Последний вечер в Лондоне

Глаза мистера Данека лучились доброжелательностью, смягчавшей резкость его слов.

– Но ведь ты же скажешь ему правду, да? Потому что ложь – не лучший фундамент для любых отношений. Она может разрушить все, что на ней построено.

– Я скажу ему. Обязательно. Мне просто нужно больше времени, чтобы убедиться в его чувствах ко мне.

Мистер Данек сузил глаза.

– Ты очень умная девушка, Ева. И очень амбициозная. И то и другое достойно восхищения. – Он опустил ногу на пол. – Только не забывай о благоразумии.

Она рассердилась.

– Я всегда благоразумна. Всегда. Я бы не смогла пройти весь этот путь без него, верно ведь? – С ужасом она поняла, что в ее речи зазвучал йоркширский акцент. Иногда так бывало – в минуты усталости или раздражения. Ей следовало быть осмотрительней. Особенно с учетом приближающегося званого ужина у Софии.

Мистер Данек достал еще одну сигарету и снова закурил.

– Можешь еще что-нибудь рассказать мне о своем Грэме? Уважь меня, Ева. Мне кажется, я неплохо вжился в роль отца.

Ева, признательная за появившуюся в его голосе мягкость, улыбнулась. Она отпила кофе, обдумывая ответ.

– Он очень интересуется архитектурой, и его мама желала бы его видеть не чиновником, а архитектором. Ей кажется, что эта профессия более благопристойна.

Мистер Данек выпустил кольца из дыма, и Ева смотрела, как они поднимались к потолку, пока не растаяли в воздухе. Она торопливо заговорила, желая направить беседу в нужное русло.

– Грэм обещал взять меня в июле на крикетный матч между Итоном и Хэрроу в Лордз Крикет-Граунд. Он посещал Итоном и очень гордится тем, что Итон побеждает уже тридцать один год. Должно быть, будет потрясающе.

– Ты поклонница крикета?

На этот раз улыбка мистера Данека выглядела искренней.

– Я о нем ничего не знаю, но Фрея обещала научить меня, чтобы я не выглядела невеждой. У нее три брата, и все они играют. Она посетила больше матчей, чем хочет вспоминать.

– А Фрея? Она сделает это бесплатно?

Ева покачала головой.

– Нет. Взамен я позволю ей взять мое новое пальто с воротником из лисьего меха на два вечера по ее выбору. Я решила, что сделка справедливая.

Мистер Данек задумчиво курил, глядя на нее чуть сузившимися глазами. Это заставляло Еву нервничать, словно она неправильно ответила на экзамене.

– Чья это была идея – предложить плату, – твоя или ее?

– Конечно, моя, – с гордостью проговорила Ева. – Никто ничего не получает просто так. Так это не делается.

– Значит, ты всегда ждешь плату за доброту?

Ей показалось, что он над ней смеется. Ева почувствовала, что краснеет.

– Я оплачу вам макияж.

Мистер Данек помахал рукой в воздухе.

– Я не приму платы. Это подарок, который дается просто так. Так и должно быть между друзьями, да?

– Да, конечно.

– Тогда позволь, я дам тебе бесплатный совет как друг.

Ева разозлилась, с горечью понимая, что не смогла провести мистера Данека. Она подумала было встать и выйти из кафе, но вместо этого осталась на месте и кивнула.

– В моей стране есть старая присказка: Ceho nelze predelati, darmo na to zehrati. В вольном переводе это означает: принимай мир таким, какой он есть.

Ева нахмурилась, не понимая. У нее всегда лучше получалось с однозначными вещами, с цифрами и точными ценами на товары. Поговорки и присказки были для нее словно сказки матери, которые та рассказывала ей в детстве, – истории о придуманных людях в воображаемых мирах, которые не имели никакого отношения к тому, как заполнить желудок.

Мистер Данек взял ее ладонь в свою.

– Это означает, что ты не можешь контролировать все, Ева. Пусть все происходит, как должно, иначе ты сойдешь с ума.

Ее злость вырвалась наружу, и она заговорила, прежде чем успела обдумать свои слова.

– Как с вашей страной? Зачем бороться с Гитлером, если он все равно победит?

Мистер Данек продолжал улыбаться.

– Быть может, тут речь скорее о выборе того, что для нас важнее всего. И о выборе времени борьбы за наши убеждения. Ты, Ева, еще слишком молода и красива, чтобы заниматься сейчас чем-то иным вместо получения удовольствия от жизни. – Его лицо помрачнело. – Жизнь коротка и непредсказуема. Наслаждайся ею, пока можешь.

Она опустила глаза на свои руки.

– Я люблю Грэма. И не хочу, чтобы что-то менялось.

– Все всегда меняется, Ева. Ты не можешь контролировать изменения. Ты можешь лишь подготовиться к ним.

Она не очень хорошо поняла, что он имел в виду, но ей очень захотелось уйти, прежде чем его слова проникнут слишком глубоко в ее сознание.

– Мне нужно бежать. До свидания, мистер Данек. Скоро еще пообщаемся!

Она встала и быстро пошла к выходу.

Мистер Данек крикнул ей вдогонку:

– У меня есть для тебя помада. Совершенно новая, от «Макс Фактор», такая есть только в Голливуде. Говорят, ее обожает Кэрол Ломбард.

Ева хотела уйти, показать ему, что ей плевать на помаду, что ее не соблазнишь подарком. Но он снял колпачок и показал ей насыщенный вишнево-красный оттенок, идеально подходящий к платью, которое она собиралась надеть на званый вечер Софии. Против собственной воли Ева вернулась к столику, а ее рука протянулась, чтобы взять тюбик, еще до того как она смогла запретить себе брать его.

– Она прекрасна, – проговорила она. – Благодарю вас. – Она снова повернулась к двери, но остановилась. – Мистер Данек, не в моих правилах давать миру действовать, как ему заблагорассудится. Если бы это было не так, я бы сейчас стирала белье вместе со своей матерью в Йоркшире.

– Это вызывает восхищение. Такое мужество сослужит тебе хорошую службу. И твой мистер Сейнт-Джон согласился бы со мной. Если бы знал, конечно.

Еве хотелось разозлиться на него за критику. Но в его взгляде было так много отчаяния и грусти, что она сдержалась. Такое же выражение она видела в глазах своей матери, которые с каждым годом, казалось, омрачались все больше – до такой степени, что Ева уже решила: если она не уедет, то утонет в отраженном в них страдании.