Лестница в камине

– Ты бы видела своё лицо, – произнесла Софи сквозь смех, откидывая тёмные пряди, упавшие ей на глаза.

– Не делай так! – ответила Клэр, опускаясь на колени, отчасти для того, чтобы скрыть от сестры свои пылающие щёки, и отчасти для того, чтобы найти свой карандаш, который, казалось, моментально исчез, коснувшись пола. Она ощупывала мраморную плитку за камином. Твёрдое, холодное каменное покрытие царапало колени, но девочке было всё равно. Это был её лучший карандаш для рисования, который наконец сточился до идеальной длины. В следующий раз, когда она его заострит, он станет слишком коротким.

– Извини, Клэрина, просто это было так весело, что я не удержалась!

Клэр не отрывала глаз от пола. Она радовалась тому, что Софи, всегда отличавшаяся бесстрашием, не могла слышать, как её сердце продолжало бешено колотиться: «Вот ты где» – рука девочки нащупала карандаш, и она сразу же почувствовала себя лучше.

– Ого! – услышала Клэр восклицание сестры. Встав на ноги, она увидела, что Софи приподняла край пожелтевшей льняной простыни и теперь заглядывает под неё. – Смотри-ка! – Она дёрнула ткань, и та съехала с постамента.

Глазам сестёр предстал красивый единорог из слоновой кости размером чуть больше предплечья Клэр. Встав на дыбы, волшебный зверь выгибал шею вперёд, закручивавшийся спиралью рог оканчивался остриём совершенной формы. Вырезавший его скульптор, по всей видимости, был мастером своего дела, поскольку грива из слоновой кости словно колыхалась от дуновения призрачного ветра. Но, несмотря на то что единорог, вне всяких сомнений, был великолепен, он почему-то казался печальным, и это чувство, острое и отчётливое, пронзило сердце Клэр. Убрав карандаш обратно за ухо, она подошла к скульптуре, чтобы дотронуться до струящегося хвоста. Девочка мечтала о том, что однажды нарисует что-то столь же чудесное. Но Софи уже потеряла интерес к единорогу и теперь ходила по галерее, поднимая простыни, накрывавшие другие постаменты, изучая прочие предметы коллекции. Клэр заметила, что сестра забрала волосы назад с помощью фиолетовой ленты, которую она всегда носила вокруг запястья. Когда Софи собирала волосы в высокий хвостик, она напоминала Клэр об открытке, которую они получили от двоюродной бабушки Дианы. На ней был изображён бюст египетской царицы. Лицо старшей сестры имело такие же заострённые черты, как у древней правительницы, хотя веснушки, усеивавшие щёки Софи, принадлежали ей одной. Когда Клэр делала из своих кудрявых волос высокий хвостик, это лишь придавало ей такой вид, словно за её затылок уцепилась белка.

– Ты когда-нибудь видела настолько большой камин? – спросила Софи, которой, очевидно, наскучили скульптуры, возвращаясь к очагу. Её голос прозвучал лёгким эхом, когда она заглянула наверх, внутрь дымохода. – Да тут можно зажарить целого лося.

– Или сестру, – ответила Клэр сухо.

Софи улыбнулась своей беспечной улыбкой, продемонстрировав все свои зубы. Затем поставила ногу на нижнюю перекладину.

– Что ты делаешь? – спросила Клэр. – Ты не можешь забраться по этой штуке. – Девочка услышала в своём голосе ненавистную ей дрожь, но было в этом огромном тёмном камине, старой лестнице и всей этой комнате что-то такое, что вызывало у неё дурное предчувствие.

– Не будь такой, – упрекнула её Софи, переставляя ногу на следующую перекладину. – Идём. Повеселимся немного.

Выбора, по правде говоря, не было. Если Клэр не заберётся по лестнице, сестра никогда не даст ей об этом забыть, прямо как в тот раз, четыре года назад, когда девочка в страхе застыла наверху самой высокой водной горки и ждала, когда папа придёт её забрать, глядя на солнечные зонтики внизу, которые были так далеко от неё, что казались лишь разноцветным конфетти. Сестра так и не смогла понять, что Клэр боялась не высоты и не стремительного водного потока, а тёмного туннеля, который ей предстояло преодолеть прежде, чем она съедет в залитое солнцем открытое пространство. Девочка никогда не любила темноту. Будучи художественной натурой, она воспринимала мир, основываясь на том, как он выглядит. Темнота таила в себе неизвестность. А Клэр было невыносимо не знать что к чему. Но было ещё кое-что, становившееся для неё всё невыносимее: оставаться позади. Оставаться одной.

– Идём, – позвала Софи медлившую Клэр. – Вот это будет Впечатление!

Знакомое слово, словно спичка, зажгло сердце Клэр, подпалив (если не спалив дотла) часть того странного чувства, которое девочка испытывала, находясь в доме двоюродной бабушки Дианы. Сестра наконец начала вести себя как прежде. Она хотела, чтобы Клэр пошла вместе с ней.

Так что Клэр сделала глубокий вдох и обхватила деревянную перекладину рукой. Поставив одну ногу на лестницу, она проверила её на прочность. Треска не последовало, и девочка поднялась на шаг выше. Затем ещё на один.

Перекладина за перекладиной она взбиралась по лестнице, следуя за ярко-бирюзовыми подошвами кроссовок Софи. Вскоре на плечи Клэр опустилась темнота.

– Софиии! Клэ-э-эр!

Девочка замерла, по коже побежали мурашки от произнесённых шёпотом имён, поднимавшихся по печной трубе откуда-то издалека. Неужели это был призрак?

– Софиии! Клэ-э-эр!

Клэр захлестнула волна облегчения.

– Софи! – позвала она. – Думаю, нас ищет папа!

– Э-эх! – кроссовки Софи уже были так высоко над Клэр, что она едва могла их разглядеть. – Почему ему обязательно нужно всегда всё портить?

– Идём, Софи, – ответила Клэр, поспешно спускаясь. Казалось, старшая сестра неохотно последовала за ней.

До пола оставалось совсем немного, и Клэр спрыгнула с лестницы, приземлившись как раз в ту секунду, когда двойные двери распахнулись и папа заглянул в комнату. Девочка услышала, как над ней скрипнула лестница – Софи замерла на месте.

– Вот ты где! Пора ужинать. – Папа поправил свои очки. – Что ты здесь делаешь?

– Я… эм… я осматривала дом. – Клэр старалась приклеить взгляд к отцу, чтобы не дать ему скользнуть в сторону камина.

Он кивнул:

– Я тебя не виню. У твоей двоюродной бабушки было множество классных вещей, а? – папа подождал, когда она согласно кивнёт, после чего спросил: – Ты не знаешь, где Софи?

Наверху послышался шорох, и Клэр отвела глаза.

– Знаю, я её позову.

– Отлично, – улыбнувшись, папа вышел обратно в коридор. – Скажи ей, чтобы она поторопилась!

Клэр досчитала до пяти, прежде чем крикнуть:

– Всё чисто! – Она подождала скрипа резиновой подошвы о перекладину, но в дымоходе стояла странная тишина. – Софи?

Клэр затаила дыхание. Она точно знала, в чём дело. Сестра опять собиралась её напугать. Но в этот раз Клэр была к этому готова.

Протикало ещё несколько секунд. Ничего не произошло.

Возможно, Софи наткнулась на семейство енотов. Возможно, она застряла в трубе, или (Клэр внезапно почувствовала себя так, словно её пнули в живот), возможно, она вот-вот потеряет сознание снова. Как уже было прежде.

Затем она услышала голос Софи, донёсшийся до неё дребезжащим эхо:

– Клэр?

– Софи! – облегчение, которое испытала девочка, было так велико, что она не знала, плакать ей или обнять на радостях лестницу. Вместо этого она скрестила руки на груди: – О чём ты думала?! Из-за тебя у нас будут неприятности!

– Успокойся, я спускаюсь! – Через мгновение худенькое тельце Софи уже было внизу. – Извини, – произнесла она, ничуть не выглядя виноватой. – Я поднялась ещё на несколько перекладин выше, чтобы папа меня точно не заметил, но из-за этого я ничего не слышала.

Пепел придал коже Софи серый цвет и оставил множество странных пятен на её руках. На секунду это напомнило Клэр о том, как сестра выглядела, когда лежала в больнице. Внезапно девочке захотелось оказаться как можно дальше от задрапированных простынями статуй.

– Идём, – сказала Клэр. Сделав несколько шагов к двойным дверям, она бросила взгляд назад. Софи продолжала пристально смотреть на камин. На мгновение Клэр показалось, что сестра начнёт карабкаться по лестнице вновь, но вместо этого Софи обернулась, и подол её летнего платья зашуршал, касаясь её коленей, когда она побежала к двери.

– Я схожу помыть руки, – произнесла она. – Скажи, что я буду через секунду. – Клэр собиралась последовать за ней, но по какой-то причине окинула галерею за своей спиной ещё одним, последним, взглядом. Статуэтка-единорог походила на снежинку на фоне чёрной топки камина, и в который раз печаль кольнула сердце девочки. Ей было не по душе, что нечто столь прекрасное должно оставаться спрятанным в большом холодном помещении.

Клэр вышла в коридор и тщательно закрыла за собой двери, после чего проследила за тем, чтобы замок щёлкнул. Она повернула дверную ручку. Двери остались запертыми. Она подёргала круглую ручку во второй раз, затем в третий. На удачу.

Как правило, Мартинсоны ели вместе на кухне. Но этим вечером они собрались в столовой, представлявшей собой самую роскошную комнату, которую когда-либо видела Клэр. Висевшая там хрустальная люстра выглядела как предмет, подходящим местом для которого был бальный зал Золушки, а гобелены, украшавшие стены, добавляли домашнего уюта, которого недоставало остальной части поместья. В потоке обсуждений, которые лучше всего было вести, ощущая во рту вкус мороженого, и за забавной историей об одном из маминых учеников Клэр почувствовала, как тревога, которую галерея внушала ей даже издалека, отпустила её и отступила прочь.

Когда ужин уже подходил к концу, Клэр принялась внимательно следить за папой, ожидая его сигнала. Наконец, посмотрев на неё через стол, он потянул себя за ухо.

Девочка встала, не поднимая головы, чтобы скрыть возникшую на лице улыбку. Софи всегда говорила, что улыбка Клэр была огромным рекламным плакатом, сообщавшим: «У меня есть секрет», а ей хотелось, чтобы старшая сестра обо всём догадалась как можно позже. Она быстро собрала со стола часть грязной посуды и проследовала за отцом на кухню.

Папа достал из шкафчика покрытый глазурью торт.

– Подарки готовы? – спросил он.

– Да, – ответила Клэр, показывая ему хозяйственную сумку, наполненную праздничными презентами, которую она всё это время прятала под кухонной раковиной.