Прикосновение горца

– Наши машины угнали! – крикнула Кэтрин из гаража.

– Да? – Джек даже не оторвался от газеты. – А ты хорошо посмотрела? – рассеянно спросил он, словно джип «чероки» и «мерседес» можно было не заметить.

– Конечно, Джек. Их нет. Как же мы теперь поедем на выпускной Лизы?

Цирцен поправил фуражку на голове Адама и отступил назад, чтобы полюбоваться.

– Превосходно.

– Но почему именно я должен это делать?

– Не хочу, чтобы Лиза видела меня, и сам боюсь увидеть ее. Могу не сдержаться.

– Дурацкая форма. – Адам с отвращением поправил брюки. – Тесноваты.

– Так подгони по размеру, о могучий, – ухмыльнулся Цирцен. – Хватит ворчать, давай, звони им. Скажи, что такси уже едет.

– Но они не вызывали такси.

– Я рассчитываю на то, что каждый из них будет думать, что это сделал кто-то другой. Звони.

И действительно, Кэтрин решила, что машину вызвал Джек, а когда такси появилось перед домом, Джек, занятый беседой с полицией и страховым агентом, подумал, что машину заказала Кэтрин. Из-за всей этой суматохи в такой знаменательный день никому из них и в голову не пришло спросить об этом.

– Что дальше? – спросил Адам, потирая руки.

Цирцен хмуро взглянул на него.

– Веселишься?

– Никогда раньше не управлял такой штукой. Очень интересно.

– Рак. Лиза говорила, что мать умирает от рака. От него будет не так просто избавиться, как от машин. Все дело в том, что люди, похоже, не знают, что вызывает это заболевание, – Цирцен кивнул на стопку книг, лежавших на столе в его кабинете в замке Броуди.

Адам взял несколько книг и бегло просмотрел их. Увидев штамп «Библиотека города Цинциннати», он с притворным ужасом взглянул на Цирцена.

– Ты что, украл их, мой мальчик?

– Пришлось. Я хотел взять их, как все, но с меня потребовали какие-то бумажки. Но даже перечитав эти книги, мне нужно узнать, какой именно раку матери Лизы.

– Так в чем же дело? В этом городе не больше полудюжины больниц.

– Больниц?

Адам тяжело вздохнул.

– Ты действительно средневековый дикарь. Больницы – это дома, где лечат болезни. Мы перенесемся в нужное время и посмотрим медицинскую карточку Кэтрин. Вперед, мой мальчик, я буду твоим верным проводником.

– Здесь сказано, что женщины должны ежегодно проверяться насчет этого рака, – задумчиво сказал Цирцен. – И тогда на ранней стадии его легко вылечить. А мать Лизы не проверялась восемь лет.

Они сидели за закрытой дверью кабинета в больнице Добрых Самаритян и внимательно изучали медицинскую карточку Кэтрин.

– Почему же она этого не делала? – удивился Адам.

– Не знаю, но похоже, если мы перенесемся на восемь лет назад, то сможем предотвратить ее болезнь.

Адам приподнял бровь.

– Это как же? Как ты собираешься отправить ее к врачу, если она явно терпеть не может ходить по врачам?

Цирцен ухмыльнулся.

– Упреждающая атака, как на поле боя. За пятьсот лет я хорошо этому научился.

Перебирая почту, Кэтрин по привычке выбросила в корзину рекламные буклеты, призывающие женщин вовремя проходить ежегодный осмотр у гинеколога, но потом задумчиво достала их оттуда. Последний месяц такие буклеты постоянно приходили ей вместе с письмами и газетами.

Наверное, какая-то акция, тем более что ей даже звонили из больницы и предлагали пройти осмотр и сдать анализы бесплатно. Кэтрин поблагодарила, но никуда не пошла, и не потому что ей было некогда, просто она прекрасно себя чувствовала и поэтому не обращала особого внимания на призывы заботиться о своем здоровье. Но сегодня, в который раз получив напоминание об этом, она задумалась. Ее дочери недавно исполнилось десять лет. Кэтрин твердо решила, что будет настаивать, чтобы та ежегодно сдавала анализы и проходила осмотр у гинеколога, едва Лизе исполнится шестнадцать. А как она могла требовать от дочери того, чего сама не делала? Когда она последний раз была у гинеколога? Уже и не вспомнить. А между тем от рака матки не застрахована ни одна женщина, независимо от возрастной группы.

Кэтрин отложила в сторону буклет и, набрав телефонный номер своего гинеколога, договорилась о приеме и для себя, и для Лизы.

Просто поразительно, как мы бываем беспечны, с запоздалым раскаянием подумала Кэтрин. Не обращаем внимания на свое здоровье, вовремя не проводим техосмотр машин. Ведь если машина прекрасно ездит, это не значит, что ей не нужен техосмотр. А потом локти кусаем.

«Медицинская профилактика может спасти вам жизнь», – гласил заголовок на буклете.

А Кэтрин очень любила жизнь и надеялась когда-нибудь понянчить внуков.

– Ты уверен, что хочешь этого? Чтобы Лиза помнила, что ее отец умер, а мать была больна?

– Да. Ведь если она не будет помнить об этом, она не будет помнить и меня. Я люблю ее именно такой, какая она есть.

– Что ж, тогда вперед, сделай это. Лиза поначалу будет в шоке, но это ничего. Ты должен быть рядом, чтобы помочь ей понять, что произошло. Как только вернешь ее в двадцать первый век, сразу отправляйся следом за ней. Ты будешь очень нужен ей, мой мальчик.

Лиза проснулась. Все расплывалось перед ее глазами, словно в тумане. Подушка пахла непривычно, но приятно. Жасмин и сандаловое дерево, принюхавшись, определила Лиза. От этого запаха у нее навернулись слезы на глаза – так пахло от Цирцена. Но другой запах, более сильный, запах жареного бекона отвлек ее. Не открывая глаз, Лиза пыталась осмыслить эти запахи. Где она? Может, она, гуляя по пляжу, нашла дом и кровать?

Лиза осторожно открыла глаза и окинула взглядом комнату, в надежде, что каким-то чудесным образом она снова очутилась в четырнадцатом веке. Сердце у нее бешено заколотилось. Эту комнату она хорошо помнила и уже никогда не надеялась увидеть.

Лиза села на постели. Ее трясло крупной дрожью. Может, она, наконец, сошла с ума, после всего, что ей довелось пережить?

– М-мам? – неуверенно произнесла она, понимая, что никто не откликнется на ее зов.

И когда ответа действительно не последовало, Лиза всхлипнула и простонала:

– Мамочка!

И тут же за дверью раздались легкие торопливые шаги. Как завороженная, Лиза уставилась на дверь. На пороге появилась встревоженная Кэтрин.

– Что такое, дорогая? Тебе приснился плохой сон?

Лиза судорожно сглотнула, не в силах вымолвить ни слова. Кэтрин выглядела точно также, как до аварии, словно никогда и не болела.