Королева

Он уже начал протягивать мне руку, но опустил ее.

– Обращайся, Джесси. Впрочем, тебе, возможно, стоит какое-то время избегать папарацци.

– Так и сделает, – сказал Лукас, опередив меня с ответом.

Я стиснула зубы, чтобы не позорить его словами о том, что он мне не начальник.

Охранники принца Риза расступились, чтобы пропустить нас, и я не удивилась, увидев, что нас поджидали Конлан и Фаолин. Я ожидала, что мы пойдем к лестнице, но Лукас повел меня к двери на том же этаже.

Я шла, высоко подняв голову и делая вид, будто не замечаю, как все присутствующие в этой зоне приковали к нам взгляды, но не услышать их шепот было невозможно. Все они хотели знать о новой фейри, которую с благим принцем связывало нечто большее, чем мимолетное знакомство. Одно замечание о сексуальной природе наших взаимоотношений прозвучало настолько мерзко, что только гордость не позволила мне сорваться на бег.

Лукас издал низкий гортанный рык, и шепот стих, а люди принялись отводить глаза. Он открыл дверь и провел меня в небольшую обособленную комнату с белыми кожаными диванами. Я думала, что Конлан и Фаолин присоединятся к нам, но они встали по сторонам от двери. Едва она закрылась, я ощутила мимолетную панику оттого, что осталась с Лукасом наедине. Больше месяца я размышляла обо всем, что скажу ему, когда увижу снова, но сейчас не могла вспомнить ничего.

Вместо того чтобы сесть на один из диванов, он поднял руки и пробормотал несколько слов на фейском. Через пару секунд воздух замерцал, и в нем начал формироваться портал.

– Что ты делаешь?

– Не можем же мы уйти через главный выход. – Он опустил руки, и я увидела за ними нечто похожее на каменную стену.

Я отступила назад.

– А как же Вайолет? Я не могу уйти без нее.

– Вайолет с Теннином и Лорель. Они защитят ее от папарацци.

– А кто защитит папарацци от Вайолет? – Я легко могла представить, как моя лучшая подруга бросается на толпу фотографов.

Лукас усмехнулся и опустил ладонь мне на спину. В следующий миг мы очутились в открытом, мощенном камнем дворе, заросшем цветущими лозами и с видом на звезды, сверкающие в темном небе. Я не успела подивиться тому, что в мире фейри были звезды, когда открылся еще один портал, и мы оказались в гостиной дома Лукаса в Уильямсберге.

Я резко повернулась к нему, когда портал закрылся.

– Я думала, ты отвезешь меня домой.

– Отвезу. Но сначала нам нужно поговорить. – Он пошел на кухню, на ходу бросив куртку на один из барных стульев. – Хочешь что-нибудь выпить?

Я взмахнула руками.

– Ах, теперь ты захотел поговорить?

Он налил стакан сока гилли из графина, стоявшего на столе, и подал мне. Когда я не стала его брать, он вздохнул.

– Я понимаю, что ты обижена и зла на меня, и я прошу прощения.

– Я не обижена.

Выхватив стакан у него из рук, я пошла присесть на стул. Я совсем забыла, что была в платье, и мне пришлось спешно его поправить, когда голубая ткань рискованно задралась до бедер.

Лукас сел напротив меня.

– Обижена, и у тебя есть полное право обижаться. Ты перенесла травмирующий опыт, и я должен был быть рядом.

Грудь сдавило, и я отвела взгляд, увидев искренность в его глазах. Только гордость не позволяла мне спросить, почему же он не был рядом и почему вдруг решил объявиться этим вечером. Сомневаюсь, что мое сердце выдержало бы, если бы он ответил, что пришел ко мне в клуб из чувства долга.

– Ты знаешь, сколько было успешных обращений в фейри? – спросил он.

– Девятнадцать, – я хмуро посмотрела на него. Какое это имело к нам отношение?

– Двадцать, – поправил он с улыбкой. – Из нескольких миллиардов людей всего лишь двадцать стали фейри, и это был опыт познания как для нас, так и для новых фейри. Мы совершали ошибки, но большинство из обращенных счастливо устроились в своей новой жизни.

Я посмотрела ему в глаза, когда в животе образовался узел.

– Большинство?

– Первым двум фейри было непросто приспособиться, и у них сформировалась глубокая привязанность к тому, кто проводил их обращение.

Я немного расслабилась.

– Они были детьми, поэтому вполне логично, что у них образовалась связь с фейри.

– Да, но это была нездоровая, ненормальная связь. Дети привязались до одержимости. Они всюду следовали за обратившими их взрослыми и теряли рассудок, были безутешны, когда их разлучили. Это походило на зависимость, вызывавшую сильнейший синдром отмены.

Я шумно вдохнула.

– Хочешь сказать, что это случится и со мной?

– Нет. Я бы никогда этого не допустил. – Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. – Я говорю это, чтобы ты поняла, почему до сих пор не слышала от меня ни слова. После того как я привез тебя домой, советники моего отца предупредили меня о том, каковы будут последствия, если я не стану держаться от тебя подальше в первый месяц твоей адаптации. Даже звук моего голоса мог повлиять на тебя, поэтому я ни разу не звонил.

Я вспомнила тот вечер, когда увидела его на другой стороне улицы в Манхэттене, и ощутила странное физическое притяжение к нему. По телу пробежала дрожь. А это была всего лишь мимолетная встреча на расстоянии. Насколько же сильным было бы притяжение, если бы я общалась с ним как обычно? Мысль о том, что я не владела бы собственным разумом или телом, обрела бы с кем-то противоестественную связь, повергала меня в ужас.

– А как же Конлан, Фарис и остальные? Они заходили повидаться со мной несколько раз, и это никак на мне не сказалось.

Лукас помотал головой.

– Они участвовали в твоем обращении, но мы использовали мою кровь.

– Твоя кровь… во мне? – Я уставилась на него.

Процесс обращения был настолько тайный, что ни одному человеку не было известно о том, как он проходил. А я ничего об этом не помнила, потому что в тот момент была на грани смерти.

– Моя кровь самая сильная, – констатировал он.

Это было уж слишком. Я принялась мерить комнату шагами.

– А ты не мог рассказать мне об этом раньше? Ты позволил мне думать, что…

Лукас встал и подошел ко мне. Я не знала, то ли врезать ему, то ли броситься с объятиями. Он сам принял решение, обняв и прижав к своей теплой груди. К моему стыду, глаза защипало от слез. Я заморгала, отказываясь позволить им пролиться.

– Прости меня, ми калаэх, – прошептал он мне в волосы. – Так было нужно. Если бы мы рассказали тебе правду, это могло побудить тебя начать меня искать. Я не мог так рисковать.