Луч солнца на цветных стеклах

– Почему с тобой так сложно?

Кейд не мог поверить, что с его губ слетели эти слова. Их самая любимая строчка из «Красавицы и чудовища». В самом начале их совместной жизни все споры заканчивались тем, что один из них говорил эту фразу.

На миг в глазах Джессики блеснуло что-то подозрительно похожее на слезы, но уже в следующий момент губы сжались в упрямом выражении «сейчас говорить со мной бесполезно».

– Неужели мы даже развестись нормально не можем? – спросила она устало и, утонув в кресле, закрыла глаза.

– Что ты имеешь в виду? – Он тут же пожалел об этих словах.

Конечно, она имела в виду то, что они не смогли нормально завести ребенка.

Но, к счастью, Джессика промолчала.

– Нормально означает, что мы должны были бы драться за имущество, а не пытаться спихнуть его друг другу.

– О, простите меня, – с сарказмом произнес он. – Я не читал книг о том, как правильно разводиться. И это мой первый развод. – Однако, взглянув на нее, он заметил, что она слишком бледна. – Тебе нехорошо, верно?

– Да, – призналась она.

– Отложим этот разговор до лучших времен.

– Почему именно ты всегда должен решать, что нам делать?

Он не стал спорить, хотя его это задело.

– Послушай, у тебя выдалось тяжелое утро, сейчас ты под действием очень сильного обезболивающего.

Джессика вздохнула.

– Думаю, в ближайшие сорок восемь часов тебе не стоит принимать никаких важных решений.

– Я прекрасно могу принимать любые решения.

– Ты только что отказалась от дома. Это ясно доказывает, что ты не в состоянии мыслить здраво.

– Просто я не нуждаюсь в твоей благотворительности! У меня тоже есть гордость, Кейд. Нам надо продать дом. Половину денег возьмешь ты, половину я.

Пожав плечами, он оглянулся вокруг:

– Ты хоть что-нибудь здесь починила?

Ее сердитое лицо выдало больше, чем она хотела.

– Здесь ничего не отремонтировано, – тихо произнес Кейд. – Ручка в туалете по-прежнему болтается, и ты до сих пор ставишь ведро в гостевую спальню, где течет крыша. На полу можно получить занозу, потому что ты отказываешься его менять, хотя постелить новый гораздо дешевле, чем приводить в порядок этот.

– Поэтому я и хочу его продать, – резонно заметила Джессика. – Дом не пригоден для одинокой женщины.

Кейд снова почувствовал, что она чего-то недоговаривает.

– Хорошо, мы поговорим о продаже дома, – пообещал он. – Возможно, сможем получить за него больше, если кое-что подправим. – Заметив, что слишком легко использует слово «мы», он поспешил поправиться: – Давай я заеду на неделе? Быстро осмотрю дом и напишу список того, что нужно отремонтировать обязательно, а потом найму мастера, который это сделает. Моя помощница сейчас как раз ищет кого-нибудь, чтобы починить дверь в твоем магазине, так что посмотрим, как он справится там, и решим.

– Я думаю, список того, что надо сделать, отлично может составить риелтор.

Она уже говорила с риелтором. Он пожал плечами, будто не чувствовал себя задетым ее решимостью избавиться от этого напоминания о них.

– Твой риелтор хочет на тебе заработать. Сомневаюсь, что стоит во всем доверять его советам.

– А твоим стоит?

Он считал, что заслуживает этого.

– Ладно. Делай как знаешь, – согласилась Джессика. – Я заплачу мастеру половину. Как думаешь, когда ты сможешь прийти, чтобы составить список? Может, завтра, пока я буду на работе?

Кейд умолчал о том, что не уверен, сможет ли она завтра пойти на работу. Ее лицо казалось бледным и изможденным, тело устало тонуло в кресле. Что бы она ни говорила, сейчас явно не время для споров.

– Я отведу тебя в постель, ты слишком устала сегодня. О доме мы поговорим позже. – Кейд заметил, что старательно избегает слова развод.

– Да, я очень устала. Мне действительно надо лечь. Но провожать меня в постель не надо. – Она положила здоровую руку на гипс, тут же вздрогнула, почувствовав неожиданную боль в груди.

– Сомневаюсь, что ты в состоянии сама раздеться.

Джессика задумчиво посмотрела на загипсованную руку. Только в этот момент Кейд осознал, что ей светит в ближайшие четыре недели, когда даже простая задача снять одежду и надеть пижаму превратится в проблему.

– Я лягу в одежде, – заявила она.

– Но рано или поздно придется придумать, как раздеваться. Сколько времени ты будешь в гипсе?

– Месяц. – Ее лицо исказилось от ужаса, когда она осознала свое положение.

– Давай я просто помогу тебе на первый раз.

– Нет, ты не будешь помогать мне раздеваться. – Она испугалась.

Кейд и сам почувствовал себя несколько шокированным, когда представил, как блузка соскальзывает с ее худеньких плеч, и постарался отмахнуться от знакомого огня, который всегда разжигала в нем Джессика. Ради бога, она же нездорова.

Ему потребовались неимоверные усилия, чтобы преодолеть нестерпимое желание прикоснуться к ней и заставить свой голос звучать спокойно и рассудительно.

– О’кей, – не спеша произнес он, – значит, ты не хочешь, чтобы я помог тебе раздеться, хотя раньше я делал это десятки раз. Тогда что ты предлагаешь?

Джессика густо покраснела и от этого разозлилась. Бросила на него гневный взгляд, потом уставилась на свой рукав, туго натянутый поверх гипса, и, похоже, поняла, что с этим препятствием справиться не удастся.

– Неужели придется разрезать рукав? Но я так люблю эту блузку! – Джессика встала. Кейд был уверен, что она сделала это главным образом для того, чтобы оказаться к нему спиной. Дойдя до кухни, она открыла шкафчик, где всегда держала ножницы. – Что, если разрезать его по шву?