Авиатор Тихого океана

Он вышел на платформу и прежде всего ему бросился в глаза флаг Кэт.

Значит, японцы не попали на верхушку крепости, иначе они сейчас же завладели бы этим трофеем.

Флаг был сброшен взрывом, образовавшим внутри крепости настоящий колодезь. Материя, в которую она так изящно драпировалась, свешивается – оборванная и почерневшая – на краю образовавшегося откоса, поглотившего одну из башенок. Взорванный пороховой склад находился здесь, в глубине этого колодца…

Все действие пороха было направлено снизу вверх.

Остальные две башенки стояли со сбитыми куполами; дуло одного из орудий было обращено к небу.

Очевидно, японские орудия заставили навесным огнем тяжелую крепостную артиллерию прекратить свои действия еще несколько дней тому назад, и с тех пор неприятельские суда могли подходить близко. Их более меткая бомбардировка загнала гарнизон в лучше защищенные помещения, отдалила его от резервуара с последним запасом воды, и таким образом крайний срок их сопротивления наступил раньше, чем это предвидел майор.

Но где же оставшиеся в живых? Ведь, наверное, некоторые уцелели. Где же Кэт? Но раньше, чем искать ответ на этот вопрос, Морис Рембо поднял флаг Кэт.

На минуту у него явилась мысль унести его. Но место этой эмблеме, политой кровью стольких храбрецов, здесь, на вершине скалы, которую горсть доблестных людей сберегла для своей родины – Америки.

При помощи сопровождавших его двух матросов он прикрепил к сломанной у основания мачте порванный флаг, звезды которого продолжали сверкать под лучами яркого утра.

Затем мачта была установлена в скважине разбитой башенки и вот он снова развевается при легком ветре Тихого океана.

Его заметили снизу.

«Колорадо» находится там, в нескольких кабельтовых от рифов.

Восторженные крики неслись к звездному флагу, а экипаж и не подозревал, что рука француза подняла его. От борта судна отделилась лодка, на которой сверкали оружие и мундиры.

Вдали, в сверкающих лучах солнца, показываются суда. Это «Монтана» и остальные миноносцы приближаются на всех парах.

Америка спешит утвердиться на одном из отдаленных своих островов. Ее склад угля не тронут, и американский флаг остался неприкосновенным.

Вдруг с другой стороны острова послышались новые возгласы «ура!».

Казалось, что эти крики являлись отзвуком первых. Они раздавались со стороны грота, который должен был служить убежищем для дирижабля, и откуда отправился аэроплан. Морис, спустившись с платформы, побежал к другой стороне узкой горы и увидел людей в форме хаки вперемежку с синими куртками матросов с «Колорадо».

Вот они, оставшиеся в живых, Кэт находится, конечно, среди них…

И, охваченный безумною радостью, он прыгнул на лестницу, пробежал позади грота, где среди скал моряки и солдаты трогательно изливали друг другу душу.

Их было здесь 22 солдата – все, что осталось от гарнизона в 140 человек.

И ни одного офицера – все погибли, один за другим в башенках, где они должны были подавать пример орудийной прислуге, чтобы удержать ее среди грохотавших весь день снарядов…

Один только капитан Бродвей, раненый, был еще жив накануне. Это он взял на себя поджечь пороховой склад, сказал один артиллерист.

И он не уцелел.

Морису Рембо пришлось собирать все эти сведения обрывками, и ему передавали то, о чем он не спрашивал.

Но никто не мог ему сообщить о том, что интересовало его больше всего.

Он спросил громким голосом:

– Мисс Кэт нет здесь?

Нет, ее не было. Никто из присутствовавших не видел ее и не знал, где она находится.

Вот и командир Гезей высадился из лодки, пожимает руки всем оставшимся в живых, поздравляет их, расспрашивает. Он задает им тот же вопрос:

– А дочь коменданта? Комендант?

Возможно ли, чтобы эти люди не знали, куда они девались?

Раздался чей-то голос:

– Ах, комендант умер третьего дня!.. И солдатам была прочитана записка, приказ капитана, извещавший о предстоящем перенесении тела коменданта в машинное отделение. Мне было приказано сделать гроб. Затем вышел приказ немедленно очистить казематы и укрыться в гроте. Я не успел даже приступить к сколачиванию гроба… Правда, не было возможности дольше защищаться с тех пор, как японцы были близко. Они осыпали нас в упор целыми тоннами их разрушительных снарядов. Ничто не может уцелеть, когда снаряды пускаются один за другим… Вы видели наши сигналы?

– О помощи – да, мы увидели их на расстоянии семидесяти миль…

– Это телеграфисту пришла в голову мысль направить лучи нашего последнего прожектора на тучи: он слышал, что их можно увидеть очень далеко… Значит, они в самом деле отразились на тучах? Как это удивительно!

Но Морис Рембо не слушал больше. Обеспокоенный отсутствием сведений, он хотел снова пройти в крепость и постараться проникнуть в машинное отделение, но вдруг увидел одного из рабочих, принимавших участие в постройке аэроплана.

– Это вы, Джексон, – вы уцелели?

И он не мог сказать больше ни слова, так как солдат узнал его и буквально бросился ему на шею в порыве охватившей его радости.

– Это француз! – кричал он. – Это он! Я был уверен, что он доберется и вернется… Ах! Я был там, наверху, когда вы улетели… Глядя, как вы мчались с такой быстротой и так быстро превратились в еле заметную точку, я сказал: он спасет нас всех!

– Не всех, мой дорогой Джексон, вас осталось немного…

– Да! Последние дни были ужасны! До двадцати убитых в день… Точно японцы чувствовали, что вы прибудете скоро…

– Неужели никто из вас не знает, куда девалась дочь коменданта и ее старая гувернантка?

– Барышни… мы не видели больше… Она была так внимательна к раненым, но у нее не хватало времени… ее бедный отец был так болен! Когда нам приказали удалиться в грот, потому что будет взорван пороховой вклад, то ее не было среди нас… Быть может, капитан посадил ее ночью в лодку, вы знаете маленькую моторную лодку, стоявшую за угольной стеной? Мы называли ее флотилией Мидуэя!

– Действительно… я был только что там и не видел ее…

– Вероятно, так и было… Но это очень рискованно, японские суда так близко от нас, и их миноноски все время шныряли вокруг острова!..

– Капитан был с вами во время взрыва?

– Нет, он-то и поджег пороховой склад. Он был уверен, что не уцелеет, потому что попрощался со всеми… Затем за несколько минут до двух часов утра он пришел сказать нам, что лучше не оставаться в гроте и спрятаться среди скал… И мы вышли оттуда как можно скорее… Вот благородный человек, думавший в такую минуту только о нас…

Послышался другой голос, прерывающийся при воспоминании о пережитых волнениях:

– Нет ничего страшнее… когда ежеминутно ждешь взрыва… здесь… совсем близко! В такие минуты думаешь только о себе… Но не было, в конце концов, так страшно, как мы ожидали… Кроме двух товарищей, которые были раздавлены упавшими сверху обломками скал, – мы мало пострадали, а бедная барышня была бы в большей безопасности среди нас, чем на воде. Она, наверное, была посажена в лодку…

– Да, вероятно, – повторил Джексон. – Гиль, управлявший лодкой, тоже исчез, а я видел его невредимым еще вчера вечером.