Скрытые в темноте

– Джон, точно! Не сомневалась, что вспомню. Правда, я его давненько не видела. Средних лет, волосы седые…

Сомер делает записи.

– И когда вы видели его в последний раз?

Из коридора раздается шум, и миссис Гибсон, крикнув «брысь!», плотнее прикрывает дверь.

– Простите, дорогая. Чертова кошка вечно пытается выскочить тут на улицу, хотя в задней части дома у нее есть дверца. Кошки – они такие, всегда поступают по-своему, а сиамские тем более…

– Миссис Гибсон, можем вернуться к сыну мистера Харпера?

– Ах да. Думаю, он был здесь пару лет назад.

– К мистеру Харперу приходит кто-нибудь еще?

– Ну, этот соцработник, наверное. – Миссис Гибсон кривится. – Толку от него ноль.

* * *

Куинн делает глубокий вдох.

– Чего вздыхаешь, сынок? Выкладывай уже на хрен. А то вид такой, будто присел потужиться.

Теперь засмущалась даже адвокат.

– Доктор Харпер, вы знаете, почему к вам сегодня пришла полиция?

Старик откидывается на спинку стула.

– Понятия не имею. Видать, этот придурок из соседнего дома жаловался на мусорные баки. Урод хренов.

– Да, нас вызвал мистер Секстон, но дело не в мусоре. Этим утром он был у себя в подвале, и часть стены обвалилась.

Харпер переводит взгляд с Куинна на Гислингхэма и обратно.

– Ну и хрен ли с того? Урод.

Детективы смотрят друг на друга. Они провели немало допросов и знают, что настал тот самый момент. Виновный с трудом контролирует язык своего тела, даже если он отличный и опытный лжец. Что-то обязательно выдаст его: блеск в глазах, дрожащие руки. Некоторые держатся отстраненно, другие нагло всё отрицают. Однако лицо Харпера не выражает никаких эмоций. Ничего.

– И у меня нет гребаного телика.

– Что, простите? – удивленно спрашивает Куинн.

Харпер наклоняется вперед.

– Дебил, что ли? У меня нет гребаного телика.

Росс беспокойно вставляет:

– Кажется, доктор Харпер хочет сказать, что ему не нужно платить за телевидение. Он думает, что из-за этого его сюда и привезли.

– Не надо мне говорить, что я думаю, – рявкает на него Харпер. – Чертов идиот. Жопу от сисек не отличит.

– Доктор Харпер, – обращается к старику Гислингхэм. – В вашем подвале нашли молодую женщину, поэтому вы здесь. С телевидением это никак не связано.

Харпер дергается вперед, тыкая пальцем в лицо Крису:

– У меня нет гребаного телика.

Куинн замечает беспокойство во взгляде Росса: ситуация выходит из-под контроля.

– Доктор Харпер. В вашем подвале была девушка. Как она там оказалась?

Старик по очереди смотрит на полицейских, и впервые за время допроса у него бегают глаза. Гислингхэм достает из папки фотографию девушки и показывает Харперу.

– Вот она. Как ее зовут?

– Энни, – со злобой говорит Харпер. – Толстая корова.

Росс качает головой:

– Это не Энни, Билл. Ты же знаешь, что это не Энни.

Старик не обращает внимания на снимок.

– Доктор Харпер, вы должны посмотреть на фото, – настаивает Гислингхэм.

– Присцилла, – выдает Харпер, брызжа слюной. – Такая красотка. Развратная баба. Слонялась по дому, выставив сиськи напоказ.

Росс в отчаянии.

– Ты же прекрасно понимаешь, что это не Присцилла.

Не отводя глаз от Гислингхэма, Харпер протягивает скрюченную руку и сбрасывает снимок со стола вместе с телефоном Криса. Мобильный ударяется о стену и кусками падает на пол.

– Какого черта вы творите? – кричит Гислингхэм, вскакивая со стула.

– Доктор Харпер, – сквозь зубы цедит Куинн, – эта женщина сейчас в больнице. Врачи проведут полный осмотр, и, как только она сможет с нами поговорить, мы узнаем, кто она такая и как очутилась взаперти в вашем подвале. У вас есть возможность рассказать, что произошло. Вы осознаёте, насколько все серьезно?

Харпер плюет в лицо сержанту.

– Да пошел ты. Слышишь? Иди на хрен!

Воцаряется пугающая тишина. Гислингхэм боится даже глянуть на Куинна. Сержант достает из кармана платок и вытирает лицо.

– Думаю, нам лучше остановиться, офицер, – предлагает адвокат. – Что скажете?

– Допрос окончен в одиннадцать тридцать семь, – с ледяным спокойствием говорит Куинн. – Доктора Харпера отведут в камеру и…