Дитя звезд

– Ты засыпаешь, – отметила Софи. Что-то мягкое, как изнанка облака, опустилось на Клэр и укрыло её. Оно было тёплым и шелковистым и укутало её с головы до ног. Софи подоткнула под неё покрывало, которое только что связала?

Её веки опустились ниже, но она видела, как Софи стоит над ней. Почему-то её голова была сейчас такой тяжёлой, что она едва могла держать её прямо.

Прозрачная вуаль шляпы Софи упала вниз, накрывая лицо Клэр. Под ней было тяжело дышать. Клэр подумала, что нужно убрать её с лица, но её руки стали такими тяжёлыми, словно их накачали тёплой водой. Она испугалась, но её страх был расплывчатым, как обрывки снов. Или ночных кошмаров. Здесь что-то неладно. С Софи что-то неладно.

И тут ей в голову пришла нелепейшая мысль: никакая это не Софи.

Едва Клэр об этом подумала, как по лицу Софи пробежала тёмная тень. Клэр смотрела, как тень становилась всё больше… и больше…

Тень не пробегала по лицу Софи, она разрывала его надвое.

Две длинные мохнатые паучьи лапы прорвались сквозь кожу Софи. Остроконечная шляпа распалась на две части, сползая на плечи Софи, словно банановая кожура.

Клэр закричала (или попыталась закричать), но горло её не слушалось!

Чёрное платье Софи лопнуло с жутким треском, открыв взгляду Клэр другие лапы и бесчисленные ряды блестящих глаз. Лапы стукнули по полу, и новоявленный паук ринулся вперёд, высвобождаясь из платья Софи.

Вот только Софи не была Софи.

А покрывало, в которое она укутала Клэр, отнюдь не было покрывалом.

Это была паутина, которую она сплела специально для Клэр.

Глава 5

Огромные паучьи лапы заклацали, как вязальные спицы, направляясь к Клэр. Она попробовала закричать, но водоросли будто сдавили её голосовые связки. Словно чёрная волна, паучиха выросла над ней стеной из меха, глаз и лап… а затем бросилась на неё.

Во второй раз за день Клэр почувствовала, как мир вокруг неё завертелся. Но в этот раз виной тому были не раскачивавшие её волны, а паучиха, заворачивавшая её в паутину, совсем как мама заворачивала на обед сэндвичи.

Она велела своим ногам брыкаться! Но покрывало прилипло к ней намертво, не давая ей и пальцем шелохнуть.

– Не двигайся, Клэр, – велела ей паучиха. Её голос теперь походил не на голос Софи, а на скрежет и клацанье. – Тебе не понравится, если шёлк ляжет недостаточно туго, ведь тогда ты будешь недостаточно свеженькой, когда придёт время. Не двигайся, и всё будет хорошо. – Немного помолчав, она добавила: – Для тебя, может быть, и нет, но для меня – определённо. Давненько я не лакомилась самоцветчицами.

«Самоцветчица» – это слово разрезало узлы ужаса Клэр, словно ножницы. Вот именно: она самоцветчица. Она не беспомощна! Ей просто нужен план. Ей нужно подумать. Вот только как? Её катит по полу гигантская паучиха – спина, бока и живот Клэр с силой ударялись о пол при каждом повороте, – как тут мыслям в её голове было не перемешаться?

Её страх становился всё острее, а покрывало закручивалось вокруг неё всё туже и туже. Боль прокатилась по телу. Скоро она превратится в один сплошной синяк… Если ей удастся пережить участь тряпки, которой ёрзают по полу из плитняка.

«Погоди, – мимо Клэр пронеслась мысль, и она за неё ухватилась. – Пол из плитняка».

Закручивавшийся вокруг неё шёлк ничем не отличался от гладких тряпок для полировки, которыми Клэр пользовалась в Звёздной цитадели, чтобы разжечь самоцветы. Но свет ей сейчас был ни к чему. Ей было нужно тепло.

Она перестала сопротивляться, не мешая паучихе заворачивать её в шёлк. И, пока мир вращался перед глазами Клэр, а её тело ударялось об пол снова и снова, она представляла, как мама разжигает угли в мангале. Как её босые ноги ступают по раскалённому летнему песку. Как камень трётся о камень, создавая дождь из искр.

И пока её крутило, она почувствовала гудение. Оно просачивалось сквозь кости, и она услышала ответную песню камня. И несмотря на усталость: она устала от бега; от плаванья, которое чуть не закончилось для неё на дне морском; от тревоги, – сказать то же самое про горную породу было нельзя. Чудесная сила всегда присутствует в материи, и камень не знает ни устали, ни забвения. Он вспомнил жар своего рождения, когда тяжесть земли придала ему форму.

В воздухе запахло палёными волосами. В следующую секунду жилище наполнил пронзительный визг, и комната наконец перестала кружиться у неё перед глазами.

– Гнусная самоцветчица! – прошипела паучиха, но Клэр едва слышала её рассерженное клацанье поверх стука восьми её лап по полу – чудище старалось держаться подальше от камней, ставших горячими, как летний песок.

Метнувшись в противоположный угол, Клэр принялась как можно скорее раскручивать шёлковое покрывало. Оно прилипло к ней, не желая отпускать, но вот наконец она освободилась! Вскочив на ноги, Клэр окинула комнату взглядом, достаточно быстрым, чтобы увидеть, как паук повалился на пол, все восемь лап разъехались в разные стороны… но надолго ли? Клэр бросилась к двери.

До спасения оставалось три метра. Два. Один… Она выкинула руку вперёд, пальцы потянулись к ручке.

– Помоги-и-ите-е-е!

Клэр остановилась. Ну вот опять. Точно такой же жалобный крик она слышала в крохотной спальне. Тогда она решила, что это звук волн, разбивающихся о берег. Но теперь она знала точно: это человеческий голос. И она хорошо расслышала слово: «Помогите».

Клэр развернулась на сто восемьдесят градусов. Дверь в спальню была открыта, и она могла видеть то, что происходит внутри… и комната выглядела иначе, чем когда Клэр её покидала. Великолепные шторы, свисавшие прежде элегантными складками, были теперь изодраны в клочья. А в середине комнаты, рядом с гардеробом, в котором хранятся чёрные платья, стояло привидение.

Клэр ахнула. Нет, не привидение. Несмотря на рваный белый тюль, опутавший низенькое тельце и связавший его по рукам и ногам, блеск карих глаз и румянец на щеках подсказал Клэр, что перед ней живой человек из плоти и крови.

– Помоги-и-и! – взмолился несчастный. Он двинулся вперёд, но тут же повалился на пол в своём рваном коконе из паучьего шёлка… и в этот момент паук высвободил переднюю ногу из-под брюха.

Не было времени размышлять. Клэр побежала!

– Я здесь! – сказала она, падая на колени. Клэр схватила свой бездонный рюкзак, радуясь, что оставила его в этой комнате. Она открыла самый маленький наружный карман и вытащила из него бронзовый кругляшок: компа?с – предмет, созданный руками кователей для того, чтобы Клэр и Софи всегда могли найти свою подругу Акилу. Но кователи любят добавлять всякой вещи острые грани. Скользнув большим пальцем по скрытому механизму, Клэр выпустила маленький ножичек. – Не двигайся, – велела она испуганным карим глазам, которые бегали из стороны в сторону поверх шёлка, закрывавшего нос и рот несчастного. Его тело походило на странную бабочку, застрявшую в своём коконе. Клэр как можно осторожнее срезала нити. Теперь, когда она сделала в слоях большую прорезь, можно было начать обдирать паутину.

Сперва показались ноги, вскоре освободились руки, они потянулись к залеплявшему рот шёлку и попытались его содрать.

– Мммгм!

– Секунду, – прошептала Клэр, снова берясь за ножичек компаса. – Не волнуйся, я тебя почти осв… Аай!

Плечо Клэр обожгло, как огнём: паучиха наконец-то собрала все свои лапы в кучу, бросилась вперёд… и вонзила пару клыков в её кожу. Цвет взрывался перед глазами Клэр яркими вспышками, пока яд криком поднимался по её венам. Она не видела, что стало с человеком, которого она пыталась спасти из паутины.

Паук отцепился, и она упала на пол.

– Надоедливый человечишка! – ощерилось чудище. – Яд всегда оставляет странное послевкусие. Мне придётся подождать, пока твоя кровь вновь станет свеженькой.

Но Клэр не собиралась ждать, когда паучиха нападёт на неё снова. Она перекатилась на бок, пытаясь не попасться ей в лапы. Боль уже начала отступать, но она сомневалась, что сможет устоять на ногах. Клэр свернулась в клубок и напрягла каждую клеточку…

– Нет! – воскликнул звонкий, явно человеческий голос. – Ариадна Шёлкового паутинного флота, я приказываю тебе: останови охоту!

Клэр повернула голову. Перед паучихой стояла девочка. Паутина по-прежнему облепляла её плащ клочьями. Так вот кто был пленницей, звавшей на помощь. В руке она крепко сжимала поварёшку, хотя её голова едва доходила до коленей паучихи. Клэр зажмурилась. Она не хотела видеть, как паучьи клыки вонзятся в девочку. Но крика боли не послышалось. Вместо этого Клэр услышала рассерженное клац-клац.

– Слабая рифма, – проворчала паучиха.

Клэр распахнула глаза, а девочка скрестила смуглые руки на груди.

– Но всё же рифма, – парировала она. – И я назвала тебя твоим настоящим именем. Так что согласно правилам (правилам приличия) тебе подобных, ты должна отступить, и ты это знаешь!

По ушам Клэр резанул скрежет. Он походил на звук мела, размалываемого зубами. Клэр не сразу поняла, что это смеётся паучиха:

– Глупенькая прядильщица, ты знаешь, это не кончится для тебя добром.

– Прочь гоню я паука, – отразила девочка нападки чудища. – Эм… иди постой-ка у огня!

Ошеломлённая Клэр поднялась на ноги. Огромная паучиха («паутчица» – наконец догадалась она) встала в противоположном конце комнаты. Своей огромной тушей она практически полностью закрывала печку. Паучиха щёлкнула челюстями, когда заметила, что Клэр уставилась на неё. У девочки скрутило живот.