Духи Рождества на Трэдд-стрит

Когда он не сдвинулся с места, я покрутила дверную ручку, напоминая ему, что он собирался уходить.

Он больше не улыбался.

– Я вежлив с тобой лишь потому, что у нас с тобой когда-то был роман. Но эта любезность ограничена по времени. – Он медленно подошел ко мне и встал рядом, давая понять, как ему наплевать, что он вторгается в мое личное пространство. Я не сдвинулась с места. – Я не люблю ждать, Мелани. И я всегда получаю то, что хочу. Тем или иным способом.

– Ты не смог получить алмазы Конфедерации, – напомнила я, имея в виду сокровище, спрятанное в доме в конце Гражданской войны его бывшим владельцем Вандерхорстом. Мы с Джеком нашли их раньше Марка, к великой злости последнего. Я не собиралась злить его сейчас, но не сдержалась. Его самодовольство в придачу к тому, что он сделал с Джеком – с нами! В общем, искушение щелкнуть его по носу было слишком велико.

Его ноздри раздувались.

– Ты можешь сделать это легко, а можешь – сложно. В любом случае, в самом ближайшем будущем мы с женой переедем в дом номер пятьдесят пять на Трэдд-стрит и с радостью распахнем наши двери съемочной группе, которой не терпится приступить к съемкам фильма, и он, я уверен, станет грандиозным блокбастером. – Он наклонился ближе, и я увидела ореховые точки в его глазах. – Так что можешь сказать своей подруге-профессору, помешанной на исторических домах, что у меня самые разные мысли о том, чем я хотел бы заниматься в доме, когда он станет моим, и что она не сможет меня остановить. Просто знай, что это потребует удаления большей части внутренних стен и всей этой безвкусной лепнины, как будто снятой со свадебного торта.

Из всего, что сказал Марк, это задело меня больше всего. У меня все еще ныла спина, стоило мне вспомнить, как я вручную шлифовала деревянные полы, перила и шпиндели. У меня начиналась головная боль, когда я вспоминала, сколько денег я угрохала на замену крыши и сколько времени и стараний Софи потратила на то, чтобы восстановить в фойе старинные китайские шелковые обои. А прекрасный сад, который отец с такой любовью восстановил! А воспоминание о том, как мы с Нолой спустились по парадной лестнице в день свадьбы, а как отнесли близнецов в детскую в первый день возвращения из роддома! То, что предлагал Марк, было нескрываемым осквернением, чистым святотатством. Учитывая, что когда-то я вообще не хотела покупать этот дом, для меня стала не-ожиданной боль в моем сердце при одной только мысли о том, что Марк и Ребекка въезжают и разрушают его.

Я наклонилась вперед, так что мы оказались почти нос к носу.

– Только через мой труп, – прошипела я. Что-то промелькнуло в его глазах, однако он отступил и расплылся в кривой улыбке.

– Это можно устроить.

Внутри меня взорвался крошечный залп страха, но я не отвела взгляд и даже не моргнула. Да, Марк Лонго еще тот наглец, но я не позволю ему себя запугать.

– Убирайся! – процедила я сквозь зубы. – И даже не думай, что ты или твоя съемочная группа войдете в главные ворота.

Он вышел в коридор, повернулся ко мне лицом.

– Я сделал еще одно довольно щедрое пожертвование школе «Эшли-Холл» и пообещал им пригласить профессионалов кино задокументировать исторический ужин, чтобы они могли использовать съемки для рекламы. Думаю, тебе будет сложно сказать им «нет». Но это лишь для того, чтобы позлить тебя и Джека. Конечно, я смогу сделать несколько отличных кадров дома, но думаю, прежде чем планировать настоящие съемки, я подожду, пока на документе, удостоверяющем право собственности, не появится мое имя. – Он почесал подбородок, как будто в глубокой задумчивости. – Думаю, Эмма Стоун – ей, конечно, придется снова покрасить волосы – идеально подошла бы на роль Ребекки, как ты думаешь?

В глубине моего мозга снова звякнул звоночек, и мой гнев куда-то ускользнул, вновь сменившись чем-то очень похожим на страх. Главное, чтобы Марк этого не заметил.

– Почему ты так сильно его хочешь, Марк? На продажу выставлено множество других красивых исторических домов, куда более грандиозных, чем мой. Что особенного в моем доме?

Он ответил не сразу.

– Да все просто. Он принадлежит Джеку. И тебе. Но это ненадолго.

Он многозначительно приподнял брови, повернулся на каблуках и вышел.

Я проводила его взглядом, пока он не исчез за поворотом коридора. От нехороших предчувствий сводило живот. Марк был бизнесменом. Все, что он делал, было средством делать деньги или неким образом продвигаться вперед и вверх. Изначально Марк купил плантацию Вандерхорстов, полагая, что там были спрятаны алмазы Конфедерации. А потом, чтобы избавиться от неудачной инвестиции, солгал своему брату, что намеренно перестроил ее в винодельню. Для того чтобы получить доступ к дому, который я унаследовала, а значит, и возможность искать бриллианты, он даже признался мне в любви.

Помимо зависти, было в моем доме на Трэдд-стрит что-то еще, отчего Марку Лонго так хотелось его заполучить. И пока не стало слишком поздно, мне просто нужно выяснить, что именно. Я вернулась к столу и села, точно зная, с кем мне нужно поговорить. Мой палец застыл над кнопкой интеркома, когда по дверному косяку постучала Джолли. Ее серьги-стрекозы укоризненно раскачивались. По выражению ее лица я догадалась: она слышала каждое слово.

– Неприятный человек, – сказала она, насупив брови. – Вокруг него витает облако черной кармы, и, по-моему, чтобы его увидеть, не нужно быть ясновидящей вроде меня. – Она сочувственно посмотрела на меня.

– Это верно.

Джолли была убеждена, что обладает экстрасенсорными способностями, и даже начала посещать специальные занятия, чтобы научиться их применять. Пока что у нее было больше промахов, чем попаданий, но она вбила себе в голову, что собственных способностей у меня нет. Я была более чем счастлива – пусть продолжает наивно верить в это.

– Мне позвонить Джеку от вашего имени?

В ее зеленых глазах читалась тревога.

Вероятно, Джек был первым, кому мне следовало позвонить, но я не могла этого сделать. Пока не могла. Если он действительно потерял редактора и не сказал мне, у него было достаточно поводов для беспокойства.

– Нет. Но мне нужно, чтобы вы нашли мне номер Энтони Лонго.

Джолли вопросительно подняла брови.

– Да, это брат Марка. По-моему, он местный. Я припоминаю, как однажды Марк сказал мне, что у его младшего брата есть дом в центре города. Надеюсь, у него есть стационарный телефон.

– Вас соединить с ним, если мне удастся дозвониться до него?

Я покачала головой.

– Нет. Просто дайте мне номер. Пожалуйста.

Она кивнула и вышла из моего офиса, я же потянулась, чтобы поправить кривой абажур, потому что больше не могла его видеть. Но тут зажужжал айфон. Посмотрев на экран, я увидела сообщение от Ребекки.

Приснился мужчина в старомодной одежде с пустыми глазницами вместо глаз. Сказал, что идет за тобой. И за Джеком.

Быстро нажав на ОЧИСТИТЬ, я откинулась на спинку стула и закрыла глаза, гадая, как в очередной раз мой прежний упорядоченный мир внезапно стал каким угодно, только не упорядоченным, и почему беспокойные мертвецы, похоже, никак не желали оставить меня в покое.

Глава 4

Когда я после работы вошла в парадную дверь, из кухни, приятно щекоча ноздри, донесся запах рождественского печенья миссис Хулихан. Я бессознательно пошла на него, как кошка на кошачью мяту. Или собака на запах печенья, поскольку Генерал Ли, Порги и Бесс сидели перед дверью кухни, глядя на прочную деревянную поверхность, как будто сила их взглядов могла ее открыть.

Был еще ноябрь, но миссис Хулихан настояла на том, что нужно заранее набить морозильники сладкими праздничными угощениями – кто знает, каких размеров рождественскую компанию нам придется принимать у себя. Я думала, что она сделала это, чтобы помучить меня, особенно потому, что ключи от большой морозильной камеры в каретном сарае были только у нее и Джека и она всегда была заперта. Я знала это, потому что проверяла. Причем не один раз.

Я присоединилась к собакам в их бдении и, затаив дыхание, прислушивалась к любым признакам движения по ту сторону двери. Недавно, после пресловутого инцидента с печеньем, когда я показывала детям, как из раскатанного теста вырезать милые зимние фигурки, мне запретили входить в кухню, пока моя экономка, миссис Хулихан – унаследованная вместе с Генералом Ли и домом, – занималась рождественской выпечкой. Чтобы облегчить уборку стола, я тогда съела все остатки теста. При этом я постаралась, чтобы дети не заметили меня, потому что Джейн сказала, что сырое тесто им вредно. Я без проблем ела сырое тесто всю свою жизнь и поэтому была уверена, что запрет Джейн меня не касался.

Миссис Хулихан очень расстроилась, обнаружив, что для второй партии у нее недостаточно теста, и предостерегла меня от подобных поступков в будущем, не заботясь о том, что я была голодна, или мне не хватает сахара, или даже, что это я платила ей зарплату. Когда ее потайной запас красных и зеленых M&M, которые предполагалось пустить на пуговицы снеговиков, таинственным образом исчез, она пригрозила уволиться, если я не уйду из кухни, и мне ничего не оставалось, кроме как признать свое поражение и уйти. Даже близнецы наблюдали за моей капитуляцией с разочарованием в глазах.

Прижав ухо к двери, я услышала, как внутри суетится миссис Хулихан. Вздохнув, я повернулась к собакам.

– Извините. Нам придется подождать, пока она уйдет, а потом я обещаю украсть нам что-нибудь на пробу.

– Я это слышала! – крикнула миссис Хулихан с той стороны двери. – Просто имейте в виду, что один из моих пирогов и три дюжины печенья были приготовлены по рецептам, которые мне дала доктор Уоллен-Араси, с использованием всех веганских ингредиентов, без глютена и сахара. И я не намерена говорить вам, какие именно.

При воспоминании о некоторых кулинарных рекомендациях Софи я поморщилась и невольно вздрогнула. Затем присела на корточки, чтобы почесать три пары мохнатых ушей.

– Не переживайте. Обещаю, завтра я непременно зайду в пекарню «Мохнатая банда» и принесу вам что-нибудь вкусненькое.

Псы возобновили свое бдение, а я осторожно повесила пальто в платяной шкаф. Это заняло у меня чуть больше времени, чем следовало бы: никто в этом доме не застегивал пальто и куртки и не развешивал их лицом в одну сторону, и я взяла на себя труд исправить эту недоработку. Более того, я решила обсудить это с Нолой и Джеком во время ужина. Я уже наполовину поднялась по лестнице, направляясь в детскую, когда услышала позади меня визг и смех Джей-Джея, за которыми последовал басовитый смешок Джека. Как я поняла, звуки исходили из-за закрытой двери кабинета моего мужа. Я осторожно открыла ее и просунула голову в дверной проем.

Экран компьютера Джека был темным, а сам он лежал лицом вверх на коврике перед столом, и у него на груди сидел Джей-Джей. Оба были в ковбойских шляпах. Шляпа Джека лежала у него под головой на полу, а сам он подбрасывал сына вверх и вниз, имитируя движения лошади. При виде этой сцены у меня внутри все растаяло. Господи, и за что только мне такое счастье? За все время моего трудного детства я ни разу не представила себе свою будущую жизнь такой. Но теперь, когда она была моей, я цеплялась за нее обеими руками, как белка во время урагана цепляется за ствол пальмы.

Мой взгляд скользнул в угол комнаты: размахивая ручками, Сара сидела в лучах солнечного света и бормотала, как будто с кем-то разговаривая. Наверное, так оно и есть, догадалась я, хотя никого не увидела. Но тут же ощутила слабый запах роз – верный признак того, что Луиза Вандерхорст, бывшая обитательница дома, посадившая в нашем саду розы Луизы, находится где-то поблизости. Хотя это был нежный, материнский дух, навещавший нас лишь время от времени, я ощутила легкую тревогу. Потому что Луиза заглядывала к нам только тогда, когда чувствовала, что мы нуждаемся в ее защите.

Я повернулась к Джеку. Тот уже снял шляпу, сел и посадил Джей-Джея себе на колени.