Сумасбродка для ректора. Часть 1

Я прилетела к самому началу, в коридоре перед аудиторией наша группа дрожала в единой панической лихорадке. Я улыбнулась. На меня посмотрели, как на умалишенную. А я обмолвилась, что сегодня зачет сдадут все: В.А. в небывалом состоянии. Никто не обратил на это заявление внимания. До тех пор, пока немного взъерошенный философ не открыл аудиторию, не пригласил всех сразу, предложив наугад выбрать вопросы на листочках, лежащих на столе. Пока мы готовились, он, бледный, сидел за столом, глядя в одну точку и не двигаясь.

Через 15 минут Владимир Альбертович тихо спросил, кто готов отвечать. Все удивленно переглянулись: точно, что–то небывалое! Отвечать пошел наш зубрила Саша Ольхович. Следом – другие наши отличники и хорошисты. Я училась прекрасно, знала ответ на свой билет, но намеренно не выходила отвечать, чтобы раз за разом наблюдать одну и ту же картину: философ рассеянно кивает головой на ответ студента, механически берет зачетку и ставит подпись. Ребята смотрели на меня, как на ведьму или какое–то чудо.

Я вышла отвечать в последних рядах, получила зачет и радостно выбежала из аудитории. Наша группа стояла в коридоре в полном составе, за исключением оставшихся на зачете. При моем появлении все дружно ринулись ко мне, обступили и наперебой стали спрашивать, как я узнала о сверхнеобычном состоянии зверя. Я только пожимала плечами и сказала, что так боялась опоздать, что представила орущего В.А., а потом вдруг меня «осенило».

В следующий раз я всех заранее предупредила о «неожиданной» контрольной, которую задумала преподаватель по языковедению. С тех пор меня всегда спрашивали, не «осенило» ли меня снова, а я добродушно делилась своими озарениями. Очень быстро слух о моей острой интуиции и чувствовании преподавательского состава, предстоящих подвохов и досадностей распространился по всему универу. Ко мне обращался народ от первого до пятого курса. А когда я училась на последнем курсе, вызвал декан перед важной проверкой, а потом даже ректор.

Надо сказать, что мое «чувствование» было прекрасным подспорьем и для нашей театральной компании в розыгрышах преподавателей и студентов. Количество друзей, знакомых, поклонников росло в геометрической прогрессии, впрочем, как и завистников и злопыхателей. Но кто бы посмел меня обидеть? Мне кажется, что если бы я захотела, меня бы по универу на занятия на руках носили. И не только. Но я не хотела. Возможно, поэтому меня уважали: я не требовала ничего взамен своих «рекомендаций» и не звездилась.

И вот теперь, видя меня впервые, ничего обо мне не зная, Велерика делает такие громкие заявления. Или она специально меня провоцирует, хочет разозлить? Или не меня?

Я огляделась. Вокруг дерущихся братьев Громи собралась разносольная толпа здоровых парней, а в нашу сторону подтягивались девушки с горящими злобой глазами, в их руках стали поигрывать огненные шарики, в коих я безошибочно угадала проклятия. Для кого они предназначались, можно было не сомневаться. Стало страшно. По–настоящему, жутко страшно. Такого испуга я ещё никогда не испытывала.

И тут появился он! Я заметила круговую голубую вспышку, откуда вышел ректор Визард. Он быстро осмотрелся, сделал несколько пассов руками, и я почувствовала, что не могу пошевелиться, как и остальная масса находящихся здесь адептов академии.

А потом я ощутила, как внутри моей головы щекотно «зашевелились» мысли и тонким дымком поплыли в сторону ректора. Я не могла двигаться, но была в полном сознании. Я видела, как от остальных плывут такие же дымки. И, что интересно, я понимала, что они означают, и я могла читать эти воспоминания. Так я узнала причины всего, что произошло.

Моя голова ощущала легкую вибрацию, от которой по телу разбегались сумасшедшие мурашки. Моё дыхание участилось. Мышцы внутри лона стали сокращаться, а вынужденная неподвижность только усугубляла эротическое напряжение.

«Дьявол, копание в воспоминаниях может быть чертовски возбуждающим! Интересно, остальные испытывают то же самое?»

Я стала рассматривать тех, кто был передо мной. Но взгляды девушек оставались такими же злобными, как были. Ни намека на томление и негу.

«Очень странно. На меня случайно это так подействовало, или тут что–то особенное?»

Я видела, как прибыли целители и унесли Даниэля. Как постепенно студенты начинали двигаться и расходиться восвояси. Наконец, замеревших нас осталось пятеро.

К первой ректор направился ко мне. И чем ближе подходил, тем мощнее я ощущала желание. Я кожей впитывала энергетику Визарда и уже задыхалась от нахлынувшей лавины чувствований. В его кабинете на столе, когда он прикасался ко мне, я тоже испытала зарождение желания. Но то можно было назвать легким ветерком в сравнении с теперешним тайфуном какой–то животной похоти.

Когда ректор подошел вплотную и прочтением заклинания (одними губами) вернул мне подвижность, я была на грани обморока. Из моих уст вырвался протяжный стон, но ректор расценил это неправильно:

– Подвигайтесь, мисс Дария, и тело перестанет болеть. Помашите руками, поприседайте, в общем, подумайте сами, как помочь затекшим мышцам.

Он оживлял остальных, а я старательно бегала по холлу, двигалась, махала руками и ногами – но не для того, чтобы размять мышцы, а чтобы хоть немного унять вспыхнувшее желание немедленно наброситься на Визарда!

Глава 8

Дария

Во главе с ректором наша «дружная» компания отправилась к нему в кабинет. Причем прямо как в детском саду, по парам. Впереди шли сосредоточенные братья Громи, постоянно осматриваясь по сторонам и держа руки в боевой готовности. За эльфом и троллем – нахмуренные, с поджатыми губами Велерика и Делисия. Замыкали шествие мы с Визардом. Видимо, опасаясь за мою безопасность, он положил свою горячую руку мне на талию и держался на полшага позади меня, как бы прикрывая своей мужественной спиной.

«Ох, мой рыцарь! И появился–то он вовремя, и от проклятий спас, и сейчас прикрывает, как телохранитель! Только легче мне от этого не становится. От такой заботы я готова сквозь землю провалиться! Хотя, куда ещё проваливаться?!»

Трусики давно насквозь промокли, внизу живота болезненно ноет, соски пытаются разорвать кружево бюстика, грудь напряжена, набухла и, кажется, натянула тонкую ткань блузки. Губы без конца пересыхают, и я то и дело их нервно облизываю. Рука мужчины держит меня крепко, жестко, без единого намека на лапание, но это как раз ещё больше возбуждает.

– Вы так напряжены, мисс Дария! Так сильно испугались?

– Эмм… д–да, – растерянно киваю я.

Не говорить же этому самовлюбленному демону, что я иду на негнущихся ногах, с неестественно прямой спиной и со сжатыми кулачками, потому что испытываю, к нему испытываю! необъяснимые и незнакомые до сих пор ощущения! Ни один мужчина, никогда не вызывал у меня подобных эмоций, такого влечения, таких фантазий. Мы идем в кабинет ректора на «разбор полетов», а у меня одна за другой пролетают перед глазами непристойные картинки.

Вот он объявляет всем выговор, выгоняет из своего кабинета, но мне говорит: «А вас, Дария, я попрошу остаться!», запирает магией дверь, резко разворачивает меня к себе спиной, нагибает, укладывает грудью на стол, задирает юбку вверх, отодвигает трусики и властно входит в меня во всю свою мощь. Руки мои он резко заводит назад, и только мое лицо быстро скользит по гладкой поверхности стола в такт его сильным грубым толчкам. «О, боги! Сердце сейчас выпрыгнет! Не думать о столе! Не думать! Нет, я сказала!!»

Вот после сумбурного, странного, тяжелого дня я принимаю, наконец, ванну. Я расслабленно лежу, закрыв глаза. Но дверь в ванную комнату открывается, на пороге – Визард, без одежды. Он входит в воду, садится, притягивает меня к себе, поворачивает спиной и насаживает на свой восставший жезл. Держит за обнаженные бедра и врывается, врывается в меня, откинувшуюся головой на его плечо. «Как снова начать нормально дышать?! Я даже сглотнуть не могу, кажется, взбесившееся сердце перекрыло дыхание, и я пытаюсь схватить воздух, как выброшенная на берег рыбка».

Вот я собираюсь лечь спать, раздеваюсь, ложусь в кровать. А под одеялом меня поджидает сюрприз: Визард набрасывается сверху, зажимает мой рот рукой, потому что от испуга я кричу, приказывает молчать, потом обеими руками грубо разводит мои ножки и с силой входит на всю глубину, сходу набирая жаркий темп. Мои руки заводит вверх, прижимает к изголовью одной рукой, а второй сжимает мне горло. И властвует, господствует внутри меня – глубоко, мощно, балансируя между насилием и согласием. «Как заставить руки не дрожать?! Как вернуть ясность ума? Как же кружится голова, вспыхивает лицо! Главное, не застонать в голос!»

Вот я не справилась с заданием по магическому целительству, прогуляла лекцию по ритуальной магии, перепутала кости на некромантии. А когда меня вызвали к ректору, – взорвала магический шар беспорядка в приемной. Визард через портал переносит нас в какое–то мрачное подземелье, по стенам и с потолка которого свисают устрашающие орудия и приспособления, из углов пугают немыслимые механизмы. «Последнее время вы были очень плохой девочкой, мисс Дария, – заявляет мне демон, – вас следует наказать. Больно наказать! Памятно!» И одним резким движением срывает с меня платье адептки, другим – трусики, оставив только чулки и бюстик. Чашечки сдвигает вниз, оголив соски и больно сжав их. Он крутит соски в пальцах, пристально глядя мне в глаза, наслаждаясь моей болью. Задирает мои руки вверх, к цепи, сковывает наручниками. Снимает со стены плеть. Кожаными тонкими ремешками легко проходится по всему моему телу. Это и страшно, и приятно. А потом плеть неожиданно больно соприкасается с моими ягодицами. И снова! И хлещет по спине. Я вздрагиваю и вскрикиваю. Визард пальцами проникает в мое лоно – как ни странно, влажное от возбуждения – ласкает меня внутри, а затем оттягивает за волосы голову и заставляет облизать его пальцы, смоченные моим соком. И снова проникает в лоно, и снова заставляет облизать. И повторяет. А потом неожиданно бьет плеткой по спине – больно и сладко, по ягодицам – горячо и стыдно, по груди – остро и пьяняще!

«О, боги! Откуда у меня такие фантазии? Разве может мне такое нравиться? Почему воображение подсовывает картинки, где Визард берет меня силой, делает больно? Разве не должна я представлять нежное прикосновение цветочных бутонов, шелковых простыней, атласных лент? Он, конечно, очень властный, и на стол уже успел меня усадить, но эти мысли… будто не мои… будто извне…»

Я быстро оглянулась на ректора. Он, прищурившись, смотрел на меня. Глаза наши встретились, и я смущенно опустила свои, повернулась обратно. Мое лицо и так горело от разыгравшегося в нежданном распутстве воображения, казалось бы, куда больше, но моя чувствительная тонкая кожа блондинки вспыхнула с новой силой.

* * *

Ректор Визард

«Как же приятно обнимать это хрупкое юное тело, ощущать его упругость. Приятно охранять эту беззащитную недотрогу, невинную сумасбродку. А девчонка невинна, это легко читается… Дрожит… цветочек!»

– Вы так напряжены, мисс Дария! Так сильно испугались?

– Эмм… д–да…

«Голосок, как колокольчик… сейчас она совсем другая… не такая, как в моем кабинете, когда я усадил её на стол… Мммм… какая же она сладкая… с каким наслаждением я бы прижал её лицом к столу, задрал юбку, сдвинул трусики и ворвался в неё, ни о чем не думая, а только обладая ею так, как мне хочется… или пробрался бы к ней в ванную, когда она чистая и расслабленная нежится в пене… и её гладкое тело легко бы скользило по моему, когда я насаживал бы её на себя, крепко удерживая за бедра… а она откинула бы свою беленькую головку мне на плечо, подняла руки вверх, чтобы обнять меня за голову, и тонко вскрикивала бы от каждого моего движения… или ждал бы её под одеялом в её постели, а она, ничего не подозревая, легла бы, обнаженная, совсем беззащитная… вскрикнула бы, испугавшись… как хотелось бы властвовать над ней, раздвигать её ножки раз за разом, связывать, приказывать ей… она ничего пока не умеет и не знает – ни в магии, ни в утехах… Хм, было бы занятно обучить её всему… а если бы училась плохо, или без должного старания выполняла бы рабочие обязанности, с каким упоением я бы её наказывал… и учил… она нежная, но сильная, ей может понравиться сладкая боль…