Духи Рождества на Трэдд-стрит

– Нет, непонятно. Марк наглец, но он ваш брат. Я очень сомневаюсь, что он попытался причинить вам физический вред.

Несмотря на холод на улице и в пустом доме, на лбу у моего собеседника выступили капельки пота. Я подвела его к одинокому стулу, и он тяжело сел.

– Извините, – сказал он. – Просто я… напуган.

«Я тоже», – чуть не вырвалось у меня.

– Вам принести воды?

Он покачал головой.

– Но спасибо. Мне действительно станет лучше, если вы скажете, что поможете мне.

Я скрестила на груди руки.

– Думаю, вы должны рассказать мне больше, чем просто «встретимся у мавзолея». Вы должны рассказать мне всю историю, ничего не скрывая, договорились?

Энтони положил костыли на пол, откинулся на спинку стула и вытянул перед собой ноги.

– Марк приобрел плантацию потому, что думал, будто именно там спрятаны алмазы Конфедерации.

– Это я знала, но не знала, почему. Что навело его на такие мысли? – спросила я, остановив взгляд на одном из апельсинов: расстояние между гвоздиками на нем было нарушено.

– Думаю, по той же причине, что и все в то время… все эти слухи о предке-конфедерате Вандерхорсте, который якобы спрятал бриллианты. Но когда Марк собирал материал для своей книги о нашем предке Джозефе Лонго, он обнаружил в архивах Чарльстонского музея деловой дневник Джозефа. Поскольку он знал, что Джек работает над книгой на ту же тему, он вырвал страницы… – Энтони умолк, как будто ему было стыдно за брата. – И уничтожил их. Но их оказалось достаточно, чтобы убедить Марка в том, что алмазы закопаны где-то на территории плантации – или были там закопаны до того, как их перевезли в ваш дом.

Не удержавшись, я подняла апельсин с криво торчащей гвоздикой и вытащила линейку. Энтони умолк, и когда я посмотрела на него, то поймала на себе его недоуменный взгляд.

– Это украшения для рождественского ужина. Вы когда-нибудь видели, чтобы в апельсины втыкали гвоздику, чтобы получились помандеровые шары?

Он медленно кивнул.

– Конечно. Но никогда… чтобы с точностью до миллиметра.

Я сердито посмотрела на него.

– Вы что-то говорили о том, почему Марк решил, что бриллианты спрятаны в Галлен-Холле.

– Верно, – сказал он, отводя взгляд от того, что я делала. – Джозеф скопировал в свой дневник некий странный рисунок, какие-то каракули. По-видимому, будучи на вечеринке в доме Вандерхорста на Трэдд-стрит, Джозеф поводил носом и нашел на столе мистера Вандерхорста старый лист бумаги с этими странными каракулями, и скопировал их в свой дневник. Марк показал мне копию только один раз. Я подумал, что это похоже на иероглифы, но Марк сказал, что это доказательство того, что Вандерхорсты спрятали в одном из своих домов что-то ценное. И, правда, зачем возиться и придумывать шифры, если вы не прячете что-то ценное, верно? Марк предположил, что это алмазы… он подумал, все дело в истории о капитане Джоне Вандерхорсте, которому после войны доверили сохранность алмазов и который снова появился в Чарльстоне уже без них.

– Да, теперь мы знаем, что бриллианты действительно были и их спрятали в напольных часах. Но почему он считает, что в мавзолее может быть спрятано что-то еще?

– Потому что, когда Марк узнал, что Джек работает над новой книгой, он решил, что, возможно, это продолжение, и захотел убедиться, что он сам все знает, а Джек не найдет ничего нового. Итак, он вернулся к своим заметкам и увидел, что на той же странице в дневнике Джозефа Лонго он также скопировал слова «французское сокровище». Не уверен, что имелось в виду под словом «французское», но что такое «сокровище» – и так ясно. Марк думал то же самое. Бриллианты Конфедерации были получены не из Франции. Вероятно, поэтому он не стал придавать этим словам особого значения при поиске алмазов.

Я наклонилась, заглянула в коробку с апельсинами и с помощью линейки проверила положение зубчиков гвоздики.

– И? – подсказала я, вновь ощутив на себе его взгляд.

Он прочистил горло.

– Марк не понял, что означает рисунок, это я точно знаю. Он не просил меня о помощи, потому что в таком случае ему бы пришлось делиться со мной найденным сокровищем. Но это не помешало ему вести поиски. Он довольно сильно разворотил Галлен-Холл и прошелся с металлоискателем по всем этажам и стенам в поисках того, что могло быть «французским сокровищем».

Закончив с апельсинами, я принялась расхаживать по комнате, собирая с голого деревянного пола ворсинки.

– Боюсь, вы меня плохо слушали. Все бриллианты найдены и учтены. Больше нет никаких сокровищ. И вы до сих пор не сказали, какое это имеет отношение к мавзолею.

Он сел прямо и оперся локтями о колени.

– Вы ошибаетесь. Может, не по поводу бриллиантов, а по поводу того, что где-то спрятано еще одно сокровище.

– Я не…

Энтони поднял руку.

– До того, как мы с Марком поссорились, мы были в библиотеке в Галлен-Холле, курили сигары и пили бурбон. Марк всегда быстро пьянел, и это единственная понятная мне причина, почему он мне это рассказал, – и я серьезно сомневаюсь, что он это помнит, иначе бы он давно сжег дом и все остальное, лишь бы это не принадлежало мне.

Он умолк и потер больную руку.

– Что еще он вам рассказал?

– Он сказал, что точно знает, что на земле Вандерхорстов есть еще какие-то спрятанные сокровища.

Я нахмурилась.

– То есть вы думаете, что он нашел еще один алмаз?

– Нет. Он бы неделями хвастал по этому поводу. Несколько месяцев назад, когда он узнал, что Джек уже работает над новой книгой, он пошел в архив, где нашел дневник Джозефа Лонго и личную переписку семьи Вандерхорстов начиная с 1781 года, то есть со времени оккупации Чарльстона, если вы вдруг этого не знаете.

Я лишь кивнула, не желая показывать, что я понятия не имею, что он имел в виду.

– Он даже украл эти письма из архива – на тот случай, если в них есть нечто такое, что Джек может использовать для своей книги. Но когда Марк их прочел, то обнаружил совершенно другое.

Теперь я вскипела, уже из-за Джека. Мы всегда знали, что Марк – негодяй, но нам казалось, что мы видели всю глубину его непорядочности. Судя по всему, не всю.

– Что-что? – сказала я.

– Это было упоминание о том, что необходимо подготовить комнату для важного гостя из Франции, который хотел возложить венок на могилу дочери Вандерхорстов, Мари Клер. Марк указал, что Вандерхорсты, как и большая часть колонии Южная Каролина на тот момент, были лоялистами. А французы были заклятыми врагами британцев. Так зачем французу посещать Вандерхорстов? Чтобы возложить венок на могилу дочери, которой никогда не существовало?

Энтони приподнял бровь.

– Марк показал мне генеалогическое древо, он был одержим идеей поиска спрятанных сокровищ и сделал свой собственный, очень сложный чертеж. У Вандерхорстов было шестеро сыновей, но только два из них дожили до совершеннолетия. И давайте не будем забывать слова «французское сокровище», которые Марк обнаружил в дневнике Джозефа.

Я заморгала.

– Значит, судя по рисунку и письму с неверной информацией, он считал, что где-то на земле Вандерхорстов спрятан клад? Лично мне это кажется большой натяжкой.

– Да, как и то, что в вашем доме нашли алмазы Конфедерации, – сказал Энтони и одарил меня сардонической улыбкой. – Но это еще не все. Марк считает, что рисунок как-то связан с кирпичами внутри мавзолея. Он уже вскрыл пол мавзолея, все искал и искал, но вернулся с пустыми руками. Ради удобства раскопок он хотел снести весь мавзолей, но местные краеведы не позволили ему это сделать. Судя по всему, мавзолей находится под защитой Закона об охране археологических ресурсов, который требует получение федерального разрешения на раскопки или удаление материальных останков прошлой жизни или деятельности человека. Мы не можем даже прикоснуться к нему.

– Но вы, конечно же, уже провели ваши поиски.