Золото Алдана

– Эвенк не будет оленем. Такой позор наш род не надо. Уходить будем. Далеко уходить. Пусть исполком сам оленем будет.

– Еще шаман Оргуней приезжал. Ругал, что ты ехал лучу* звать. Сказал, что больсевики всех шаманов убьют. Тогда жизнь кончится.

– Жадная ворона много каркает. Десять оленей дали – не лечил. Корней хорошо лечит, олень не просит.

* * *

Запущенные болезни поддавались лечению с трудом. Ослабевшие животные, особенно быки, продолжали умирать.

Корней нервничал, а Изосим, напротив, втайне даже радовался, что задерживаются. Жизнь в стойбище ему всё больше нравилось. Он легко освоил язык, перезнакомился и подружился со сверстниками. Играл вместе с ними, смотрел за стадом, ходил на охоту. Особенно привязался к Васкэ. Несмотря на разницу в возрасте (Васкэ 17, а Изосиму только 14), они сразу подружились.

Бабушка Ирбэдэ не могла есть оленину, и ребята специально для неё ходили за тетеревами. Молодой эвенк охотился не с ружьем, а с луком Хэгды, подаренным дедом после смерти дяди. Большой, почти в рост, лук для упругости был оклеен оленьими сухожилиями. Натяжение тетивы было столь велико, что она звенела от малейшего прикосновения. Оттянуть такую тугую тетиву непросто, зато и стрелу она посылает на высоту парящего орла.

Колчан для стрел был красиво вышит. Наконечники у них выкованы из гвоздя. Хвостовое оперение устроено так, что в полете стрела начинает вращаться, как пуля, вылетевшая из ствола нарезного оружия. Это придавало ей устойчивость и точность стрельбы.

Неслышно ступая мягкими ичигами – легкими кожаными сапогами, перехваченными сыромятными ремешками по голенищу, Васкэ мог подойти на расстояние выстрела к любой дичи.

Изосим в первый же выход понял, почему его двоюродный брат предпочитает промышлять луком, – от ружья много шума. А с луком тетеревов сколько надо, столько и настреляешь: птицы шею вытянут, посмотрят, куда сосед упал, и продолжают кормиться дальше.

Изосиму тоже нашли лук, правда поменьше. У него бой был слабее, и мальчику приходилось подкрадываться к тетеревам поближе. Те нередко пугались и отлетали вглубь леса.

Ребята не только охотились. Они помогали и по хозяйству. Много времени занимало изготовление деталей для нарт. Делали стойки, обтесывали, загибали березовые жерди для полозьев, резали тальник для каркаса. Упряжь мастерили женщины.

Запрягают оленей предельно просто: широкая ременная петля надевается животному на шею, пропускается под ногой и, через баран, возвращается к другому орону. Если один из оленей тянет не в полную силу, второй, добросовестный, сейчас же оттягивает ремень вперед, и лентяй попадает ногами под наезжающие нарты. Поэтому оба вынуждены тянуть на равных. У северных оленей очень ветвистые рога и, чтобы они не цеплялись за напарника и ветки деревьев, их укорачивают ножовкой.

Готовя Бюэна к предстоящей экспедиции, обитатели стойбища работали, не покладая рук. Они понимали, что если выполнят все условия договора с топографической партией, то род хорошо заработает.

* * *

Перед сном, когда бабушка Ирбэдэ закуривала длинную трубку, вырезанную из мамонтовой кости, внуки начинали крутиться вокруг и просить:

– Расскажи, бабушка, сказку. Расскажи!

– Кыш, кыш, комары, налетели на старуху. Вот я вас прутом!

Дети смеялись и опять просили: «Расскажи, хоть одну». Они знали, что у бабушки в памяти их такое множество, что до утра хватит.

– Ну, ладно. Сегодня расскажу про умного охотника и глупого медведя.

Малыши придвинулись к бабушке поближе. Изосим и Васкэ, хоть и были уже почти взрослыми, тоже подсели.

Ирбэдэ глубоко затянулась и, выпустив струю дыма, начала говорить:

«Шел по тайге старый охотник. Смотрит, лежит медведь и стонет: деревом его придавило. Обрадовался охотник – большая добыча! А медведь говорит ему:

– Лежачего не бьют!

Подумал охотник и согласился – дерево убрал, медведя спас. А медведь бросился на охотника и давай его душить.

– Ты что же, за добро злом платишь?

– За добро всегда платят злом! Ты что, не знал?

– Погоди, медведь, давай спросим встречного. Каждый скажет: за добро платят добром.

Пошли они по тайге, а навстречу им идет старуха. Платье в заплатках, ичиги рваные.

– Скажи, бабушка, чем платить надо за добро – добром или злом?

– Злом, злом,– закричала сердито старуха. – Вот я работала у богача, старалась, а когда ослабла, состарилась, он выгнал меня – хожу теперь побираюсь!

– Слышал?! – обрадовался медведь и еще сильней стал душить охотника.

– Постой, давай спросим у высоко сидящего, – простонал охотник.

– Скажи, дятел, чем за добро надо платить – добром или злом?

А дятел не обращает внимания. По-прежнему сидит на дереве и долбит, только щепки летят. Охотник и говорит медведю:

– Дятел плохо слышит, надо нам показать ему, как дело было.

Лег медведь, и охотник тут же придавил его толстым стволом. Медведь заохал:

– Что так стараешься? И так видно, как было.

– Пусть так и дальше будет, – засмеялся охотник.

Хотел медведь подняться, а дерево тяжелое – не пускает.

– Нехорошо ты поступаешь, человек, убери дерево, хватит – отпусти!

– Нет, – ответил охотник, – полежи, подумай хорошенько, чем надо за добро платить – добром или злом? – и ушел домой».

– Так ему и надо, – сказала младшая внучка Инэка. С ней все согласились и радовались, что охотник так умно наказал неблагодарного хомоты.

Бабушка уже хотела лечь спать, а дети принялись её уговаривать:

– Ну, бабушка, ну еще хоть одну, самую короткую.

– Устала я.

– Ну, пожалуйста, расскажи, – хором заканючили дети.

– Ладно, расскажу про песца и зайца. Только больше не просите…

«Песец и заяц, оба белые и пушистые, как братья, дружно жили в одной норе, а на охоту ходили в разные стороны. Песец как-то спросил зайца:

– Скажи, что ты ешь?