Маршал

– До вас на этой должности был ваш коллега Головин.

Никакого Головина Тота не знал и спросить не посмел, а ознакомление продолжалось:

– Этот Головин провинился. Впрочем, следствие разберется. Надо быть честным перед государством. И раз Отчизна доверила вам такой пост, надо соответствовать поставленным задачам. Разве не так? – испытующе уставился он на Тоту.

– Так, конечно, так, – выдал Болотаев.

– В нашем министерстве всё зиждется на честности и порядочности. Ведь именно от нас зависит наполняемость бюджета страны. А это всё – зарплаты учителей, врачей, милиции и солдат. Вы ведь понимаете, какая ответственность и какое доверие и честь оказаны вам, господин… э-э-э… да, Тота Болотаев?

– Понимаю. Попытаюсь понять.

– Да. Вы ведь прошли собеседование с министром?

– Да, да, конечно.

– Тогда я повторяться не буду. Пойдёмте, я представлю вас в управлении.

Они уже были в коридоре, когда Егоров вдруг остановился:

– Кстати. Пока что и руководителя вашего департамента нет. Так что вы будете исполнять и его обязанности. Справитесь? – Он быстро пошёл вперёд.

– Постараюсь, – поспешил за ним Тота. Он уже вспотел.

Представление было коротким, формальным. И первый замминистра даже двух слов не сказал о самом Болотаеве как о новом руководителе. А с другой стороны, что он мог о нём сказать? Ситуация была крайне напряженной. Для Тоты Болотаева – просто ужасной. Ибо он понимал всю нелепость и абсурдность ситуации, и ему казалось: а не сон ли это? Кошмарный сон. Однако это была реальность.

Как начальника его посадили в огороженный стеклянный кабинет, который возвышался на несколько ступенек от общего большого зала, в котором в три ряда сидели три его отдела – по десять человек – во главе с начальниками этих отделов. Сам этот большой кабинет, как помещение, имел странный вид. Вроде и второй этаж, а окна маленькие, под потолком, словно это полуподвальное помещение, как казарма в армейской гауптвахте.

С первой минуты Болотаев почувствовал себя как в аквариуме, в небольшом аквариуме, где один стол, пара стульев и кругом, даже на полу и даже под столом, куча каких-то папок, книг, бумаг. Тота ощущал, что тридцать пар глаз его подчиненных с нескрываемым любопытством смотрят на него. А ему стыдно и неловко, он прячет взгляд, как бы рассматривая бумаги, в содержании которых он ничего не понимает. И тогда в поисках помощи он поднимает взгляд – все его подчиненные опускают головы. Никакого контакта изначально нет. Болотаев просто не знает, что ему делать.

И тогда он бросился к книгам. Это оказались свод каких-то временных инструкций, приказов и распоряжений по департаменту за прошедшие годы, по содержанию которых ничего не понять. Тогда Тота решил пообщаться с начальниками отделов.

– Августина Леонидовна, – по внутреннему аппарату, в чём он смог разобраться, говорит Тота, – зайдите, пожалуйста, ко мне.

Это дама очень крупных размеров.

– Вы просили меня подняться? – с места кричит начальник отдела.

Она встала из-за стола, и Болотаев просто поразился, до того эта женщина крупная, что он даже подумал: как она пролезет через металлоискатель на входе здания? Габариты впечатляют, и таким же голосом она отвечает:

– Я уже пятьдесят три года в системе, а на этом месте – вечность. И вы понимаете, сколько поменялось здесь руководителей – не счесть. И все они, если были вопросы, ко мне сами спускались, так что не будем ломать старые традиции департамента… э-э… я вот мучаюсь с вашим именем – Тута Бургунович?!

– Я Тота, Тота Алаевич Болотаев, – процедил новый руководитель.

– Ой, простите, ради Бога, простите. У вас, у чеченцев, такие трудные имена… впрочем, как и нравы.

Болотаев покраснел, тяжело задышал, а начальник отдела тем же тоном:

– А скажите, пожалуйста, вы прежде ведь никогда не работали в налоговой службе?

– Не работал.

– Вроде говорят, что вы в театре работали. Это так? И только вчера из Чечни приехали?

– Всё это так, – повысил голос Болотаев, но Августина Леонидовна перебила его:

– Вы, пожалуйста, простите меня. Просто у нас служба полувоенная, государственная, и про коллегу, тем более начальника, надо поболее для порядка знать.

– Я вижу, вы всё знаете.

– Да, да. Служба такая. Секретная.

– Да, да, – в тон ей сказал Болотаев. – Вижу, что от вас ничего не скроешь.

– Стаж-то какой. – Она подошла к ступеням. – Простите, как, вы сказали, вас правильно величать?

– Тота Алаевич.

– Тута Алаевич.

– Не Тута, а Тота!

– Ой-ой! Простите, пожалуйста… Только вы на меня, старую дуру, особо не обижайтесь. Лучше дайте мне вашу визитку.

– У меня нет визитки. – Видно, как Болотаев раздражён. – Я вам на листке напишу своё имя.

– Я вам так благодарна. – Она берёт листок. – Ой, как просто и красиво – Тота Алаевич! Правильно я сделала ударение?

Болотаев лишь махнул рукой, а она продолжает:

– Учитывая мою революционную древность, вы не могли бы спуститься со своих высот.

Болотаев понял, что эта дамочка преклонных лет беспардонно заигрывает с ним, точнее, провоцирует, и он, как примерный выпускник института культуры, с профессионализмом актёра принял этот вызов. С игривостью и манерностью он довольно ловко соскочил со ступенек и с балетной грациозностью, феерически продемонстрировал некое полукомическое па, сопровождаемое следующей речью:

– Ваша юная древность, я с готовностью к вашим услугам.

– Боже! Боже! Какие манеры! – хлопнула в ладоши Августина Леонидовна. – Наконец-то в нашем заведении появился галантный кавалер!

По характеру жанра Тота ожидал, что от этой сценки в зале должен быть дружный хохот или хотя бы кто-то прыснет смехом. Нет! Тишина. Тота понял: тут не до смеха, не та аудитория и атмосфера, а Августина Леонидовна в главных ролях, и над ней смеяться не смеют, и она уже иным тоном, тоном обвинения говорит:

– Понимаете, я полвека на государственной службе, а чинов не заимела. А вот вы? И дня не пробыли, а сразу же в дамки – генерал!

Она повела указательным пальцем у носа Болотаева, и последний уже готов был чуть ли его (то есть палец) откусить, как Августина Леонидовна, уловив настроение, проявила высший пилотаж актёрского перевоплощения, говоря уже слащавым голоском:

– Вы, господин Болотаев, как никто другой, достойны быть генералом! Даже ваш внешний вид, ваша грация…

– М-да, – чеканя по-актёрски голос перебил её Болотаев. – Пропал талант даром. В этой дыре… – Болотаев провёл взглядом по грязным окнам под потолком.

– Это вы о чём? – подбоченилась Августина Леонидовна.