Папа для озорных апельсинок

Раздражаюсь.

– Сама, – вздыхая, сдается.

Аня снимает с себя мокрую верхнюю одежду, кладет на стоящий у стены табурет и обхватывает руками себя.

– Достаточно? Мы можем зайти в дом? – спрашивает, продолжая стучать зубами.

– Снимай с себя все, – отрезаю, направляясь в дом.

– Куравлев, ты дурак или прикалываешься? – летит мне вслед. – Я не стану расхаживать голой по твоему дому!

Вместо ответа я закатываю глаза. Вот же нашел для себя приключение на задницу, ну серьезно.

Прохожу глубже в дом, открываю шкаф и достаю оттуда большое махровое полотенце.

Возвращаясь назад, забиваю на писк и возмущение Ласточкиной, закутываю ее в белоснежную мягкую ткань и на руках отношу в уже разогретую сауну.

– Сиди здесь и даже не суйся наружу, пока не прогреешься от и до, – рычу на нее.

Аня хочет что-то сказать, но видит мой суровый настрой и тут же прикусывает язык.

Да, блин, неужели!

– Хорошо, – кивает, забираясь чуть выше. Туда, где основной жар. – Ты только девочек, пожалуйста, не напугай, – просит с мольбой в глазах.

– Не беспокойся. С ними все будет в порядке, – отвечаю, внешне оставаясь совершенно спокойным.

Внутри меня бушует настоящий ураган, и я не могу совладать должным образом с теми эмоциями, которые Ласточкина пробуждает.

– Ань, сейчас тебе нужно заняться собой. Ты промокла насквозь и можешь подхватить воспаление легких, – как бы мне не хотелось смягчить возможные последствия столь длительного переохлаждения, но я констатирую факт. Ласточкина слишком долго находилась в промокшей одежде.

– Если бы не ты, то этого бы не было, – тихо говорит.

– Если бы не я, то тебя бы уже сбили, – высказываю свое суждение.

Она снова открывает рот, хочет продолжить спор, но я понимаю, что и без того слишком долго держу приоткрытой дверь. Температура в сауне уже снизилась.

– Ни о чем не беспокойся, грейся и выходи, – говорю, изо всех сил стараясь на нее не смотреть. Самому безумно хочется присоединиться. – Девочки будут в порядке, – обещаю.

– Надеюсь…

Глава 10. Аня

Сижу в парилке. Я специально забралась на самый верх, туда, где жар. Вова прав, если я не хочу заболеть, то нужно как следует прогреться.

На градуснике температура о-го-го, а меня мороз пробирает до костей, зуб на зуб не попадает, и мне подобное состояние совершенно не нравится.

Все тело дрожит. Холодно. Я соображаю с трудом, но это не удивительно. После такого-то переохлаждения…

Ох, и чем только я думала, выбегая на дорогу и не смотря по сторонам? Видимо, совсем замоталась.

Я устала так сильно, что слов нет. Мне хочется просто лечь в кровать, уснуть и проспать часов двадцать. Со всеми последними нервотрепками, что свалились на голову, у меня того и гляди разовьется хронический недосып.

Только вот я бросить ничего не могу. Завтра нужно опять на работу.

Завтра. Но не сегодня.

Закрываю глаза, делаю медленный вдох и буквально заставляю свое тело расслабиться. Пока мысли крутятся о Куравлеве, ничего не выходит, но я не сдаюсь. Мне просто необходимо выбросить из головы все лишнее, иначе ничего хорошего не жди. Я так дальше буду дерганной и раздраженной.

Поднимаюсь, медленно спускаюсь вниз и расстилаю на полке полотенце. Нужно немного полежать, может быть тогда смогу как следует согреться.

Обнаженной ложусь на плотную, но вместе с тем мягкую ткань, вновь закрываю глаза, делаю вдох и понимаю, что, наконец, начинаю расслабляться.

Продолжаю работать над собой.

Отбрасываю прочь связанные с Вовой воспоминания, ластиком стираю из памяти все наши сегодняшние встречи и мыслями уношусь далеко-далеко. Представляю себя на песчаном берегу моря.

Вокруг никого, тихо плещется вода, я лежу в шезлонге под тенью раскидистой пальмы, и меня ничего не тревожит. Вокруг царит спокойствие.

Умиротворение в душе.

Я расслаблена и согрета.

Мне хорошо.

Ну губах играет слабая улыбка.

–Ты как? – чувствую легкое дуновение прохладного воздуха, он проходит по мне и сердце моментально подскакивает к горлу.

– Вова? – ахаю, лихорадочно соображая, что предпринять. Если сдвинусь с места, то он увидит меня без одежды. – Выйди немедленно! – требую.

– Вообще-то это мой дом, – произносит с ухмылкой. А затем видит меня и тут же меняется в лице.

– Вообще-то я голая, – парирую, не двигаясь с места.

Куравлев пробегает глазами по мне, делает шумный вдох, сглатывает. На его лице застыл шок, а мои щеки тем временем пылают.

– Выйди, пожалуйста, – с нажимом прошу. Под его взглядом я хочу раствориться.

В парилке повисает тишина. Кажется, она еще никогда прежде не была такой звонкой.

– Прости, – говорит хриплым голосом.

Открываю рот, чтобы снова попросить уйти, но не успеваю произнести ни единого слова, как Куравлев резко разворачивается и выходит из парилки.

– Какой кошмар, – выдыхаю. С осторожностью кошусь на дверь, та остается закрытой.

Сажусь, снова кутаюсь в полотенце и прячу в ладонях лицо. Внутри горит самый настоящий пожар, щеки полыхают и мне вдруг становится до невозможности жарко.