руками ягодицы, погладил ноги. Глаза его сияли огнем. Жадным огнем, пламенем желания! Сдвинув мои ноги ниже, он приподнялся из воды, выставив пах.

– А что мы будем делать с этим? – провокационно прищурился он. Перед моими глазами могучей дубиной стоял огромный член Этелхарта. Я попятилась. Но насмешник хрипло успокоил:

– Не бойся. Рано. Ты не готова. То, что у тебя сейчас что-то получилось, – ничтожная малость от того, что ты должна уметь. Сегодня только первый день обучения. И он еще не закончен…

Этелхарт вышел из купели, сам завернулся в простыню. Помог выйти и мне. Не успела я мысленно позвать Бэтти, как она появилась в комнате. Дракон отправился к себе, а в моей голове прозвучали его слова: «Наложницу покрепче ко мне в малые покои». Я усмехнулась. Я не знала, как контролировать мой внутренний слух, не знала его причину, но мне это начинало нравиться: кто знает, как смогут пригодиться мне эти телепатические всплески?!

Глава 18

Бэтти, улыбаясь, сушила мне волосы. В зеркало было видно, как она восторженно пропускает длинные пряди через свои пальцы, ласково собирает тяжелые локоны от шеи и висков, скручивает жгутики и укладывает волной, будто размышляя, какую прическу мне сделать.

– Какая ж вы красавица, госпожа! Просто необыкновенная! У хозяина много красивых наложниц, но ни одна к вам и в подметки не сгодится!

Я насторожилась. Да, я красива, я вполне это осознаю. Но почему меня нужно сравнивать с наложницами? Я недоуменно посмотрела на Бэтти в зеркало. Та немного смутилась, а потом всё же продолжила:

– Вы верно будете самой любимой из них! Платья, подарки, украшения разные… вам будет хорошо здесь, госпожа, не печальтесь!

Нет, ну это уж слишком! Я развернулась к Бэтти, та чуть успела выпустить из рук мои волосы, чтобы не дернуть.

– Бэтти, о чем ты говоришь? Какие к черту подарки?!

Бэтти округлила глаза, лучезарная улыбка, делавшая её некрасивое лицо привлекательным, сползла, кожа стала казаться сморщенной.

– Простите, госпожа, простите. Лишнее я болтаю.

Я выдохнула. Дьявол, почему я так себя веду со служанками? Я ничем не выше и не лучше их. И в отличие от них я, как раз, не свободна. Я пленница, жертва, которую готовят для особого ритуала. Роскошь – ничто по сравнению со свободой, свободой выбора! Предложи мне сейчас шикарную жизнь без забот в замке – с платьями, украшениями, прислугой, балами, лошадьми, – и мою прежнюю сумасшедшую студенческую жизнь с театральными капустниками, кастингами, съемками, своенравными режиссерами, и никто не даст гарантии, что я выбрала бы первое, а не второе!

– Бэтти, извини, ты не болтаешь. Это я всё никак не могу принять, для чего я здесь, никак не пойму, кто я сама и что со мной происходит… Лучше расскажи о себе… – Я развернулась обратно к зеркалу лицом, поправив на груди съезжавшую простыню.

– О себе?! – Бэтти была изумлена. – Никто никогда не просил меня рассказать о себе. Все и так знают: и женщины-служанки, и наложницы здесь – бывшие девы, которых либо в числе десяти отдали как оплату защиты города, либо продали бедные родители или родственники, либо похитили разбойники-работорговцы и тоже продали. И я – такая же. Была в числе десяти «защитниц». – Бэтти успокоилась, рассказывала, можно даже сказать, с воодушевлением, а её умелые ручки сооружали у меня на голове нечто восхитительное. – Я, госпожа, не жалуюсь. Наш хозяин – не зверь какой. А как хорош собой! Я-то с лица – совсем нехороша, если бы замуж и вышла, то за какого-нибудь изверга, которому не жена, а рабыня для побоев нужна. А тут, первый мужчина – дракон-воин! Красавец! Сильный! А какой умелый, ууу… – Бэтти ностальгически вздохнула. – Я слыхала, что у других высших девушек пользованных и убивали, и вон выгоняли – куда хочешь иди, хоть в бордель. Аден-Драйки не такие. Самые взрослые служанки здесь, кухарки да банщицы, – это ещё хозяйского отца девы. Малого дракошу и купали, и кормили. Теперь он взрослый – а они всё и купают его, и кормят. – Бэтти хихикнула, а я вспомнила поразившую меня картину в огромной ванной комнате с бассейном, где обнаженного Этелхарта ловко мылила невозмутимая служанка. – Но силой туточки никого не держат. Кто хотел – тот с хорошей деньгой домой вернулся. Самых красивых в наложницы определили, кто против не был. Кто поплоше – в служанки: горничные там, кухарки, прачки…

– А как ты, Бэтти, здесь осталась? Неужели не тянуло домой?

– А что мне там делать-то, дома? Хоть и ради защиты города, а всё равно ведь – порченая! А тут – и стол, и кров, и одежда, и работа хорошая. И конюхи ничего так, – Бэтти многозначительно хмыкнула. – В горничные-то я случайно, конечно, попала. С моим-то лицом, я всегда думала, – только в кухарки да в прачки, чтобы народ не пугать. А хозяин наш, когда приступил ко мне, увидал меня перепуганную, с кривой рожей, вдруг захохотал – не злобиво, без издека, а эдак душевно и заразно, что я, девка неразумная, захихикала, а потом и расхохоталась вместе с ним. А он глянул и говорит: «Всегда улыбайся, слышишь? – Всегда!» А мне чего, не каменья таскать, поди! А уж потом управляющему моя улыбка по нраву пришлась, он меня в горничные и определил. Кто давно работал, всем премудростям меня научили. Вот так вот. А вам, госпожа, ручки портить не дадут. И отпускать не захотят, ой, не захотяааат!!

Бэтти открыла самый большой ларец на туалетном столике (я как-то до сих пор в него не заглянула) и достала булавки с сияющими рубинами и такие же серьги. Мои гладкие черные волосы были спереди разделены на пробор и аккуратно уложены назад. Сзади от затылка жгутиками-лучами расходилась корона из волос. В каждый луч была теперь вставлена булавка с рубином, что стало завершающим штрихом. В зеркало на меня смотрела не просто красавица, а настоящая королева!

– Бэтти, ты такая мастерица! Прическа – прелесть!

– Ой, спасибо, госпожа… Пора одеваться. – Она достала из комода платье, и я потеряла дар речи. «Если такие наряды положено надевать к обеду, то что здесь носят на балах?!!»

И тут меня накрыло. Голова закружилась, внутри часто-часто с отголосками и эхом зазвучало «наложницы-наложницы-наложницы…», я невольно закрыла глаза и… увидела комнату с большой кроватью, поперек которой на спине лежала обнаженная девушка. Широко раздвинутые ноги и распростертые руки были привязаны к углам кровати. Голова свешивалась с края – и не случайно: сжав шею девушки рукой, чтобы она не могла закрыть рот, другой рукой притягивая за волосы, дракон безжалостно всаживал ей глубоко в горло свой немыслимый член. Иногда он зажимал ей нос, пока она не начинала подергиваться. Тогда он резко выходил, давал ей вздохнуть и откашляться и продолжал истязание. «И это тот замечательный Аден-Драйк, который хохотал со своей перепуганной жертвой?! А почему нет? Вот он весь: захочу – похохочу, пожелаю – пожалею, загорюсь – затрахаю!»

Вдруг я стала ощущать себя так, будто та девушка – это я. Всё, что я видела, – я чувствовала своими клеточками: это я задыхалась, это мои руки и ноги были крепко стянуты веревками и разведены в стороны.

Мучитель в очередной раз зажал пленнице нос, придушил и ворвался в её вынужденно открытый рот мощным членом – глубоко, до упора, быстро и жестко он терзал её горло. А я хваталась руками за шею, я задыхалась, не могла сглотнуть, из глаз потекли слезы.

Дракон, освободив, наконец, рот девушки, вытер её лицо влажным полотенцем. Я тут же почувствовала холодную влагу на своем лице. А тиран, освежив и свой жезл, направился к другому краю кровати. Никаких прелюдий. Он вошел в девушку резко и грубо. И сразу задал быстрый жесткий темп. Она сначала вскрикивала, сдерживаясь и стискивая зубы. Но потом отпустила голос на волю, и низкие рычащие гортанные выкрики становились всё громче и громче.

Внутри меня что-то больно пульсировало и покалывало, нижняя и верхняя сферы разрослись молниеносно. Мое лоно и голову заполнили огненные шары, обжигая и ударяя током. Болью в сердце родилась средняя сфера. Она жгла всю грудную клетку.

Я не понимала, чувствую ли я желание. Мне было больно, странно, не так. Сферы не торопились выходить, они сжигали меня изнутри. Я стонала и кричала вместе с этой девушкой.

Чем громче и выше были выкрики наложницы, тем яростнее дракон всаживал в неё своё оружие. Он сжал до синевы её грудь, ускорил темп, зарычал. Он будто никак не мог освободиться от этого жгучего желания, невыносимой жажды, огненной похоти.

«Ммммм, уууммм… это я должна быть на её месте! Только я!» Всё закрутилось, помутилось в голове, я, наверно, потеряла сознание.

…Сквозь пелену я чувствовала, как мне щупают пульс, слушают сердце… доносились чьи-то голоса, отдельные причитания Бэтти: «Бедная госпожа… ей было так больно, она так кричала…стонала… а я не могла ей помочь…»

Прежде, чем провалиться в вязкую вату бреда, я, кажется, четко расслышала:

– Поздравляю, мой друг! Она – твоя истинная!

Глава 19

Обессиленная, я провела в постели несколько дней. Бэтти приносила мне еду, воду и какие-то отвары, помогала умываться, всячески старалась угодить. Несколько раз в день заходил мужчина, которого я посчитала доктором, потому что он слушал мой пульс и сердцебиение. Странно, но он не спрашивал, как я себя чувствую. Каждый раз, завершив свои нехитрые манипуляции, он проводил рукой над моим телом и мычал что-то невразумительное, видимо, своим мыслям. Мне он ничего не объяснял, даже имени своего не назвал. А мне самой почему-то боязно было у него что-то спрашивать.

Аден-Драйк не приходил. Оно и к лучшему. У меня и так совсем не было сил, чтобы тратить их хоть сколько-нибудь на этого ненасытного дракона.

Когда мне стало полегче, я попросила Бэтти принести мне книгу, которую я так и не дочитала. Делать я ничего не могла, а лежать просто так в кровати сутками – небольшое удовольствие. Скучно. Я нашла место, на котором прервалась.

«…некоторые, в жестоких сражениях, разделялись на десять и более сущностей и погибали либо от сечи, либо после, от полной потери энергии. Только одному из них удалось выжить – Варду Аден-Драйку, благодаря влюбленной в него девушке, которая, по счастью, была девственной, смогла вовремя его найти у полуразрушенной городской стены, а все его сущности уже сошлись в единого дракона. Но самое невероятное в этой истории то, что спасшая Варда Аден-Драйка девушка оказалась его истинной парой, поэтому, а ещё из благодарности, не смотря на её простолюдинское происхождение и отсутствие каких-либо сверхспособностей, Вард Аден-Драйк взял её в жены…»

Ну, прямо Золушка и Принц! Истинная пара!

«Хм… Истинная… совсем недавно я слышала это слово… кто-то рядом со мной его произнес… да… доктор… доктор сказал кому-то, что я – истинная, чья-то истинная. И что-то мне подсказывает, что я – истинная Этелхарта. Только вот что это означает – истинная пара? Что для меня это будет значить?.. Так, включаем логику. Мне опять привиделось, что дракон развлекается с наложницей. Но на этот раз вместо желания я испытала пожирающий меня изнутри огонь. Почему? В чем разница? И неужели я теперь всегда буду ощущать муки ада, когда этому похотливому самцу вздумается потрахаться с кем-то, кроме меня?! Опять вопросы, опять тайны! С чего этот доктор вообще решил, что я – истинная Аден-Драйка?»

Я вспомнила, как этот неизвестный водил рукой над моим телом. «Может, он что-то считывал?.. Ладно, продолжу читать, все вопросы потом».

«…детей у этой пары не родилось… и Вард однажды изменил жене с драконицей. От единственной измены родился сын, незаконнорожденный дракон Наос. Жена Варда, спасшая его когда-то, сама, зная об измене, быстро угасла: она чувствовала всё и всегда, что бы с Вардом ни происходило. Наос вырос, но не унаследовал присущей роду Аден-Драйков чести, не стал воином-защитником. Напротив, он возненавидел весь род своего отца, но затаил злобу. И однажды выдал врагам своего отца Варда. Рожденный от измены, Наос сам стал предателем, за что был заточен в застенки крепости одного из сородичей. Большой семейный совет решил, что Наоса следует убить, чтобы тень предательства не падала на честь рода. Однако хозяин крепости, где заключался Наос, наотрез отказался его выдать, утверждая, что убийство единокровца – ещё большее проклятье на весь род. Семейный совет вынужден был согласиться с решением молодого дракона-воина. С тех пор минуло много лет, о Наосе никто больше не слышал. Имя же его спасителя-тюремщика до сей поры сохраняется в тайне…»