Комната девственницы

Эмма подошла к двери. Несмотря на терзавшее ее беспокойство, сердце ее взволнованно билось. Вдруг, несмотря ни на что, за дверью ее ждут гости?

Открыв дверь, Эмма поняла, что это не гости из маленького городка Ивовый Ручей, не Тим.

На пороге стоял незнакомый мужчина, почти загораживая своей фигурой свет от рождественских лампочек, развешанных на веранде. Он был высок и невероятно широк в плечах. От его черного, до колен, шерстяного пальто, черных перчаток, темных блестящих волос со сверкающими в них снежинками исходило что-то опасное. «Или, – подумала Эмма, – его одежда совсем ни при чем?» Лицо незнакомца находилось в тени, но Эмма все равно разглядела прямой нос, высокие скулы, выступающий вперед подбородок и темные глаза, которые словно пронзили ее насквозь.

Незнакомец был неправдоподобно красив, и это впечатление не портил даже сурово сжатый рот с нижней чувственной губой. Под взглядом этих всевидящих глаз Эмма вздрогнула. Незнакомец скептически оглядел ее, начиная с красных носков и заканчивая нелепым колпаком. Закончив осмотр, он еще сильнее поджал губы.

Эмме почему-то подумалось, что сам дьявол решил нанести ей рождественский визит, так как в его присутствии она вдруг из уверенной, деловой женщины превратилась в просто женщину, которая рядом с таким мужчиной не может не думать о том, как она выглядит. Ей тут же захотелось снять свой бесформенный свитер, а вместе с ним еще несколько кофт, которые она напялила, думая, что сегодня состоятся катания на санях.

И еще Эмма пожалела о том, что толком не уложила свои непослушные волосы – длинные, черные, блестящие. Кстати, именно они так нравились Питеру… А список того, что он в ней одобрял, исчислялся всего несколькими пунктами.

Как только глаза Эммы привыкли к тусклому свету и она смогла отчетливее разглядеть черты лица мужчины, ее заинтриговало его выражение. Такое лицо могло быть только у человека, который, казалось, забыл, когда он смеялся в последний раз. Вообще в облике этого мужчины Эмме почудилась какая-то тайна, которую хочется разгадать…

Глаза незнакомца переместились с нее на венок, висевший на двери, и задержались на небольших красных буквах, выглядывавших из-под мохнатой ветки кедра: «Верю!»

Выражение его лица словно затвердело, а взгляд охватил остальную часть веранды – веточки остролиста, красные лоскутные половики, ящики для растений с воткнутыми в них веточками ели.

Если она не ошиблась, то именно презрение превратило его глаза в черные колодцы, когда он снова взглянул на нее.

«Я могу закрыть дверь, – тут же пронеслось у Эммы в голове. – Что бы этот мужчина ни искал, у меня он это вряд ли найдет».

Эмма строго напомнила себе правило номер один: независимость! По поведению своей матери она знала, как легко потерять чувство независимости из-за мужчины, а вместе с ним – ощущение того, что ты являешься хозяйкой своей жизни.

Порыв ветра бросил Эмме в лицо колючий снег. И это заставило ее вспомнить, что у любого правила бывают исключения. И потом, как можно захлопнуть дверь перед носом человека, если в такую погоду на улицу не выгонят даже собаку! В эту секунду Эмма услышала негромкое хныканье, и этот звук позволил ей отвести взгляд от гипнотизирующих черных глаз.

Сообразив, кто издал этот звук, Эмма даже лишилась дара речи. Она присмотрелась внимательнее. Так и есть! Под прикрытием широких мужских плеч она увидела черное, как и пальто мужчины, одеяло, а под ним – ребенка! Вот он зашевелился и взглянул на нее огромными голубыми глазами – точь-в-точь увеличенная копия куклы, которая лежала под пихтой. Глаза ребенка – живые, широко раскрытые, ясные – составляли разительный контраст с глазами повидавшего мир и раньше времени состарившегося мужчины.

– Нам нужно место, где мы могли бы переночевать.

Эмма открыла рот, но обнаружила, что не может произнести ни звука. Переночевать в ее пансионе? Именно этого хочет красавец мужчина, скрывающий какую-то тайну?

– Дорожный патруль велел мне съехать с дороги, так как движение на шоссе остановлено и в ту и в другую сторону.

Эмма продолжала смотреть на него молча, по-прежнему не в силах выдавить из себя ни звука.

– Надеюсь, что через несколько часов мы сможем продолжить путь.

Будь этот мужчина один, Эмма, скорее всего, сказала бы «нет». Если, конечно, ей удалось бы вернуть контроль над собственными голосовыми связками.

Но не сможет же она отправить человека обратно в метель! Значит, остается сказать только «да», тем более что на руках у него ребенок. Придется рискнуть, хотя все ее женские инстинкты возражают – слишком уж опасным мог стать для нее этот мужчина, раз он вызывал невольное желание понравиться ему.

Эмма заставила себя сосредоточиться. Ах да, ведь он сказал «на несколько часов». Ну, несколько часов она как-нибудь переживет.

Но колпак Санты Эмма все же сдернула. Взгляд мужчины задержался на ее голове. Губы его сложились в подобие улыбки, но это длилось всего мгновение.

– Дорожный патруль сказал, что здесь пансион.

Тон, каким это было сказано, свидетельствовал:

если бы не необходимость, он и близко бы не подошел к ее дому! Этот тон словно высмеивал все затраченные ею усилия. Эмма поджала губы: «Пусть думает что хочет!» Но вот что ее встревожило, так это собственная реакция на замечание мужчины. Почему мнение совершенно незнакомого человека ее так сильно задело? Ей вдруг даже захотелось сказать, что она не сдает комнаты на зиму.

Но ни у него, ни у нее не было выбора. Не может она отправить ребенка в метель! К тому же тот факт, что мужчина был не один, предполагало, что он никакой не преступник, а действительно просто путник, застигнутый в пути непогодой, и он не представляет для нее никакой угрозы. Он мог представлять угрозу только ее чувствам, но, бросив еще один взгляд на его замкнутое лицо, Эмма поняла, что мужчина не расположен даже к невинному флирту.

– Проходите, – вежливо сказала она, отступая в сторону. – Правда, на зиму я закрываю пансион, но раз уж вы приехали…

Он прошел мимо нее, и Эмма почувствовала запах, исходящий от этих двоих, на секунду перебивший даже ароматы из кухни, – горьковатый мужской запах, к которому примешивался запах мыла и лосьона после бритья, а также запах детской присыпки.

Эмма закрыла дверь, но дверная ручка осталась у нее в руке. Она быстренько вставила ее обратно, надеясь, что незнакомец ничего не заметил, но, обернувшись, поняла, что от его глаз ничего не ускользнуло. Проклятая ручка не захотела возвращаться на свое место и упала на пол, Эмма быстро наклонилась и подхватила ее.

– Я не взимаю дополнительный платы за очарование глубинки, – как можно беспечнее произнесла Эмма, закрывая собой отверстие от ручки, из которого теперь дуло холодом.

Мужчина даже не улыбнулся. Он огляделся, отмечая стоящую у входа маленькую елочку, всю украшенную маленькими белыми ангелами, перевязанные белыми лентами гирлянды из веточек, обвивающие перила лестницы…

Он стоял как раз под веточкой омелы, и это невольно обратило взгляд Эммы на его губы[1 - Согласно обычаю, молодые люди, невольно вставшие под веточкой омелы, должны поцеловаться. (Примеч. ред.)]. От возникшей в ее голове мысли ей стало не по себе. Почему она думает о том, какой вкус у этих губ и на что она готова пойти, чтобы это узнать?

Неужели ошибка с Питером ее так ничему и не научила?

«Если я думаю о губах незнакомца, то, скорее всего, нет, ничему не научила», – с сожалением заключила Эмма.

Ее гость, свалившийся как снег на голову, нахмурился:

– Если вы закрываете пансион на зиму, значит, вы украсили дом исключительно для себя?

– Я ждала гостей.

Эмма заставила себя сцепить зубы, чтобы в поисках сочувствия не начать жаловаться ему, какой сокрушительный крах потерпели все ее надежды на первый вечер, которым должны были начаться новогодние празднества. Впрочем, его взгляд не выдавал в нем человека, способного к сопереживанию.

Следующий его вопрос заставил Эмму порадоваться, что свои излияния она оставила при себе:

– У вас есть комната без… рождественской тематики?

– Ясно, вы не любите Рождество, – ровно сказала Эмма. Хотя говорить об этом было излишне – все было понятно по выражению его лица. И можно было не сомневаться, что он не любит щенков, песен о любви и мелодрам.

Это хорошо. Это очень хорошо, так как поможет ей держаться с ним исключительно в деловых рамках. Пусть ее неожиданный гость обладает потрясающей внешностью, но человек не может быть хорошим, если он не любит Рождество. Как можно не любить этот праздник, когда у тебя на руках ребенок?!

Девочка на его руках что-то пролепетала и засунула пальчик в рот, но выражение лица мужчины не смягчилось.

– Мама, – произнесла девочка и положила головку на плечо мужчины с доверчивостью, которая выдавала то, о чем Эмма уже знала сама: ее гость может не любить Рождество, но вот малышка на его руках вверяет ему свою жизнь.

Вовремя малышка это сделала! Это напомнило Эмме о том, что у девочки есть мать. Не нужно об этом забывать. Тогда ей удастся держать под контролем чувства, которые вызывал в ней отец девочки.

– Ваша девочка спрашивает про мать, – сказала Эмма, так как ее гость никак не отреагировал на слова малышки.

– Нет, – коротко ответил мужчина, и Эмма, к своему изумлению, увидела, как на какой-то миг он смутился. Поколебавшись, мужчина продолжил: – К сожалению, так она зовет меня.

Да, мамой его мог назвать только ребенок. Конечно, это не ее дело, но Эмма не могла не спросить:

– Но ведь у девочки есть мать? Где она?